Павшая луна: комплект из 2 книг - Джим Чайковски

разместиться тысячи людей, собиравшихся на всякие великие торжества. Аалийя с Рами нацелились на два золотых трона, стоящих на возвышении в дальнем конце зала. Один был чуть пониже другого, и оба накрывали два огромных крыла, высоко раскинувшихся над ними до самых стропил. Перед этими крыльями изогнулись два гигантских обсидиановых меча, четко выделяясь на фоне золотых перьев и дополняя ястреба Хэшанов символами клашанского герба.

Между крыльями сияло огромное круглое окно из цветного стекла. Низкое зимнее солнце светило прямо сквозь ее центр, проявляя сияющий цветок, который осенял сидящих внизу. Это и была та великолепная Просветленная Роза, в честь которой отец назвал Аалийю.

Мчась к тронам, она гадала, не прокляло ли ее насилие, совершенное над императором. И все же бежала, отказываясь сдаваться.

Некоторое время назад они с Рами вместе с небольшим отрядом паладинов направлялись в Кровавую башню, чтобы подготовиться к битве за Тайтинскую чащобу. Затем повсюду зазвучали рожки, эхом отдаваясь внутри дворца и за его пределами. Вскоре последовали крики и резкий лязг стали.

Аалийя убедила своих паладинов все-таки добраться до Кровавой башни. По пути они собрали еще больше придворных стражников. На бегу замечали отдельные стычки в окружающих залах, слышали взрывы бомб вдалеке.

Теперь их цель была уже видна.

Арка входа в Кровавую башню находилась справа от тронного возвышения. Они бросились к ней – но только лишь для того, чтобы натолкнуться на другую хлынувшую из нее силу. Паладины плотно сомкнулись вокруг Аалийи и Рами. Сквозь образованную ими стену она заметила Ангелона, который выбежал из-под арки вместе с толпой гвардейцев. А рядом с ним – принца Джубайра.

Обе стороны неуверенно застыли, не понимая, кто враг, а кто друг.

Аалийя протиснулась сквозь своих паладинов.

– Щит Ангелон! – крикнула она, дабы разрушить эту неопределенность.

Облегчение, отразившееся на суровом лице мужчины, было достаточным ответом. Он повернулся и выкрикнул какие-то приказы. Их две силы слились воедино.

Ангелон подтолкнул Джубайра к ней и Рами.

– В Кровавую башню нечего и соваться. Военный корабль обрушил на нее летучих воинов и огонь сверху, вынудив нас спасаться бегством.

Аалийя услышала звуки боя и взрывы.

– А что Парус и Крыло?

Ангелон кивнул:

– Драэр и Гаррин с горсткой бойцов пытаются сдержать заговорщиков. – Он указал на вход в тронный зал. – Надо уходить отсюда.

Все они повернулись, но прежде чем успели сделать даже несколько шагов, как битва ворвалась в зал – и с дальнего его конца, и через боковые галереи. Это было не начало боя, а его конец. Последние оставшиеся защитники пали. Окровавленные нападавшие сбились в кучу и бросились к Аалийе и Рами.

– Назад! – выкрикнул Ангелон.

Он попытался отступить к арке Кровавой башни, но оттуда выбежал прихрамывающий Парус Гаррин с горсткой раненых. Он вытер кровь с глаз и, покачав головой, прохрипел, подходя к ним:

– Проиграли…

– А Крыло Драэр? – спросила Аалийя.

Гаррин приложил кулак ко лбу – и как в знак приветствия своей императрице, так и в качестве воинского салюта.

– Пал.

Их группу оттеснили к возвышению, заперев на открытом пространстве. Даже за тронами негде было укрыться. Однако Ангелон был полон решимости умереть, отстаивая свой титул и выступая в качестве ее личного щита.

Он втолкнул Аалийю между тронами, встав перед ней. Джубайр занял свой пост сбоку от одного кресла, Рами – на противоположной стороне, возле императорского трона.

«Моего трона», – напомнила она себе.

Хотя, возможно, и совсем ненадолго.

Паладины и стражники плотно сомкнулись перед возвышением, образовав семь рядов – последний оплот империи.

Нападавшие – как в доспехах, так и без них – бросились штурмовать стены этого оплота.

И тут по залу разнесся пронзительный свист, который, казалось, становился все громче. Натиск на паладинов ослаб, и сквозь шум прорезался чей-то голос:

– Стойте!

Откуда-то сзади появилась фигура в сияющих доспехах, высоко поднявшая пару мечей и скрестившая их над головой в дерзком подобии клашанского герба.

