Военный инженер Ермака. Книга 3 - Михаил Воронцов

Глава 12

Ермак закончил говорить, и в избе повисла напряжённая тишина. Я видел, как на скулах атамана играли желваки, а пальцы от злости согнулись, как птичьи когти. Казаки переглядывались, и я почувствовал их ярость: нас подставили, как последних дураков.

Первым не выдержал начальник стрельцов Андрей Собакин.

Он ударил кулаком по столу и выкрикнул:

— Да это ж ясно, как божий день! Кучум, пёс татарский, специально русских подставил, чтобы стравить нас с вогулами! Сам воевать боится, так чужими руками хочет!

— Мы об этом уже говорили, — поддержал его Матвей Мещеряк, поглаживая бороду. — У него в стане есть очень умный советник. Хитрый, как лис, и злой, как волк. Он такое выдумать такое.

Прохор Лиходеев подтвердил:

— Это мурза Карачи. Тот самый, что виновен в гибели отряда Ивана Кольцо. Он очень умен и жесток. Хан за последнее время очень приблизил его к себе, из-за этого Каричи ненавидит все окружение Кучума.

— Смерть этому мурзе! — выкрикнул кто-то, и по избе прокатился одобрительный гул.

Ермак поморщился:

— Правильно говорите, да только ещё добраться до него надобно!

Я поднял руку и заговорил:

— Братья, думаю, Кучум с Карачей нашли здесь каких-то бродяг и заставили их провернуть это дело. Может, пообещали награду, а может, просто пригрозили смертью. Они ведь специально не добили раненого вогула — надо было, чтобы тот передал своим, что видел именно русских, слышал нашу речь и даже имя атамана. А иначе зачем было его оставлять?

Ермак повернулся ко мне и закивал.

— Такие люди тут водятся. Беглые, воры, убийцы — все, кто бежит от царского суда. Сначала думают, что поживятся лёгкой добычей, а потом погибают в этих лесах. Края здесь суровые, прощать не любят. Вопрос в том, как их искать? Да и времени у нас в обрез.

Прохор Лиходеев развел руками.

— Кучум сейчас в полусотне вёрст выше по реке, далеко в лесу, спрятаны его шатры от глаз. Где-то там, возможно, и те, что сожгли рощу. Если их ещё не прирезали за ненадобностью.

Иван Гроза скептически хмыкнул:

— Ну и как мы их там поймаем? В лесу людей искать можно до второго пришествия. Да и татары рядом. Полезем туда — сами в западню угодим, хоть татар и не очень много.

— Если эти бродяги ещё живы, — сказал я, — и татары их сразу не убили, что они станут делать? Скорее всего, получив награду, попробуют вернуться на Русь. А путь отсюда один — по реке. Другого нет: в лесах без проводника погибнешь. Надо быстрее отправить несколько стругов вверх по течению, пока они не ушли далеко. Встать в засаде, лучше в узком месте и смотреть — не появится ли на реке маленькая лодка. Проверять всех, кто пройдёт. Там и выловим их.

Матвей Мещеряк первым оценил план:

— Верно сказано! Они не по лесу на Русь пойдут. На воде безопаснее и быстрее.

— Если на реке их не возьмем, не возьмем нигде, — вздохнул Прохор. — А если возьмем, допросим как следует, узнаем, кто приказал. А потом покажем вогулам, кто настоящий виновник.

Ермак встал, и все притихли. Атаман обвёл взглядом собравшихся:

— На том и порешим. Три струга хватит. Прохор, твои люди пусть глядят сейчас в оба! Остальные готовьтесь к обороне, если что пойдёт не так.

…Три струга были готовы за полчаса. Отправились спешно, не дожидаясь утра. Шанс поймать тех, кто сжег рощу, не слишком велик, но он есть. Ничего другого пока придумать не получается. Сорок казаков во главе с сотником Саввой Болдыревым. С ними Алып и еще несколько разведчиков, которые хорошо умеют читать следы.

Наверное, мы сделали все, что могли.

* * *

Холодная сибирская ночь окутала лес непроглядной тьмой. В полусотне вёрст от Кашлыка четверо мужчин сидели у костра, спрятавшегося в глухой чаще. Огонь потрескивал, бросая нервные тени на их заросшие, измождённые лица. Глаза у всех были одинаковые — глаза загнанных зверей, полные страха и отчаяния.

Андрей Косолап, коренастый мужик с медвежьей походкой, нервно поправил горящее полено. Его массивные плечи были напряжены, взгляд метался с одного товарища на другого. Рядом сидел Фёдор Серпуховец — высокий, жилистый, с впалыми щеками и длинными руками, которые он то и дело потирал, словно пытаясь согреться. Михайло Кривоног, сутулый мужик со скособоченным лицом, привалился к стволу сосны. В отблесках костра его перекошенные черты казались ещё уродливее.

Игнат, крепкий, сильный, с густой чёрной бородой, сидел прямо, но и в его осанке чувствовалось напряжение. Среди этой оборванной четвёрки он был негласным вожаком — к его слову прислушивались.

— Мне страшно, — прохрипел вдруг Михайло, нарушив тягостное молчание. Голос его дрожал, как осиновый лист на ветру. — Страшно, братцы. Что мы наделали…

Затем нервно сплюнул в костёр.

— Татары обещали награду, — выдавил он, — но я им не верю. Ни на медный грош. Они скорее нас убьют. Зачем им платить? Мы дело сделали, рощу вогульскую спалили. А если кто заметит, что это были не казаки Ермака, а мы?

Игнат молчал, глядя в огонь. Пламя отражалось в его глазах, делая их чёрными и глубокими. Наконец он медленно заговорил.

— Теперь Ермак нас будет искать. А может, и вогулы. И если они узнают, что это татары нас подговорили, то на татар бросятся. Оно Кучуму надо? Нет. Проще нас убрать.

— Мы для татар никто, — подхватил Фёдор

Его длинные пальцы теребили рукав рваной рубахи.

— Звери, хуже собаки.

Михайло вздрогнул и перекрестился неумело, будто давно забыл этот жест:

— Нехорошо мы сделали. Священную рощу сожгли. Вдруг духи обидятся?

Андрей хмыкнул, но без веселья:

— Сколько людей ты порезал за жизнь? И что? Духи покарали?

Михайло опустил голову:

— Люди — другое. А там место святое. Вогулы там молились испокон веков.

Повисла тяжёлая тишина. Где-то вдали ухнул филин. Лес вокруг будто дышал невидимыми глазами и затаёнными тенями.

— Я бы сделал именно так, — вдруг сказал Игнат.

Остальные вскинули головы.

— Будь я на месте татар, не дал бы нам ничего. Убрал бы, чтобы следы замести.

— Почему мы раньше не думали? — спросил Фёдор.

— А куда нам было деваться? — ответил Андрей. — Отказались — и нас бы сразу зарезали.

Андрей наклонился ближе к огню.

— Помните улыбку того мурзы? Карачи его звали. Он сказал нам рощу жечь. Как он усмехался, когда награды обещал… А шаман при нём? Шаман должен рощу хранить, а он её предал.

— Рожа страшная, — передёрнулся Михайло. — Глаза