Деньги не пахнут - Константин Владимирович Ежов

лучшего друга. В первом случае легко развести руками, во втором — будешь осторожнее, а перед бурей, скорее всего, прозвенит предупреждение. Пульс фонда можно считывать по косвенным признакам — настроению, привычкам тратить, редким оговоркам.

Это и есть та самая валюта — доверие. Крупные фонды надуваются не потому, что всегда показывают фейерверк доходности, а потому что умеют аккумулировать доверие. Вывод прост: связи решают. Особенно связи с богатыми белыми. Допустим, удастся создать фонд и показать крепкую доходность — побегут ли к незнакомцу с чемоданами? Через два года — тридцать. Сколько людей принесут миллион парню из непафосной семьи с русской фамилией? Большинство займёт выжидательную позицию: посидим-ка год-другой, посмотрим на стабильность. Но моя жизнь с таймером на экране не даёт роскоши ждать.

Другая геометрия: тот же парень оказывается коллегой их сына. И слухи ползут по коридорам, что ещё со времён Goldman Sachs этот Sergey Platonov — редкий глаз-алмаз. Тогда чек может лечь на стол сразу. Так работает инерция доверия. Чем она выше — тем шире воронка.

— Эй, новичок! Можно и мне? Спорим. — голоса сами находят.

Без активного поиска люди старшего звена подходят один за другим. Ладонь встречает крепкие рукопожатия, ладони пахнут кремом, кофе и металлом лифтовых кнопок. Взгляд машинально сортирует каждого, будто сканер штрих-кодов.

Ха! Вот за этим всё и затевалось.

— И кто ещё в деле? — любопытство выпирает, как плохо приглаженный галстук.

Этот — минус. Слишком интересует состав игроков. Видно желание использовать ставку, как социальный лифт. Если для роста нужен такой костыль — толку, как от пустого графика без данных.

— Имя? А, вы наверняка слышали. Шерер.

Этот — пометка на полях. Интонация как будто фамилия должна звенеть, как колокол на Нью-Йоркской бирже. Может, блеф. Значит, позже понадобится тихая проверка — кто он, где сидит, кому звонит, какие письма оставляет следы в круговой рассылке.

Воздух в отделе пахнет бумагой, свежей краской маркера и перегретым пластиком системных блоков. По стеклу перегородок бегут отражения мониторов. Где-то далеко клацает степлер, рядом мягко гудит принтер. На экране мигом вырастают списки, а в блокноте прибавляются строки — аккуратные углы букв, короткие штрихи, подчёркивания. Ставки складываются в живой реестр будущих связей, словно кто-то щёлкает фишками за зелёным сукном.

Пусть привыкают к новой приправе. Здесь кормят не только цифрами — здесь кормят репутацией. А репутация любит жар, соль и точный тайминг.

— Ты что, новичок?

Испанец с безмятежным взглядом, в котором таится намёк на уверенность, может оказаться крайне перспективным.

На Уолл-стрит люди с цветной кожей чаще всего принадлежат к одной из двух категорий: либо упрямые иммигранты, пробившиеся сквозь толщу обстоятельств, либо наследники зарубежных капиталов, привыкшие к роскоши.

Если этот мужчина готов рискнуть своей зарплатой, скорее всего, он из второй группы. А значит, нужно впечатлить его с первой же секунды.

— Вы тоже делаете ставки, сеньор?

— Нет, но слышал, есть парни, которые поднимают шум из-за этой затеи. Разве поставить на свою зарплату — такая уж проблема?

— Дело не в сумме.

— Тогда в чём же?

— В этом и есть прелесть. Разница, как между игрой в футбол со счётом и без него.

— Ах!

На лице Гонсалеса расцвела широкая улыбка, он звонко хлопнул себя по ладони.

— Да, когда есть счёт, играть веселее! Можно присоединиться?

— Разумеется. Только представьтесь: имя и отдел, уважаемый.

— Департамент природных ресурсов. Зовите Гонсалес.

Слова прозвучали как приятная музыка. Ещё один многообещающий игрок. Возможно, наследник горнодобывающей империи.

"Тем не менее, пока он уступает Рэйчел."

У иностранных богачей в США редко бывают глубокие связи, а значит, сила сложного процента работает в пользу Рэйчел. Её история пока остаётся туманной, но то, как перед ней преклоняются врачи, говорит об одном — доверие.

К этому моменту список растянулся на пятнадцать имён пожилых господ. Число скромное, но влияние ощутимое.

— Слышал новость? К пари присоединился Гонсалес.

— Ха, вот это да. Интересно, какой теперь общий банк?

— Должно быть, перевалило за 110 тысяч долларов.

Если бы ставка Пирса осталась единственной, весь азарт сошёл бы на нет за день-два. Но теперь каждый новый участник превращал эту игру в настоящий шепоток в коридорах. Пари, доступное только тем, чьи карманы полны золотом — богатым обитателям Goldman Sachs. Сумма уже доросла до годовой зарплаты, и слухи лишь подливали масла в огонь.

Однако к полудню в воздухе повис тревожный запах новой истории.

— Слышал об этом?

— Что именно?

— Врач по здравоохранению сцепился с Пирсом.

Поговаривали, что из-за этого пари уже грызутся два управляющих директора. И кто знает… возможно, ситуация опять качнётся в неожиданную сторону.

Пока Сергей Платонов устраивал переполох, отдел здравоохранения балансировал на грани.

Всё началось с того, что один из управляющих директоров оказался в ярости. Доктор медицины с прозвищем "Носорог".

— Что задумал этот ублюдок? — глухо пророкотал он, и даже воздух в кабинете дрогнул от его голоса.

Рино, как его звали за глаза, был одним из кандидатов на следующую руководящую должность, соперничая с Пирсом. По показателям эффективности Пирс уверенно занимал первую строчку, а Рино шёл следом, но разрыв между ними был настолько огромным, что без чуда догнать его казалось невозможным. Все ожидали, что Пирс выйдет победителем.

И именно тогда перед глазами замаячила редкая возможность. Рынок биофармацевтики вдруг ожил, словно кто-то вдохнул в него жизнь. Сектор, прозябавший в коме с момента финансового кризиса, неожиданно подал признаки движения, будто тёплый ветер разогнал холодный туман.

Это было только начало десятилетнего биотехнологического бума, но в компании Рино об этом ещё не догадывались.

Тем не менее в воздухе витала странная энергия, словно электричество перед грозой. Рынок, казалось, жил собственной жизнью, готовый сорваться с цепи. Оседлать эту волну… только бы ухватиться за гребень, и тогда — может быть… может быть — появится шанс обойти Пирса.

И вдруг, как раскат грома среди ясного неба, дошли слухи: Пирс собирается заняться здравоохранением под видом игры. Слишком уж идеально сложилось время, чтобы верить в совпадение.

— Этот хитрый ублюдок всё просчитал, — злость скрипнула в зубах.

Пари оказалось лишь удобным предлогом для того, чтобы сунуться на чужую территорию. Это нужно было остановить, пока не поздно. Нервы натянулись до предела, когда в коридоре мелькнула раздражающая фигура — Брент. Тот самый, кто дал Пирсу повод.

— Ты, ублюдок! Думаешь, круто выглядишь, издеваясь над новичком? Настолько скучно живёшь, что нашёл время для этих глупостей? Хочешь, прямо сейчас выкину тебя из IPO?

— Нет. Хочу работать над своим проектом.

— Тогда марш к Пирсу и скажи это, идиот!

— Я сказала.