Реинкарнация архимага - Сергей Александрович Богдашов

— Если хотите дружеский совет, то вот он — наши офицеры будут вам крайне признательны, если половину мяса вы оставите для питания магов, а вторую я вам помогу выгодно продать. И кстати, добудь кто из них сурка, и он тоже пойдёт в общий котёл.

— А почему бы не отдать мясо солдатам?

— Шутите, или цен не знаете?

— Второе.

— Мясо аномального сурка в полтора — два раза дороже телятины.

— Хм, а отчего бы тогда всё мясо нашим магам не оставить?

— Испортится. Даже на леднике. Да и не следует его чрезмерно долго хранить. Оно уже через неделю начнёт понемногу терять свои свойства, — буквально на лету убил он мою мысль о том, что уж мясо-то я смог бы так заморозить, что оно бы и год пролежало, а то и дольше.

Как мамонт в вечной мерзлоте.

— Тогда считайте, что мы договорились. Вот только как мой десятник к такому дележу отнесётся? — озадачился я вопросом, не окажусь ли я серьёзно должен своему десятку.

— Вы что же, собрались передать вырученные деньги от второй половины мяса своему десятку? Я правильно вас понял? — с какой-то нездоровой весёлостью поинтересовался штабс-ротмистр.

— Именно так.

— Хотел бы я посмотреть на рожу Самойлова, когда вы это ему скажете, но не судьба. Мне завтра на выход, — рассмеялся Васильков, — Но потом обязательно с вас рассказ потребую. Красочный. Примерно, как сегодня про орла, — поддел он меня напоследок перед тем, как попрощаться.

Заинтриговал, негодяй. Но, судя по всему, сюрприз меня ожидает знатный.

Он возни с травами меня избавил Федот. Отчего-то он меня вдруг сильно зауважал. Денщик подробно выспросил, что и с какой травой нужно сделать в первую очередь, а что до завтра подождёт. Естественно, первыми в работу пошли соцветия трав для мазей.

Спать мне совершенно не хотелось, и я с чего-то вдруг уселся писать письмо. Анне и Яне Янковским.

Получилось неожиданно хорошо. Просто и трогательно, хотя нигде я ни разу нормы правил не переступил.

Перечитав, вышел по нужде на улицу, а на обратном пути посмотрел в своё кухонное окно.

Федот работал. Перед ним стоял едва початый полуштоф* казённой водки, а на тарелке были заготовлены краюха хлеба и пластики сала. Но трудился денщик истово. Надо будет ему с первой же продажи лекарств долю выделить. От меня не убудет, а человеку приятно.

* Полуштоф — устаревшая русская единица измерения объёма жидкости, равная ½ штофа.

Как правило, использовался десятериковый штоф, половина которого составляла 0,61495 л.

Глава 11

Перспективы. Радостные и мрачные.

Утро я начал, как обычно. Лёгкая разминка, ведро колодезной воды на голову, чашка крепкого кофе.

Всё — я бодр и свеж.

Для чего я написал сёстрам Янковским, пока сам не знаю. Может, просто не хватает общения с девушками? Выяснил у Федота, как письма отправлять. С этим делом всё оказалось несложно. Письмо надо отнести писарю, он по справочнику определит цену почтовой марки, к которой придётся добавить две копейки на услуги матроса с парохода. А уж вестовой с заставы примет и отправит почту с каждого парохода, который к нам причаливает. Так как конверты у меня были свои, то всё удовольствие обошлось мне в четыре копейки. На обратном пути мой денщик ещё к Самойлову успел забежать, чтобы пригласить его на разговор и вернувшись, отправился разжигать самовар, только вчера им же купленный.

Убедил меня, языкастый, что без чая с выпечкой или пряниками и разговор не разговор.

Самойлов подошёл, когда я уже добрую треть рапорта написал. Так быстро вышло оттого, что мне скрывать там пока нечего. Оттого пишу, как всё было, не мудрствуя.

— Ваше благородие, вызывали?

— Приглашал, — помотал я головой, — Присаживайся, чай наливай и подсказывай, кого из бойцов в рапорте стоит особо отметить.

— Много фамилий упоминать не нужно. У нас же нет ни убитых, ни раненых, — не раздумывая, выдал десятник сходу.

— Так за одно это стоит награждать!

— Никак нет. Наверху не поймут. Считается, что если мы без потерь обошлись, то и победа была лёгкой. Хотя, так оно и есть, если разобраться, — флегматично пожал он плечами.

— Погоди-ка. Получается, если бы мы половину десятка там, у прокола положили, то всех остальных могли наградить?

— По медальке «За отвагу» запросто могло достаться. И за меньшие достижения медали получали, если много крови пролилось, — криво ухмыльнулся фельдфебель.

— Бред какой-то, — высказал я своё мнение о существующей практике награждений, где принято награждать не за результат, а за потери, — Ладно. Видимо это не нашего ума дело, — открестился я на всякий случай от возможных обвинений в вольнодумстве.

Если разобраться, то ни людей, ни подводных течений, которые могут скрытно кипеть даже на отдельно взятой заставе, я толком не знаю. А вот за резкие высказывания можно и пострадать. За примером далеко ходить не нужно. Мой дядя — ссыльный профессор химии, нынче в разорённом имении живёт, старательно и умело осваивая правильное ведение помещичьего хозяйствования.

Помолчали. Наливая себе чай.

— Я тебя позвал, чтобы про мясо сурков поговорить, — продолжил я разговор, — Что ты скажешь по поводу того, чтобы половину мяса нашим магам отдать, а вторую продать, и деньги вам на провиантский кошт передать?

Ух, как он поперхнулся! Надо было мне подождать, а то сейчас впору бежать и по спине его хлопать, что мало кому помогает.

Откашлявшись, Самойлов начал отрицательно мотать головой, раньше, чем смог заговорить.

— Такое никак невозможно, ваше благородие! Вы и себя и нас подставите! Нам зависть не нужна, а вам недовольство офицеров. Мясо сурка всегда магам отходило. Традиция! Не, никак нельзя такое исполнить! Этак до бунта один шаг!

Задав пару уточняющих вопросов, я и сам понял, что замахнулся чуть ли не на нарушение основополагающих устоев заставы.

— Ладно. Вопрос с сурками снимаю, — отмахнулся я, и Самойлов шумно выдохнул, с явным облегчением, — Давай о камнях Силы поговорим.

— Пятнадцать штук добыли. С орла камень ваш, тут даже без сомнений. Вы бы этого стервятника и без нас добили с револьвера. Мои с испуга стрелять начали, — признал десятник, явно не желая спорить.

— С шакалов?