Башня Авалона - Майк Омер

И сожаление. Я пыталась присмотреть за беглецами и не заметила, как Вена убежала. Патруль собирался схватить нас, и я уже видела, что они сделают с ней, если поймают. Они были такими жестокими, и я испугалась.

– И не помнишь, как почувствовала связь с магией?

– В тот момент не помню.

Ярость. Когда я думаю о фейри, охотящихся за маленьким босоногим Мало, то испытываю приступ ярости.

…Я открываю глаза. Гул пропал, покалывание в руках прошло, а в груди горячо. Смотрю на ящик. Завеса по-прежнему там, но ее сила исчезла. Я наклоняюсь вперед, готовясь к боли, но пальцы легко проходят сквозь туман. Я хватаю шар. Моя рука всё еще внутри ящика. Я смотрю на Рафаэля в ожидании его реакции.

На его губах появляется улыбка – и меня тут же захлестывает поток боли. Она обжигает, пронизывает насквозь. Я кричу, ослабляю хватку и роняю шар. Тот падает на пол. В следующую секунду мои руки оказываются в руках Рафаэля. Его магия шелестит по коже, посылает пульсирующий жар в мышцы. Сердце колотится как бешеное, я испускаю долгий прерывистый вздох.

– Спасибо.

Рафаэль приподнимает брови:

– Неплохо для начала.

Я высвобождаю руки и обхватываю ими себя. Я дрожу, зубы начинают стучать. Кажется, что холод пробирает до костей.

– Почему здесь так холодно? – Я смотрю на камин, где по-прежнему пляшет пламя.

– Применение магии очень быстро высасывает энергию из тела, – объясняет Рафаэль. – Это значит, что она забирает твое тепло. Разве не так было в прошлый раз, когда ты использовала свою силу?

Я смутно припоминаю ледяной ветер и резкое падение температуры.

– Да, действительно, так и было.

– Для первого раза хорошо, – заключает Рафаэль. – Твои способности нестабильны, но над этим мы поработаем. Есть идеи, почему магия перестала действовать?

– Нет.

Неправда. Магия перестала действовать, как только я взглянула на Рафаэля. Мою силу питали страх и ярость. А когда я смотрела на Рафаэля, чувствовала что-то другое. Неприятно признаваться самой себе, но мне хотелось произвести на него впечатление. Когда-то давно он отверг меня. И теперь я всего-навсего хочу доказать, что он ошибся.

Глава 13

Профессор Райт Пендрагон стоит перед нами в каменном зале, одетый в длинную черную преподавательскую мантию; на нем золотой торк. На рукавах вышит зловещий фамильный герб – щит с короной и отрубленной головой в центре. Он не только наш профессор, но и Сенешаль[25] Башни Авалона – местный директор и рыцарь Круглого стола. Вместе с Вивиан и Рафаэлем он входит в число самых высокопоставленных членов МИ–13, которые тайно встречаются для планирования наших миссий. К сожалению, меня он, похоже, ненавидит.

Я опираюсь подбородком на запястье и наблюдаю, как другие курсанты входят друг за другом, занимая места на скамьях по обе стороны зала. Свет проникает в ромбовидные окна и падает полосами на пол.

Туфли Райта стучат по каменным плитам, пока он вышагивает между скамьями. Поворачивается, роскошные светлые усы подрагивают; поправляет монокль и смотрит в потолок.

– Магия. Самое большое преимущество фейри перед родом человеческим. И, как говорит моя прекрасная племянница Джиневра, самая серьезная угроза для нас, людей.

Джиневра – та роскошная платиновая блондинка, которая была в комнате Рафаэля. Мои мысли уносятся далеко, когда я представляю, чем Рафаэль с Джиневрой занимались в то утро…

Я пытаюсь сосредоточиться, но чувствую себя измотанной. Сегодня утром Вивиан была особенно настойчива, заставив меня выполнить ряд упражнений по укреплению моих легких. Из-за занятий с ней, регулярных уроков верховой езды, письменных заданий и зазубривания географии Франции последние три недели я почти не сплю. Кроме того, я провела три тренировки с Рафаэлем, на которых он постоянно повторял, чтобы я не обращала внимания на эмоции. Я искренне старалась, потому что его манящий запах и мощные загорелые плечи сводят меня с ума.

Постепенно, день за днем, я совершенствуюсь. Теперь я могу отключить маленькую тренировочную Завесу почти на десять секунд – при условии, что не буду смотреть в глубокие серебристые глаза Рафаэля и отвлекаться.

Мои познания в языке фейри растут с каждым днем, а произношение больше не заставляет Тану болезненно морщиться. Правда, в боевых искусствах я по-прежнему никудышна – маленькая, слабая, вся в синяках…

Я хлопаю глазами, спохватившись, что не слушаю Сенешаля, а пялюсь на одну из горгулий над дверным проемом.

Райт расхаживает взад-вперед, заложив руки за спину: мантия нараспашку, под ней бархатный жилет и синий галстук в звездочках.

– Когда-то фейри владели первобытной магией, божественной силой, которая угрожала миру людей. Древние фейри могли творить самое что ни на есть смертоносное колдовство. Итак, какими пятью первозданными силами обладали древние фейри? – Райт оглядывает поднятые руки, щурясь в монокль. – Кто-нибудь знает о пяти изначальных силах?

Я даже не пытаюсь тянуть руку. Райт никогда не вызывает меня. Он дядя Тарквина и, по-видимому, разделяет неприязнь племянника ко мне. Когда его взгляд время от времени встречается с моим, Райт морщит нос, словно от вони.

Он кивает рыжему курсанту по имени Вален, который тут же краснеет:

– Древние фейри могли превращать одних существ в других. Превращать людей в лягушек, муравьев или в кого-нибудь еще. Могли с помощью заклинаний создавать предметы – в основном «золото дураков», которое потом исчезало. Умели управлять разумом людей, заставляя их действовать против своей воли. Могли заставлять людей влюбляться в них. И… э-э… – Вален таращит глаза, силясь вспомнить пятую легендарную магическую силу.

– Ну, Вален? – Усы Райта шевелятся. – Что это за сила? Она очень опасна. Что это за магический ритуал, ну же?

С другого конца аудитории доносится хихиканье Горацио, Тарквина и их шайки. Райт недовольно качает головой:

– А пятая изначальная сила – это… – Он оборачивается. – Тарквин?

Тарквин в другом конце класса скрещивает руки на груди:

– Аэромантия. Управление погодой.

– Верно, – Райт одобрительно кивает. – Аэромантия, аморомантия, также известная как любовная магия, превращения, управление разумом и заклинания. Это пять изначальных сил. Например, Мерлин умел управлять погодой. Ему как аэроманту присвоили высший уровень в Башне Авалона. Но после его кончины магия фейри начала слабеть. Король Оберон винит в этом людей. Прогресс и технологии. По его словам, отчасти это и стало причиной вторжения фейри. Больше тысячи лет никто из них не мог применить ни одну из пяти сил.

– За исключением Ловца Снов, – бормочет мне на ухо Дариус.

Райт резко оборачивается:

– Мистер Мертон, есть что-то чрезвычайно важное, чем вы хотели бы поделиться со всеми?

Дариус откашливается:

– Ловец Снов, внук королевы Морганы. Ходят слухи, что он может