– Сдавайтесь, и останетесь в живых! – крикнул принц Мариш, взгляд которого прожег серебряный прилив до самых золотых тронов – до Аалийи. – У меня нет желания проливать кровь моих братьев и сестер! – продолжал он. – Вы были обманом втянуты в предательское деяние, поэтому я не стану требовать ваши головы. Но сражайтесь, и у меня не будет выбора!

Щит Ангелон повернулся к Аалийе.

Ярость воспламенила ее. Она оттолкнула крупного мужчину в сторону и шагнула вперед, чтобы встать перед двумя тронами и ожечь своего брата гневным взглядом. И тут заметила какие-то тени, укрывшиеся за ним, а также белые одежды Дреш’ри, стоящего рядом с принцем. Это был тот ублюдок Зенг ри Перрин. Она не знала, насколько этот человек приложил руку к тому, чтобы склонить Мариша к этому акту предательства, к нарушению данной ей клятвы. И все же это не имело значения. Знала лишь одно: побудить ее вспыльчивого братца к каким бы то ни было действиям можно без особых усилий.

Аалийя напрямую обратилась к изменнику.

– Дражайший братец, – крикнула она насмешливым тоном, – ты что, свалился с «Соколиного крыла»? Или покинул свой корабль и дезертировал из имперских сил, только чтобы совершить этот акт предательства?

– Не переживай, сестричка! «Соколиное крыло» уже на пути сюда. И ведет за собой остальных из нашего Крыла, которые не будут мириться с изменой в наших стенах.

Аалийя боролась с желанием съежиться. Скольких уже удалось склонить на сторону Мариша? И сколько таких еще появится? Она понимала, что если этот переворот окажется успешным, то после этого ее уже никто не поддержит.

– А как же битва за Тайтин? – с вызовом спросила она его. – Ты ослабляешь нас, когда нам потребны все наши силы! Это поступок императора или труса?

В рядах Мариша поднялся ропот. Но это его нисколько не смутило.

– Мы всегда можем побить халендийцев! – прогремел он. – Они всего лишь муравьи у нас под ногами! Разве это не так?

Одобрительные возгласы встретили эти слова, заглушив первый робкий ропот.

– Самая большая опасность для империи находится в этом зале, – указал на нее Мариш. – Стоит прямо перед вами!

Аалийя поняла, что ее брат никогда не отступит.

«И в конце концов не оставит меня в живых».

Ему пришлось бы судить ее и приговорить к смерти. Она холодно осознала это и приняла как должное. Но Аалийя хорошо знала Мариша. Если она подчинится, он пощадит двух ее братьев.

Она повернулась к Джубайру. Тот, должно быть, прочел вопрос у нее в глазах. Он расправил плечи и слегка покачал головой. Потом дотронулся до застежки на своем горле. Джубайр отказывался передать этот плащ своему неверному брату. Плащ, который возложил его на плечи их отец, – и он не расстался бы с ним, чтобы умилостивить предателя, даже если б это стоило ему головы.

Аалийя повернулась к Рами, стоящему с другой стороны.

Преувеличенно уязвленное выражение лица младшего принца вызвало у нее легкую улыбку. Его молчаливый упрек был понятен. «Тебе обязательно вообще о чем-то спрашивать, дорогая сестра?»

Аалийя кивнула, шагнула вперед и столь же громогласно ответила:

– Мы не сдадимся! Ни тебе! Ни кому-то еще! – Она высоко воздела крепко сжатый кулак. – Да здравствует империя!

По рядам ее сторонников пронесся рев.

Аалийя отступила назад, зная, что приговорила их всех к смерти.

Рами наклонился к ее трону:

– А где же Тазар?

Она покачала головой, зная, что он находится за пределами дворца и никак не может связаться с ним. Тем не менее оставалась решительной, довольствуясь лишь одной маленькой милостью.

«Ему не придется смотреть, как я умираю».

* * *

Тазар следовал за Пратиком по темным туннелям под дворцом, молясь, чтобы чааен знал дорогу. Постоянно смотрел направо, налево и вперед, полностью заблудившись в этом лабиринте Дреш’ри. За ним следовал отряд Шайн’ра численностью в сотню человек.

По пути Пратик уже трижды приказывал Тазару остановиться и отправить небольшую группу Кулака к другим выходам. Его заместительница, Алтея, взяла на себя командование последней. Всем был отдан приказ пробиваться к Кровавой башне, откуда новоиспеченная императрица должна была руководить битвой на севере. Беспокойство за Аалийю сузило поле зрения Тазара до резко сфокусированной точки. Сердце сдавило ему