Ненормальный практик 6 - Отшельник Извращённый

— Если бы…

— Но он… он же… Не может быть, чтобы он погиб…

— Там было семьдесят человек, Лиз. Семьдесят убийц.

* * *

Софья Вишневская узнала последней. На самом деле она, вообще, не читала газеты. Вся политическая возня была для неё неинтересна. Так что по сути новость принесла её камеристка.

— Госпожа, вы слышали? Подполковник Волков погиб. Он же был вашим одногруппником?

Софья остановилась причёсывать гребнем волосы.

— Что?

— В газетах так пишут. Говорят на него напали наёмные убийцы и он подорвал их вместе с собой, в своём особняке…

Софья перестала слушать. В ушах шумело.

Как так…

Ещё вчера на балу был жив. Ещё вчера она столько готовилась. Выбирала платье. Репетировала перед зеркалом слова признания. Представляла его реакцию. Да, она изначально планировала подойти к нему. Никаких спонтанных решений. Собиралась сказать, что их странная вражда была ошибкой, что она готова начать заново. Что её интерес к нему — больше, чем просто девичье любопытство.

Но…

На балу всё пошло не так.

Он опоздал, при этом держался так, будто всё вокруг ему было безразлично. Гордый. Одинокий. Холодный. Она видела, как другие подходили к нему. Видела, как он танцевал с барышней Засецкой. А после — скандал с Карагиным.

И когда, наконец, решилась подойти, готовая сказать всё, что репетировала… он просто прошёл мимо.

«Здравствуй, Софья.», — сказал он, даже не остановившись.

Так формально. Так просто. И так пусто.

После чего прошёл мимо, будто она была частью декораций. Никем по сути.

Она тогда застыла посреди зала, чувствуя, как жар заливал щёки. Вокруг шептались, кто-то прятал улыбки. Унижение было полным.

И теперь его нет.

Софья опустила гребень на туалетный столик. Посмотрела на отражение в зеркале. Ну что не так? Красивое лицо, идеальные черты, прекрасные глаза. А какая фигура!

«Но всё это было ему безразлично…» — поняла она вдруг.

Не была она для Александра Волкова ни объектом желания, ни восхищения. Всего лишь ещё одно лицо в толпе.

И теперь…

Теперь она никогда не узнает, могла ли изменить его мнение?

— Госпожа? — позвала её камеристка. — Вы не закончили причёску…

— Уйди, — тихо сказала Софья.

— Но, госпожа, ваш отец сказал…

— Уйди!

Камеристка поспешно ретировалась, прикрыв за собой дверь.

Софья осталась одна, всё также глядя в зеркало. Медленно провела пальцами по волосам, которые так и не были уложены.

Она не плакала. Но в юной груди поселилась тяжесть. Взрослая, странная, которой раньше не было. Тяжесть упущенного шанса то была, либо тяжесть незаконченного разговора? Кто знает. Но одно ей стало понятно — то его слово «здравствуй», прозвучало вчера как прощание. Будто он знал, что вскоре умрёт.

* * *

Графиня Наталья Романова-Распутина пила утренний шоколад и перебирала письма. Секретарь принёс газету, извинился за беспокойство и вышел, оставив её наедине.

Наталья прочитала заголовок. Статью. Отложила газету. Сделала глоток всё ещё тёплого шоколада. Поставила чашку обратно.

Посмотрела в окно на падающий снег. Снова взяла газету.

«…подполковник барон Александр Николаевич Волков погиб этой ночью…»

Щенок. Выскочка. Недостойный её дочери. Именно так она называла его на балу. Предлагала деньги за разрыв помолвки.

Он отказался.

Вместо этого предложил пари. Безумное, дерзкое.

И поцеловал её.

Наталья провела пальцами по губам. Странно. Его поцелуй был такой глубокий, такой страстный… и совершенно неприемлемый. Это что-то подковырнуло в ней. Заставило сердце стучать быстрее. Почувствовать тепло внизу. Заставило горло пересохнуть, а глаза заблестеть. Если подумать об этом рассудительно, то как он посмел? Её? Архимагистра второй ступени, графиню древнейшего рода?

Безумец.

Он и правда ненормальный.

Но ведь она ответила на поцелуй. Всего мгновение. Но этого хватило, чтобы почувствовать силу в его руках, его уверенность, его огонь, который давно выгорел в её собственной жизни.

Наталья опустила газету. Двойственное чувство внутри. Вроде бы и облегчение, ведь проблема решена, Корнелии больше не грозит мезальянс. Но была на душе и странная, необъяснимая утрата. Чем бы закончилось то пари? Была ли Корнелия готова отречься от рода ради него? Хватило ли бы у этого мальчишки наглости жениться на дочери графини, несмотря на все препятствия? Что ж. Теперь это навсегда останется загадкой.

Наталья взяла перо и приступила к написанию письма дочери в Морозный Клык. Корнелия всё равно узнает. Будет горе, слёзы, возможно истерика. Или чего похуже. Но графиня знала свою дочь — та переживёт. Пусть с трудом. Но переживёт.

* * *

ДЕСЯТЬ ДНЕЙ СПУСТЯ

Письмо прибыло в Морозный Клык на десятый день. Когда солнце уже клонилось к закату. Город ещё бодрствовал. Валил дым из труб таверн, звенели кузницы, разносился гвалт на вечернем рынке. Курьер доставил письмо во временную резиденцию наследницы Романовых-Распутиных. Передал горничной, поклонился и ушёл.

Элизабет — одна из слуг Корнелии, поднялась по лестнице с конвертом. Печать на том была цвета запекшейся крови. Девушка знала от кого оно. Самой графини. Сердце ёкало. Наверняка глава не в себе от ярости и призывает дочь вернуться в столицу. Что ещё могла графиня написать? Явно не спросить «как дела?». Не её стиль.

Служанка постучала в дверь покоев госпожи.

— Войдите, — послышался довольный голос, что для Корнелии было той ещё редкостью.

Она сидела у камина с книгой на коленях. Чёрные волосы идеально уложены. В свете огней они смотрелись как медные. Фиолетовые глаза блестели. Да, она точно в прекрасном настроении. Причина тому — полученное письмо от одного из торговцев, что согласился найти редкие южные специи для свадебного пира. Свадьбы, что ОБЯЗАНА состоятся после битвы с британцами! Так сказал её жених. И даже если весь мир будет против! Они сделают это! Поженятся! И будут любить друг друга до самой смерти!

— Госпожа, — Элизабет протянула конверт, — от графини.

Корнелия, мягко сказать, удивилась. Взяла письмо, вскрыла печать и, развернув, принялась читать.

Элизабет видела, как менялось лицо госпожи. Всё началось с недоумения. Следом непонимание. Потом… потом будто падение в пропасть. И наконец — крах. Пустошь. В фиолетовых глазах, которые минуту назад сияли счастьем, показалась страшная, зияющая пустота.

Письмо выпало из рук Корнелии и упало на пол. Она продолжала сидеть неподвижно, глядя в одну точку.

— Госпожа? — прошептала Элизабет.

Корнелия не ответила.

Неподвижно сидела, как сломанная.

С каждой секундой воздух в комнате становился тяжелее.

Эфир сгущался, реагируя на её эмоции. Температура повышалась. Служанка закрылась ладонями от жара.

— Г-госпожа…

Корнелия повернула голову. Медленно, как во сне. В фиолетовых глазах плясало что-то, от чего хотелось бежать и не останавливаться. Безумная тварь.

Элизабет затряслась. Конечно знала о тёмной стороне наследницы.