Меж авторский цикл "Боло". Компиляция. Книги1-13 - Кейт Лаумер

— Ф-фу… — отвалился он от панели.

— Что?

— Память — тю-тю. Как корова языком… И если б я хоть дотумкал, как да что… — Каждое его слово добивало остатки надежд Иша.

Нет памяти… Исчезла память. Как это могло случиться? Почему и с какой целью…

— Не понимаю, — произнес Иш вслух.

— Чего уж тут не понять… — Техник сунул щупы тестера в другие гнезда и нахмурился. — Стерли ей память начисто, чего ж тут непонятного…

В этих словах нет нарушения субординации, это просто его досада.

— Я понимаю что, но не понимаю почему. — Иш беспомощно повел рукой. — Боевые повреждения, даже такой тяжести, не смогли бы стереть память. Значит, кто-то должен был это сделать. Я знаю этот экипаж. Харт мог сделать такое, только если бы ей угрожал захват в плен. А такой угрозы не было. Это мы знаем точно. Она добралась сюда без следа Денг поблизости. Банджо этого и не смог бы сделать. ДеФриз…

Он ощутил укол совести. И ДеФриз такого бы не сделал, хотя он провел на борту Рыжей всего лишь несколько дней. Иш знал ДеФриза и сам направил механика «Бонавентуры» в этот рейд. Отправлять людей в бой, иной раз зная наперед, что многие из них не вернутся, — к этому нельзя привыкнуть. Но ДеФриз должен был вернуться. Рыжая должна была вернуться вместе со своим экипажем. Что могло заставить одного их этих троих — Виллума ДеФриза, Дуга Харта или Адуву «Банджо» Банджула — стереть память Рыжей?

Положение тел не помогало разрешить эту загадку. Первый лейтенант Банджул покинул боевую рубку. Его швырнуло на переборку в десантном отсеке напротив зияющего прорыва в корпусе Боло. Ожоги и раны на лице и груди вполне могли быть смертельными.

ДеФриз распростерт на дне в передней части. Рыжая наклонила дверь-койку медицинской станции, но механик не смог до нее добраться — или был сброшен. Он умер от радиационного заражения. Иша от смертельной радиации защищал тяжелый скафандр. ДеФриз был тяжело ранен еще до облучения, которое его убило. Иш проверил медицинскую статистику Рыжей. Умиравший механик получил массивное вливание болеутолителей. Так похоже на Рыжую… облегчить, помочь…

Капитан морской пехоты Дуг Харт…

Один из ближайших друзей Иша представлял собой груду переломанных костей, смешанных с искореженной арматурой командного кресла. Прямое попадание чего-то пробившего корпус. У него не было ни малейшего шанса. Да и ни у кого из них не было. Но оставался вопрос: почему она атаковала превосходящие силы противника? Рыжая не могла не понимать полной безнадежности этого действия.

Почему Дуг Харт допустил этот акт самоубийства?

— К черту, я знаю Рыжую. Плевать мне на этих флотских умников, она не сумасшедшая!

Взгляд техника вовсе не выражал солидарности. Иш отвернулся. Конечно, поведение Рыжей, мягко говоря, сомнительно. Необъяснимо. Но он отказывался это допустить.

— Ну… — дипломатично промямлил техник, — оно, конечно, вопросы есть, есть. Но… черный ящик-то остался?

Звуки, доносившиеся из-под консоли, заставили его содрогнуться. Повисли, болтаясь, оторванные кабели Иш командовал множеством Боло, лишь год назад он сменил свой пост на более перспективный. Приходилось ему и изымать черные ящики, как в боевых, так и в спецподразделениях. Дублирующие все происходящее в данной операции, эти узлы памяти иногда были незаменимы при анализе событий. Иш понимал, что им нужно изъять черный ящик.

Но сорванные кабели и сломанные пломбы… Этот техник просто мясник!

Конечно, не такой, как тот, кто учинил весь этот разгром.

Техник вынырнул с компактным корпусом в руках:

— Может, отсюда что-нибудь узнаете.

Иш промолчал. Он принял корпус от техника — и чуть не уронил его, проклиная трясущиеся руки. Узел оказался тяжелее, чем выглядел, хотя он и смотрелся очень тяжелым. Что бы ни произошло в последние минуты боя, оно нашло отражение в бронированном модуле. Без него Рыжик никогда не вспомнит…

…ничего.

Ушли последние восемь лет.

Рыжая не вспомнила его. Никогда не вспомнит его.

Эта мысль как будто сбила с ног, аж дыхание остановилось. Может быть, удастся восстановить… Иш очень сомневался, что командование Космофлота сочтет целесообразным восстановление памяти настолько изуродованного Боло: он так или иначе подлежал списанию.

Холод, охвативший его, не отступал.

— Интересно, должно быть, да? — бормотал техник, убирая инструменты. — Не видал я еще сумасшедшего Боло, не-е… Говорят, первый Марк XX взял да и покончил с собой. Ну так у него резон был: честь бригады, то да сё… А эта малышка, на тебе, взяла да чокнулась…

Иш подавил желание вытряхнуть техника из скафандра, чтоб тот сдох от облучения. Он удовлетворился лаконичным:

— Закончил?

Техник пожал плечами:

— Спишут ее, как пить дать. Всегда думал, как эти Марк XXI выдерживают. Уж слишком заумное программирование. Не ее вина, дефект проекта. Вам придется уничтожить ее боевой центр?

Рыжая слышала каждое их слово, пытаясь понять, что происходит. Она будет смущена, обижена…

…и поступит неразумно!?

Иш прислушивался и к внутренним шумам Боло. Жуткие жалобы металлического голоса, еле слышные и затихающие через неравномерные промежутки времени.

— Такие решения принимаю не я, — сказал он наконец. — Думаю, это будет зависеть от содержания модуля.

Техник поежился внутри своего скафандра:

— В общем, я его вам оставил. Пошел я, что ли?

Он отчалил, с грохотом задевая проемы и переборки своим ящиком с инструментами. Иш снова подавил крамольное желание приказать Рыжей открыть огонь по этому бесчувственному чурбану. Все равно ее оружие превращено в лом. Он сжал кулаки и заставил себя успокоиться. Нельзя давать воли своим чувствам. Но этот техник даже понятия не имел, насколько близко…

Иш окинул невидящим взглядом выжженную местность, не слишком выделявшуюся в этом мире шахт и горнодобытчиков. Потом опустил глаза на ящик в своих руках. В общем-то, он не вполне черный. Скорее, йодного черно-фиолетового цвета. Собственно, он из той же стали, что и броня наружного корпуса Рыжей.

Иш закрыл глаза, пытаясь не думать о том, что ему, возможно, предстоит сделать. Он никогда ни в чем не винил Рыжую, ни разу за эти месяцы, когда перестал быть ее командиром. Она всегда выполняла свой долг, всегда была доброй и предупредительной. А теперь она даже не помнит его.

— Почему, Рыжик? — прошептал он.

Жуткое металлическое бормотание прекратилось.

Механический, но однозначно женский голос Боло произнес:

— ЛРК-1313, уточните вопрос.

Ее голос уже не напоминал о яблочном пироге и пончиках. Это был холодный обезличенный голос новой машины, лишенной груза личных воспоминаний, того, что делало ее…

Рыжиком…

— Нет, ничего.

Он не был даже уверен, какую загадку пытался разгадать: