Личный враг богини смерти - Владимир Анатольевич Васильев

что теперь ты что-нибудь придумаешь, как нам усмирить Снелжу, чтобы она не лезла в нашу жизнь. И ещё, Алекс… Сегодня я тебе забабахаю такой невероятный стриптиз, который ты до смерти не забудешь!

Я только и смог что кивнуть. У Риты в голове записаны не только литература, песни и невинные танцы. А такими… особенными, она радовала только меня, да и то очень редко. Как объясняла, чтобы не приелось, но на самом деле я догадываюсь, что моя красотка просто далеко не всегда желает изображать из себя сверсексуальную штучку. Только под настроение, а именно такое у сильной, воинственной и циничной девушки бывало нечасто.

Но пока мы медленно брели под шатром ярко сияющих звёзд к нашему временному пристанищу, надо бы систематизировать то, что мы сегодня узнали. А то как бы за яркими радостями жизни, ждущими нас, не стёрлось из памяти что-нибудь важное.

— Итак, — начал я. — Этот мир из пяти континентов, населённый только энифели, вполне себе прогрессировал, используя тесно переплетённые технику и магию. Дошёл до века пара и первых двигателей внутреннего сгорания.

— Ты так рассказываешь, — хихикнула Рита, — как будто поэму о любви.

— Ну… — слегка смутился я, и решил дальше быть чуть сдержаннее. Действительно, этот мир нам чужой, и не стоит воспринимать все события слишком близко к сердцу, как говорится. Очень уж картина вырисовывается фиговая. — Ладно. От тысячи пятисот до тысячи двухсот лет назад произошёл катаклизм, в результате чего два континента были полностью потеряны, третий стал не пойми чем, а активная жизнь сохранилась только на двух.

— Не совсем верно именно насчёт изначальной расы, — покачала головой подруга. — Энифели остались не на двух континентах, а только здесь. На относительно небольшой территории, окружённой горами.

— Точно! И их цивилизация скатилась в убогое средневековье. Никаких лишних знаний, никакой хоть сколько-то заметной техники, никаких наук. Только примитивное сельское хозяйство и ручные ремёсла. Нет, какие-то университеты сохранились, но те готовят с тех времён только магов, и преимущественно боевых, потому что… Потому что за следующие несколько столетий, примерно до восьмисот лет назад, этот мир был населён несколькими очень враждебными энифели расами. Ящерами-гермафродитами, насекомыми чир-чигерами, пушистыми восьминогими…

— Ну нет же! — перебила подруга. — Давай уж чуть яснее! Я зря тебе пообещала лишнее прямо сейчас. Ты думаешь не тем местом, Алекс!

— Точно! — согласился я, помотав головой и волевым усилием отодвинув предвкушение прекрасной ночи с красавицей. — Первыми сюда подселили волосатых гигантов хелесе, но их роль так и не ясна. Кажется, они не оправдали ожиданий тех, кто их сюда перетащил. Затем стали подселять враждебные расы, а около тысячи лет назад дошло дело и до людей, причём нас… наших предков разделили на три подрасы — воинов-людей, рабочих-гномов, и эльфов, отвечающих за науки и искусства.

— Причём отметь, именно с людьми так заморочились. У других рас никаких разделений на подрасы неизвестно. А значит люди играли особую роль.

— Непонятно, — пожал плечами я. — Об этом мы пока ничего дельного не узнали, но согласен, что тут что-то не так.

— Ещё подселили, именно из внешне близких энифели рас, мелких серых тощих карликов, которых мы называем гоблинами. И обрати внимание, что люди могут иметь потомство с энифели, хоть и с помощью магии. И о чём это говорит?

— О том что энифели очень дальние наши родичи, — вздохнул я. — Тысяч сто лет назад у нас были общие предки. Другого в голову не приходит.

— Может и миллион лет назад, — пожала плечами магичка. — Но я так думаю, что энифели были сделаны из людей куда ближе по времени. Просто их магически изменили. Этот мир вообще очень подозрительный. Мы… мы по моей дурости умерли на Земле, и нас спасла и поселила здесь Снелжа. И да… мир странный…

— Загробный мир, — усмехнулся я.

— Ага! Мир непонятных богов, куда переселили кучу рас, стравив их друг с другом. И всех держат в средневековье, чтобы науки не помогли разобраться во всём этом дерьме.

Я посмотрел на подругу, которая о романтике совсем забыла, и сейчас просто фонтанировала негодованием. Чёрт! Дела делами, но и лишаться обещанного стриптиза я не желал, так что поспешил перевести тему разговора:

— Кстати, о богах. О них, благодаря твоей хитрости со спиртным в компоте, мы тоже узнали немало полезного. Итак… Все боги, которые сейчас живут на Олимпе, родились, а точнее набрали силу, примерно полторы тысячи лет назад. И примерно через три столетия цивилизация энифели благополучно схлопнулась. Очень подозрительное совпадение.

— И главным у них был именно бог Смерти, улыбнулась Рита, которая мой комплимент её хитрости не пропустила и воспрянула духом. — Причём настолько, что один стоил всех остальных богов. И снова возвращаемся к твоей шутке про загробный мир. Здесь правил именно бог Смерти. Всесильный, и единолично решающий все важные вопросы.

— И он отвечал не за смерть, — кивнул я. — А именно за жизнь после смерти. Может быть его даже правильнее называть богом загробного мира.

— Неважно. Вторым по влиянию был бог Мудрости, который отвечал, кто бы мог подумать, за прогресс. И он первым был убит тысячу двести лет назад, вскоре после того, как энифели потеряли цивилизацию.

— Вторым был убит бог Смерти, — подхватил я, — и случилось это восемьсот лет назад, когда как раз и закончилось подселение в этот мир чужих рас. И что-то мне подсказывает, что смерть бога и прекратила эту практику.

— Парень не понял, когда надо было остановиться, вот его и убрали, — рассмеялась Рита. — Ведь именно бог Смерти и отвечал за подселение новых рас.

— Точно! — кивнул я. — Третьим был убит бог Поэзии примерно лет четыреста назад. И этот парень сильно выбивается из общей картины. Всего за время жизни этой толпишки богов, умерли трое.

— Не умерли, — покачала головой Рита, — а все были убиты. И это очень важно, потому что боги вообще-то бессмертны. Сами ласты не склеят, если кто-то не поможет.

— Согласен. Но если первые двое были убиты кем-то, пока нам неизвестным, по вроде как понятным причинам, то третий выбивается из логичного ряда. Это если не знать, что парень сочинял похабные стишки про товарищей, и…

— И терпение у жертв лопнуло, — усмехнулась Рита.

— Точно! Двое