Системный рыбак 3 - Сергей Шиленко

Но Рид продолжал на него шипеть, прижав уши к голове, а я доверял чутью кота.

Незнакомец остановился на границе света от костра. Его глаза, тёмные и глубокие, скользнули по мне, по остроге в моих руках, по горе рыбы на берегу.

— Кто ты такой, парень? — голос оказался неожиданно сильным, совсем не стариковским. — И что вы с этим зверем делаете в моих владениях?

Глава 8

Я замер, держа острогу в руке. Ноги чуть согнуты, вес на передней стопе.

— Рыбак, — ответил ему, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Приплыл порыбачить, а вы кто будете, уважаемый? И почему озеро ваше?

Старик не ответил. Его взгляд скользнул по мне, задержался на Риде, который шипел, прижав уши, потом переместился к куче рыбы у берега, что лежала за моей спиной.

— Рыбак, значит… — произнёс он медленно, будто пробуя слово на вкус. — А держишь свою снасть как оружие.

В его голосе не было угрозы, лишь задумчивость человека, сосредоточенно разгадывающего сложную головоломку. И именно в этот момент всё вокруг изменилось.

Птицы внезапно смолкли, а шум водопада отозвался глухим эхом, словно кто-то заткнул уши невидимыми руками. Ветер замер, и над поляной повисла мёртвая, давящая тишина.

Рид юркнул за мою спину и послал образ, не просто тень, а нечто большее. Над поляной возникло огромное тёмное существо, чьи очертания ускользали от понимания. Оно возвышалось над деревьями, заслоняя звёздное небо, и от него исходила древняя мощь, столь тяжелая и зловещая, что у меня перехватило дыхание.

Так мой кот видел этого «дедушку».

Старик слегка прищурился, глядя на Рида.

— Шумный зверь.

Затем началось.

Гравитация словно решила, что я слишком лёгкий. Воздух вокруг уплотнился до такой степени, что стал почти ощутимым, как невидимая стена. Мышцы напряглись против воли, а острога в руках вдруг потяжелела. Но это было вполне терпимо, всё-же пятый уровень Закалки давал свои преимущества.

Старик сделал шаг. Всего один, неторопливый и размеренный.

И словно небо рухнуло мне на плечи.

Давление взорвалось. То, что секунду назад было лёгкой тяжестью, превратилось в лавину. На плечи будто навалили целую телегу с булыжниками, а потом ещё одну, и ещё.

Крак.

Колени подогнулись сами собой, инстинктивно ища опору ближе к земле. Позвоночник отозвался скрипом. Мышцы ног задрожали от напряжения, а в висках застучала кровь — громко и гулко.

Я выдерживал удары речных монстров, падал в водоворот, ковал металл до изнеможения, но всё это было детской забавой по сравнению с тем, что творилось сейчас.

Старик сделал второй шаг.

Мир накренился.

Давление взревело, как ураган, и обрушилось на меня всей своей немыслимой массой. Воздух тягуче обволакивал легкие, словно густая жидкость, через которую едва удавалось протолкнуть хоть каплю дыхания. Грудную клетку сдавило так сильно, что рёбра застонали, рёбра застонали, а в ушах поднялся пронзительный звон.

Перед глазами поплыли тёмные круги. Мышцы бёдер и спины, горели огнём, натянутые до предела. Каждая клеточка тела вопила только об одном: «Падай! Преклонись, и давление исчезнет! Покажи покорность!»

Это казалось логичным, рациональным и самым безопасным выбором.

Но хрен тебе, старый.

Я не кланялся мяснику Тушину, не прогибался перед Людвигом, не вставал на колени перед призраками третьей ступени. И точно не собираюсь ползать в грязи перед первым встречным дедом, пусть он хоть трижды великий мастер.

С силой воткнул древко остроги в землю. Дерево скрипнуло, но выдержало. Упёрся в него обеими руками, превращая оружие в третью точку опоры, которая не давала мне упасть.

Кости выли. Казалось, ещё немного — и мои бедренные суставы рассыплются в пыль. Пот заливал глаза едкой солёной пеленой. Кровь стучала в висках: тум-тум-тум.

Я сжал зубы до боли в челюсти.

И посмотрел вверх.

Глаза старика оказались совсем близко. Тёмные, бездонные, как два колодца, уходящие в бесконечность. В этом взгляде не было ни злобы, ни явной угрозы, лишь ледяное, отстранённое внимание, каким учёный изучает подопытную крысу, стараясь определить предел её выносливости.

Наши взгляды встретились.

Давление усилилось ещё, и я услышал хруст в районе шеи. Не сломалось, но предупредило: ещё немного и каюк. Перед глазами замелькали чёрные точки, ноги задрожали так сильно, что острога заходила ходуном.

Но я не отвёл от старика взгляда.

Секунда. Две. Три.

Время растянулось, как расплавленное стекло. Каждый удар сердца отдавался в висках набатом, а каждый вдох был маленькой победой.

Старик смотрел. Я смотрел на него в ответ.

А потом сделал то, чего он от меня явно не ждал.

Медленно, с трудом преодолевая давление, начал выпрямляться. Спина разогнулась с протяжным хрустом, а плечи расправились, словно я сбросил давящий груз. Острога, словно продолжение моего тела, плавно выровнялась.

Невидимый пресс всё так же нависал надо мной, пытаясь вжать в землю, но теперь я стоял, будто скала посреди бушующего океана, спокойно принимая удары волн и не двигаясь с места ни на волос.

— Ну? — вытолкнул я воздух сквозь сжатые челюсти. — И чего вам надо, уважаемый?

Пауза.

Давление исчезло так же внезапно, как и появилось. Будто кто-то щёлкнул выключателем, возвращая всё в норму.

Секунду назад я держал на плечах небесный свод, а теперь воздух снова стал обычным воздухом. Меня качнуло вперёд по инерции, но я устоял, вцепившись в острогу до побелевших костяшек.

Лёгкие жадно вобрали воздух, а сердце, на мгновение замешкавшись, вновь зашлось в ровном ритме.

Старик хмыкнул. В его глазах, до этого холодных и безразличных, мелькнуло что-то похожее на удивление. И, пожалуй, одобрение.

— Думал, культиватор какой из посторонней секты решил мою уединённость нарушить, — сказал он, опираясь на посох. — А тут обычная Закалка, да ещё и с характером.

Он повернулся к Риду, который всё ещё топорщил шерсть за моей спиной, и погрозил ему пальцем.

— А ты, мохнатый, успокойся. Не буду я тебя себе забирать. Знаю я вашу породу. Раз уж спутника себе выбрал, толку от тебя мало. Больше нервов попортишь, да ещё и обоссышь всё вокруг.

Рид сделал пару шагов вперёд, замер, настороженно следя за стариком. Шипение постепенно утихало. Кот не спускал со старика глаз, а хвосты едва заметно подрагивали.

Я медленно выдохнул, позволяя напряжению уйти из мышц.

Итак. Старик мог раздавить меня одной своей аурой. Не ударом, не техникой, а просто своим присутствием, что означало лишь одно: он давно шагнул за пределы Закалки Тела. Вторая ступень культивации? Третья? Четвёртая? Без понятия, я даже не знал, как они называются.

Бежать бессмысленно, сражаться тем более, ведь