Павшая луна: комплект из 2 книг - Джим Чайковски

Короткое время назад Пратик сломя голову ринулся в убежище Шайн’ра у внешних стен дворца, где Тазар продолжал собирать свою армию. К тому времени тот уже слышал взрывы, видел огненные вспышки за стенами.

И тут появился Пратик, запыхавшийся и с каким-то пергаментом. Он сжимал в руках карту, нарисованную Ллирой пару дней назад. Все они знали, что в конечном счете Аалийю наверняка придется защищать от тех, кто будет противиться ее возвышению. План Тихана состоял в том, чтобы собрать армию из низкорожденных и всякого преступного сброда и быть наготове, дабы при нужде укрепить ее господство.

Никто не ожидал, что кто-то так скоро выступит против Аалийи едва ли не в самый разгар войны с Халендией. Особенно с учетом клятв, данных в Экс’Оре.

Но кое-кто это все-таки сделал.

«Этот ублюдок Мариш…»

Это был трусливый поступок – нанести удар в спину, особенно когда эта спина принадлежала его собственной сестре.

Ярость Тазара была изрядно омрачена тревогой. Его войско не было как следует подготовлено. Хуже того – Ллира по-прежнему пропадала где-то в городе, пытаясь сплотить и обучить свою собственную армию, чтобы быть готовой к дальнейшим действиям. Он отправил уже дюжину гонцов в Кисалимри, чтобы сообщить ей о происходящем, но никто на самом деле не знал, где она укрылась. И все же где бы Ллира ни пряталась, она не могла не заметить взрывов во дворце. Оставалось лишь надеяться, что она осознает угрозу и доберется сюда вовремя, прихватив с собой весь свой сброд.

– Сюда, – сказал Пратик, указывая фонарем на узкую лестницу, которая спиралью поднималась вверх. – Она должна вывести нас к самому основанию Кровавой башни.

Тазар кивнул, жестом пропуская чааена вперед и молясь, что Пратик не запутался в этом подземном лабиринте. Он представил Алтею и другие свои разрозненные силы, стремящиеся к Кровавой башне с разных сторон. Тазар боялся, что их слишком мало против взбунтовавшегося дворца. Даже любые союзники там, наверху, могут неправильно истолковать их прибытие. Как бы не пришлось в конечном итоге сразиться с обеими сторонами, чтобы добраться до Аалийи…

Тазар круг за кругом поднимался за фонарем Пратика. От подъема у него закружилась голова. От вызванной страхом паники перехватило дыхание. Он и не подозревал, как глубоко они забрались. Или, может, это так просто казалось из-за терзающего его беспокойства…

Наконец Пратик остановился у какой-то двери и прижался к ней ухом.

В этот момент Тазар не видел особых причин для осторожности или скрытности. Отодвинув чааена в сторону, он потянул за рычаг. Часть стены отъехала в сторону. Тазар заглянул в погреб, забитый ящиками с картофелем, луком и клубнями всех сортов. В нос ударил затхлый запах плесени, слегка смягченный ароматом сушащихся трав, свисающих с низкого потолка.

Он пересек погреб и подошел к ступенькам на дальней его стороне, которые поднимались к двери. Позади него Пратик завел в погреб столько Шайн’ра, сколько тот смог вместить. Остальные остались ждать внизу.

Несмотря на все свое прежнее нетерпение, Тазар осторожно подкрался к двери подвала и прижался к ней ухом. По словам Пратика, они проникли в кухню рядом с тронным залом, где готовились пиршества для грандиозных торжеств и куда, по-видимому, время от времени тайком заглядывали проголодавшиеся Дреш’ри, чтобы украсть что-нибудь съестное.

Прислушиваясь, Тазар теребил свисток у себя на шее, надеясь, что сможет использовать его, чтобы собрать остальные свои отколовшиеся группы. На данный момент на соседних кухнях было тихо. Он уже собирался повернуться к остальным, чтобы дать им последние указания, когда до него вдруг донесся резкий голос: «Да здравствует империя!»

Сердце у него сжалось.

«Аалийя…»

Схватившись за рукоять своего меча, Тазар распахнул дверь.

– За мной! – приказал он и опрометью бросился в длинный коридор кухни. В очаге все еще ревел огонь, булькал горшок с тушеным мясом. Все пространство было завалено кастрюлями и сковородками. Несколько судомоек и кухонных мальчишек прятались по углам, ожидая окончания боя. Им было безразлично, кто сидит на троне, – главное, чтобы они сами были живы.

