Кречет. Первый очаг - Эльхан Аскеров

– Благодарствую, дядька, – вежливо отозвался парень, про себя ехидно усмехаясь. «Нет уж, старина, хомут на шею я себе повесить всегда успею. А пока и так поживу. Вот только с интимной жизнью надо что-то решать. А в станице это не так просто. Деревня, она деревня и есть. На одном краю воздух испортят, на другом скажут: обгадился».

Напарники снова выехали в степь и повели коней короткой рысью, которая пожирала расстояния с весьма впечатляющей скоростью. А главное, при таком аллюре кони долго не уставали. Покачиваясь в седле, Беломир прикинул кое-что к носу и, сообразив, что шансы на положительный исход имеются очень серьёзные, негромко поинтересовался:

– Дядька, а ты верхом добре рубиться умеешь?

– Умею, – коротко отозвался казак и, повернувшись к нему, спросил: – Сам научиться желаешь?

– Угу. Сказывал ведь. Коней у нас мало, мы больше на лодках ходим. Вот и подумал, что поучиться мне не мешает как след в лаве рубиться.

– Тогда давай так сговоримся. Ты меня ухваткам своим поучишь, а я тебя конной рубке, – чуть подумав, выдвинул Григорий своё предложение. – Уж больно ловко у тебя выходит голыми руками людей крутить.

– Добре. Только дело то не быстрое, – согласившись, тут же оговорился парень. – Я и сам ученик ещё.

– Оно понятно, – без тени усмешки кивнул казак. – Такому делу быстро не выучишься. Ну, даст род, в стан вернёмся, там и поглядим, как оно будет.

– Это верно, – вздохнул Беломир, припомнив, что в этом времени и день спокойно прожить уже достижение. То нападение, то налёт, а то просто работа, благодаря которой можно элементарно не сдохнуть с голоду.

Благо, благодаря нескольким удачным походам и его придумкам, заначка, или, как тут говорили, казна у парня имелась серьёзная. За счёт этого он мог не беспокоиться и не влезать в дела, в которых ни уха, ни рыла не смыслил. Огородник из него был, как из парнокопытного балерина. Впрочем, ничего странного тут не было. В приюте огородов сажать не обучают. Так что придётся и дальше толкать местную индустрию вперёд, заодно пополняя собственный карман.

Между тем Григорий съехал с тропы, по которой они добрались до места стычки неизвестных, и направил коня прямо через степь. Удивлённо хмыкнув, Беломир повёл коня следом. Судя по тому, как уверенно казак двигался, места эти он знал хорошо. Так и вышло. Свой караван они перехватили на подходе к станице, выехав сбоку, прямо через густой подлесок. Серко вывел их по звериной тропе.

«Похоже, напарничек мой тут каждую осину знает», – удивлённо проворчал про себя Беломир, коротко кивая подъехавшим казакам.

Убедившись, что отряд двигался спокойно, без приключений, Григорий выехал в голову колонны и, жестом подозвав к себе парня, тихо подсказал:

– Поглядывай. Горцы любят на таких тропах засады устраивать. Ежели что приметишь, не шуми. Сразу мне сказывай.

– Добре, дядька. Сполню, – коротко кивнул парень, снова взводя арбалет.

С пружинными сталями и сплавами тут было очень плохо, так что держать это оружие на постоянном взводе было нельзя. Плечи лука попросту согнутся. Вот и приходилось ему каждый раз, в случае возникновения возможной опасности готовить арбалет к стрельбе заранее. Не сговариваясь, напарники разделили сектора наблюдения. Беломир смотрел вперёд и вправо, а Григорий вперёд и влево. Это получилось само собой, но возражать никто и не думал. Так было удобнее, и казак это понял сразу.

На ночлег караван встал уже в сумерках. До станицы остался один переход, так что доводить добытую живность до изнеможения необходимости не было. Что ни говори, а отара сильно их задерживала, но бросать столько овец никому и в голову не пришло. Как правильно напомнил Серко, овцы, это и шерсть, и овчина, и мясо, и даже молоко. А ещё пергамент и войлок. Так что приходилось терпеть. К тому же им с Григорием перегоном заниматься не приходилось. Их дело разведка, что они и исполняли со всем прилежанием.

