Либелломания: Зимара - Н. Мар

— Доктор Изи?..

От удивления из меня дух вышел вон. Я обмякла. Изи мигом отстегнул браслеты и, крикнув: «Секунду!..», метнулся обратно за ширму. Он чем-то там звенел, бряцал. Потом вернулся с лиловым чаем и, видя, что я не могу разжать кулаки, сам разогнул мне палец за пальцем, чтобы вложить в них чашку.

Тогда меня и прорвало. Слёзы ливнем покатились в чай. Я бормотала что-то бессвязное про Остров-с-Приветом, Альду и Кайнорта…

— Так ты и есть та убийца минори, о которой говорят наверху? И Кай мёртв? Это правда?

— Правда. Я его убила, я убила… — вдох, чтобы выдержать это имя, не захлебнуться им. — Я убила Кайнорта Бритца. Не в равном бою, не из холодной мести, не случайно… убила, когда он сильнее всего нуждался в помощи. Когда, будь он на моём месте, не сделал бы этого, пусть и ценой своей жизни… Но я не хотела!

— Как много я пропустил, — бормотал Изи, и я понимала, что он, конечно, ничего не понимает.

О кровной вражде между Лау и Бритцем знали все. Но наша битва с Каем все эти годы проходила внутри нас двоих. В умах, сердцах. И закончилась там же.

— Всё давно стало вверх тормашками, доктор Изи. Даже не пытайтесь разобраться, я сама разобралась, только когда убила. Вы… теперь должны провести ляпискинез?

Он подтолкнул мою чашку к губам и проводил осторожный осмотр.

— Успокойся, успокойся, Эмбер… Напротив твоей карты стоит пометка Альды Хокс, запрещающая любые манипуляции с мозгом. Она желает, чтобы её враги страдали, если так можно выразиться, в здравом уме. Вот только имя новенькой было засекречено! Ох, ну и дела… Да, Гриоик сказал, ты была в карцере. Тебя били?

— Нет.

— А что с рукой?

— Вион-Виварий Видра… — промямлила я, неуверенная, что вправе жаловаться тому, чьего друга убила. — Проверял на диастимагию…

— Видра урод. Эмбер, да у тебя вся спина в крови!

— А, это Скриба Кольщик.

— Скидывай всё и забирайся в «Терапайтон», вон капсула у стены. Не бойся, это терминал, который буквально вторую жизнь даёт! Я бы в нём спал. Ха-хах, если бы помещался.

Изи обрызгал руки жидкими перчатками и помахал ими в воздухе. После высыхания они стали на ощупь как латекс. Я сняла пижаму и забралась в терминал для скорой терапии и дезинфекции, устроившись спиной вверх. Изи снаружи рассмотрел татуировки на экране, а потом соскочил с места и, откинув крышку «Терапайтона», стал щипать и мять мои синяки пухлыми, но проворными пальцами, прямо как патологоанатом. Совсем некстати припомнилась его основная специализация.

— Скриба Кольщик? — доктор был ошарашен. — Вот это вот Скриба тебе начертал? Вчера ночью? И он вот это вот всё сам придумал?

— К-к-кроме стрекозы — всё сам, — внезапная перемена тона смутила и напугала меня.

Изи выпустил меня из «Терапайтона» и бросил новую пижаму. Пока я одевалась, он то подскакивал, то крутился по отсеку и бормотал. Спине было прохладно от обработки, но уже не больно. И рука больше не горела.

— Ах ты ж факус! — заорал Изи на свой рабочий комм. — Ты ж моя пропердиназа!

— Простите?

— Я… я не знаю, можно ли об этом вслух… честно говоря, это галактически важно, но я здесь никому не доверяю. А молчать не могу! Подойди-ка.

На экране крутилась объёмная модель моей спины. Скриба наколол белые, льдисто-голубые узоры, перья, ажурные разводы, словно разрисовал инеем стекло. И ярче, чем всё остальное, добавил чёрную стрекозу, крылья которой покоились у меня на плечах, а хвост спускался вдоль позвоночника. Внутри шлифованного камня бедного Скрибы томился гений. Изи увеличил стрекозу: на самом деле её хвост состоял из витиеватых цифр и других стилизованных символов.

— Это пароль от учётной записи доктора Кабошона, — пояснил доктор полушёпотом. — Славного психиатра, который работал в этом кабинете до меня. Я не был знаком с ним лично, как я считал, но…

— Славного? — переспросила я. — Это же он выдумал анимедуллярный ляпискинез.

— Да, и проводил его исключительно сам! Дослушай же, не перебивай! Кабошон добывал иглёд, уникальный тип льда, который водится только на Зимаре. Если нагреть его совсем чуть-чуть, иглёд становится крепче алмаза. Такой сосулькой можно проткнуть хромосфен. После серии опытов Кабошон выяснил, что при температуре кипения воды иглёд всё-таки плавится. А если затем опять заморозить его, а потом опять чу-у-уть-чуть нагреть — например, взять такой лёд в руку…

— Будет взрыв, — догадалась я, вспомнив, как Нахель и Кай обсуждали смерть лидмейстера. — Тебя разорвёт на кусочки и упакует в камушки, потому что взрыв притягивает свободные диастимины.

— Это в дикой, так скажем, природе. Да. Но при определённых условиях — не буду вдаваться в подробности давления, влажности, различного излучения… — мозг, над которым работал Кабошон, оставался невредим. Кристаллическая решётка не разрывала его, а срасталась с нейронами. После этого больные участки можно было исправить лазером, направляя луч внутрь минерала. И пациент выздоравливал. Успех операции составлял невиданные доселе в психиатрии сто процентов.

— Это не так. Со Скрибой у него не вышло.

— Доктор Кабошон не оперировал Скрибу Кольщика. Кабошон — и есть Скриба!

Я выпрямилась в кресле, будто проглотила игледяной кол целиком:

— Вион-Виварий твердит, что доктор Кабошон уволился.

— Он пропал. Я теперь понял почему. Ответ в его учётной записи, — Изи обернулся к экрану и опять ко мне. — Кабошон прознал, что в «Закрытом клубе для тех, кто» используют его технологию в качестве идеального оружия. От которого нет спасения и нет улик, если не знать, что внутри минералов… Когда одного из игроков, который что-то пронюхал, убили при помощи игледяной бомбы, доктор выкрал часть его тела и выслал на Урьюи. Но сразу после исчез.

— Его застукали, когда он отправлял посылку с Аббенезером Кутом новому лидмейстеру, и решили избавиться?

— Сначала от одного, — закивал Изи. — Потом от второго. Это значит, доктор Кабошон раскрыл опасный заговор. Военный, политический, не знаю… А Вион-Виварий, должно быть, подверг его ляпискинезу по приказу Клуба. Но у Видры руки из задницы! Я сегодня же подробно изучу, что ещё Кабошону удалось выяснить. Какая удача, что часть его личности, которая помнила пароль, взыграла в карцере!

— Помогите мне отсюда выбраться, доктор Изи, — прошептала я.

— Увы!