Тазар и сам когда-то был одним из таких мальчишек.

Теперь уже нет.

И ему было не все равно, кто сядет на трон. Далеко не все равно.

Тазар повел свое войско по узкому туннелю, ведущему к тронному залу. Ему больше не требовалась карта. Клацанье стали и крики влекли его вперед. Дойдя до конца, он взмахом руки остановил остальных. Пратик протиснулся к нему.

Туннель заканчивался в темном дальнем углу тронного зала. Простым слугам или чернорабочим парадный вход не требовался. Выйдя в огромный гулкий зал, Тазар увидел, как две противоборствующие стороны крушат друг друга. Шум был оглушительным, эхом разносясь по всему помещению. И в этот момент его поразили несколько отчаянных осознаний:

«Кулак явно в значительном меньшинстве».

«Я никогда не смогу добраться до Аалийи вовремя».

«Нет никаких свидетельств того, что хоть какая-то из других групп Шайн’ра успела сюда добраться».

И его последнее осознание было самым мрачным:

«Мы не можем их одолеть».

Словно подчеркивая эту его оценку ситуации, страшный взрыв осветил разноцветное окно позади тронов – настолько громоподобный, что треснуло витражное стекло, разбив Просветленную Розу. Взрыв был такой силы, что сражение приостановилось.

За окном на стекле вырисовывался силуэт большого летучего корабля. Его огненный нос качнулся и разбил остальную часть окна, осыпав помост внизу стеклянным дождем. Из открытого проема вылетели сгустки яркого пламени, с драконьим ревом ворвавшись в тронный зал.

Тазар улыбнулся, охваченный надеждой.

Пламя это мерцало изумрудным оттенком нафлана. В голове промелькнул образ другого корабля, уничтоженного таким же огнем, недалеко от Казена – боевой баржи, разбившейся перед воротами виллы Оракла.

– Ллира тоже здесь, – прошептал он в этот хаос – и стал наблюдать, как тот лишь еще больше усиливается.

А в зал со всех сторон уже вливались мужчины и женщины, сбрасывая балахоны биор-га или стирая с лиц густой жирный пепел. Снаружи донеслись новые взрывы. Еще одно огненное копье пронзило небеса, оставляя за собой след нафланового пламени.

Естественно, Ллира не стала бы обосновываться где-то в городе – только не тогда, когда ловкая воровская предводительница могла создать свою низкопробную армию прямо здесь, во дворце.

Тазар поднял свисток к губам и дунул в него во всю силу своих легких и сердца – не столько для того, чтобы привлечь своих союзников, сколько чтобы предупредить кое-кого о том, что он уже здесь.

А после этого вместе с остальными бросился в самую гущу сражающихся.

«Аалийя, я иду за тобой!»

* * *

Прижавшись к стене туннеля, Пратик пропустил людей Тазара мимо себя. Прижавшись щекой к стене, он заметил, как из галереи на дальней стороне зала выбежала заместительница Тазара – Алтея откликнулась на его сигнал, увлекая за собой своих людей.

Бойцы Ллиры продолжали стекаться в тронный зал практически отовсюду, но их численность уже сокращалась. Как и Тазар, она наверняка тоже была застигнута врасплох неожиданным нападением, отчего едва успела организовать свои силы и привести оружие в боевую готовность.

Короче говоря, битва была еще очень далека от завершения.

В стороне, в дальнем углу, принц Мариш сбился в кучку с основными из своих приспешников, окруженный баррикадой из гвардейцев и лучников. Еще больше его сторонников хлынули через главные двери, привлеченные боем или отозванные со своих постов.

По мере того как битва становилась все ожесточенней, Пратик сосредоточил свое внимание на собственной цели.

Неподалеку от Мариша, держась в стороне от места сражения, стоял Зенг ри Перрин, белое одеяние которого сияло, как фонарь. Дуга из девяти венинов прикрывала его от зала. Но эти изуродованные существа служили не просто живой стеной. Их руки были вытянуты вперед, навстречу битве. Когда кто-либо из защитников трона оказывался слишком близко от них, то сразу же падал без чувств, позволяя людям Мариша без помех зарубить его. Зенг медленно отступал от места сражения, явно желая ускользнуть, если ситуация обернется против него.

Пратик не был уверен, что делать. Он опасался, что зловредный ученый опять ускользнет, но при этом понимал, что воин из него самого