Выводив коней, Беломир отёр их пучками травы и, когда животные остыли, повёл их поить к ручью. После, убедившись, что с ними всё в порядке и даже подковы не расшатались, парень стреножил свой транспорт и отпустил его пастись. Заводного коня он, как и Григорий, оставлял с караваном. Уходя в поиск, разведчикам важна была скорость, так что все припасы и добыча шли в основной колонне. Получив у кашевара миску кулеша, парень быстро смолотил наваристую кашу и, помыв посуду, улёгся спать.

В ночные караулы их с Григорием не ставили. У напарников были свои задачи. И качество их исполнения, можно сказать, напрямую зависело от того, как они выспятся. Утром, почистившись и немного приведя себя в порядок, караван снова двинулся в путь. Но теперь, когда родные хаты уже были почти рядом, дело пошло гораздо веселее. Как говорится, дорога до дома всегда короче.

⁂

Отмывшись в бане и отпившись пивом, напарники разбрелись по домам, отдыхать. Что ни говори, а поход получился непростым. К тому же все эти непонятки с хазарами и уничтоженным караваном тоже настроения не добавляли. От скуки Беломир пытался крутить про себя ситуацию, но ничего умного так придумать и не смог. Слишком мало было информации. А самое главное, ему не нравилось, что всё это случилось чуть дальше, чем в одном дневном переходе от станицы.

При таких вводных не мешало бы увеличить бдительность и отправить в поиск несколько разъездов. Но вопрос этот решать не ему. Утром, умывшись и прогнав комплекс разминочных упражнений, парень отправился в кузню. Надо было проверить, как идут дела по изготовлению зеркал. Как ни крути, а это был его прямой заработок. В то, что Векша может что-то от него утаить или ещё как-то начать работать на свой карман, Беломир не верил ни секунды. Не тот человек. К тому же у кузнеца, как, впрочем, и у самого парня, иных друзей в станице и не было.

У него вообще складывалось такое впечатление, что местные просто принимают их самим фактом их существования. Ну, есть и есть. Не мешают, в дела не лезут и ладно. Особенно это касалось самого Беломира. Он везде ощущал себя чужим. Понятно, что к нему присматриваются, взвешивают его поступки и пытаются понять, чего от него можно ожидать, но в близкий круг принимать не спешат. И судя по некоторым мелким фактам, точно такая же ситуация сложилась и с Григорием Серко. С той только разницей, что казака просто опасаются, зная о его необычных способностях. Удивлённый этим неожиданным открытием, парень замер рядом с колодезным срубом, стараясь не упустить возникшую мысль. Да, Григорию подчинялись в походе, безоговорочно воспринимали его команды в бою, но в обычной жизни старались держаться подальше, хоть и считался он одним из старшин, возглавлявших военную часть жизни станицы. Своего рода воевода станичный. Уважением он пользовался серьёзным, но дружбы ни с кем так и не случилось.

Умывшись и переодевшись, Беломир не спеша зашагал на подворье к приятелю. Благо идти было не далеко. Только забор обойти. Войдя в кузню, парень весело поздоровался и, понаблюдав, как Векша ловко заливает серебром очередную рамку, одобрительно хмыкнул:

– Ты, друже, их как блины печёшь. Пару раз руками качнул, и готово.

– Так дело-то привычное, – польщённо улыбнулся гигант, ловко откладывая почти готовое зеркало на полку с готовой продукцией.

– Много наделать успел? – подходя, поинтересовался Беломир.

– Ну, мелких мы с тобой ещё десяток отлили. Средних я тоже десяток отложил, а теперь вот большие лью. Только это, друже… – вдруг смутился кузнец.

– Что, серебро закончилось? – сообразил парень.

– Ага, – кивнул кузнец смущаясь. Едва ножкой не шаркнул.

– Занесу сегодня, – отмахнулся Беломир.

– Ты не подумай чего. Вот сам посмотри, – вдруг засуетился Векша, срывая с полки чистую рогожу. – Всё как есть, в дело пустил.

– Уймись, – осадил его парень. – Знаю, что не себе забрал. На большое зеркало, небось, с двух монет металла уходит.

– Верно. Откель узнал? – растерялся кузнец.

– Вижу, – усмехнулся Беломир. – А в остальном у тебя как? Всё ли добре?

– Слава роду, – улыбнулся кузнец с заметным облегчением.