Меж авторский цикл "Боло". Компиляция. Книги1-13 - Кейт Лаумер

уже в радиусе действия моих сенсоров. Депо рудовозов может принять 6 таких машин. Оповещаю колонну, что нуждаюсь в ремонте, получаю подтверждение от машин спереди и сзади. Выруливаю на участок депо, возвышающийся над местностью и над расположенным ниже заводом. С этой позиции можно отлично выполнить задачу.

Приступаю к работе.

Разведка обрабатывающего завода протекает гладко как по маслу.

Слишком гладко. Виллум забеспокоился.

Он очень хорошо помнил старую военную аксиому: никакой план не выдерживает столкновения с противником. И когда без единой задоринки завершилась разведка обрабатывающего завода, его бросило в жар. Гадостей и так уже хватает. После того что случилось на «Бонни», после гибели ЛРК-1327 нужно, чтобы что-то шло хорошо. Но зря он пытался обмануть себя. Беспокойство не проходило. Рыжая пристроилась к колонне пустых рудовозов, возвращавшихся на шахту. Они ползли с черепашьей скоростью, когда двойная луна Хобсона взошла над рваным горизонтом. На борту поддерживалось состояние пятидесятипроцентной готовности, что означало бодрствование половины команды, готовой к бою в случае необходимости. Дуг Харт с половиной членов экипажа «давил ухо», отдыхая в преддверии самой опасной части операции, Банджо отвечал за ночную вахту.

Виллум ДеФриз валялся в гамаке и не мог сомкнуть глаз. В отличие от остальных, ему нечем было заняться. Нечего планировать. Харт и Банджо с головой ушли в проверку, сличение, изменение планов местности, подстановку параметров и согласование деталей. Члены десантных групп занимались оружием, снаряжением и отработкой мелочей, спорили, оттачивая все новые и новые моменты операции. Конечно, им некогда было «метать икру». Даже Хоппер был на удивление уравновешен. Им-то было чем заняться!

А Виллум должен был ждать.

За это время он ознакомился с Рыжей по всем материалам, которые мог у нее найти. Теперь он уже намного лучше разбирался в ее системах. Но главной его надеждой, главным пожеланием самому себе было пожелание безделья, чтобы Денг не дали ему работу, без которой он так маялся. Он повернулся на другой бок, попробовал дыхательную гимнастику, релаксацию… Наконец ему это надоело, он вылез из гамака, прополз на нос и закрылся. Единственное место, где можно иногда остаться одному.

— Виллум? — обратилась к нему Рыжая, после того как он проторчал там минут двадцать, пытаясь побороть свои ночные ужасы и опасения, что он подведет всех, забыв в критический момент что-то очень важное. — У тебя никаких признаков болезни. Вроде бы тебе здесь ничего не нужно…

— Да… я здоров. Физически. Я просто хотел уединиться. Не могу заснуть, — признался он.

— Твой послужной список показывает, что ты еще не был в бою. Ты не из морской пехоты. Собственно, бой не твое дело. Нервное напряжение в твоем положении — совершенно нормальное явление. Может быть, применим мягкое успокаивающее средство?

— Ну нет. Не хочу завтра встать с тяжелой головой.

— От того, что я применю, у тебя не будет никаких неприятных ощущений. Тебе нужен отдых. Завтра предстоит напряженный день.

— Да-а, — протянул Виллум. — Для всех, кроме меня. — Он скрестил руки. — От меня пользы как от козла молока…

— Виллум, давай потолкуем.

— Начинай, — выдохнул он.

— Такую же неудовлетворенность собой высказывал иной раз и Медовик, Хоншуко Каи. — Виллуму показалось, что он видит улыбку Рыжей. — Он часто чувствовал себя бесполезным, хотя дольше всех служил со мной и был необходим для поддержания моей боеготовности. — Люк распахнулся и снова закрылся за въехавшим по направляющей манипулятором Рыжей. — Давай я введу тебе транквилизатор. Не дергайся… Чуть кольнет.

Он позволил сделать себе укол.

— Медовик раз сказал, что он чувствует себя как повар, мажордом и главный судомой в дорогом спальном прицепе.

Виллум гыкнул:

— Я его понимаю. Очень понимаю. И как он с этим справлялся?

— Мы играли в карты. Хочешь научиться в канасту?

— Канаста? — Виллум моргнул, улыбнулся. — Моя бабушка играла в канасту. Хорошо, Рыжая, покажи.

Она извлекла откуда-то над его головой две колоды. Из борта выскользнул крохотный столик. Виллум не успевал удивляться.

— Медовик все здесь обустроил только для нас двоих, чтобы коротать такие ночи. Только здесь я могу беседовать с членами экипажа наедине. Мне кажется, это тебе нужно так же, как и успокоительное. И что-нибудь, над чем можно задуматься.

Она ловко перетасовала карты.

— Перед тем как начнем… Последний совет. Я всегда это говорила Медовику, скажу и тебе. Каждый из нас занимает место согласно своим способностям и возможностям. И не надо просить большего. Боги могут услышать.

Виллум поежился:

— Спасибо. Тут ты права. — Он потер затылок. — Думаю, от меня в десантной группе мало было бы проку. — Любопытство подтолкнуло его на следующий вопрос. — Почему это ты такая… черт, умная, что ли?

Из динамика послышался смешок Рыжей.

— Я рассчитана на работу с людьми. У меня обширные знания в области психологии, философии, сравнительной теологии. И восьмилетний опыт. Я должна знать, что беспокоит моих людей перед боем.

А теперь я сдаю нам обоим по пятнадцать карт. Цель — набор семи карт подряд. Такой набор называется канастой. Твоя канаста может содержать три «диких» карты, но тогда очков будет меньше. Прежде чем ты выйдешь, ты должен набрать хотя бы одну канасту.

Виллум заснул на третьей раздаче, отставая на тысячу пятьдесят очков, но вполне удовлетворенный счетом.

Пушкарь проснулся в три часа сорок минут и потопал на нос. Но кто-то уже влез до него и заперся там. Он стал ждать. Еще подождал. Через двадцать минут он постучал в люк и услышал шепот Рыжей:

— Да, Пушкарь, входи.

Он открыл люк и увидел Виллума, крепко спящего над раскладом канасты. Один из манипуляторов Рыжей нежно поддерживал ДеФриза за плечо. У Пушкаря перехватило горло. Не диво, что Иш втрескался в тебя, малышка…

Ему стало жаль ДеФриза, больше даже, чем Хоппера, у которого хотя бы все время было чем заняться. Пушкарь помнил, что Медовик тоже частенько сидел за этим же столиком, играя с Рыжей в канасту, когда все остальные готовились к десанту. Потерю Медовика и Призрака тяжело переживал весь экипаж. Такие люди не забываются. Неоконченные разговоры, неосуществленные совместные планы…

Успешные экипажи легких разведывательных Марк XXI оставались вместе годами, становясь все спаяннее и эффективнее. Если команда сработалась, никто ее уже не станет разбивать без особых причин. Призрак и Медовик стали для Пушкаря как бы семьей. Он понимал, как может быть тяжело для кого-то, например для того же ДеФриза, внезапно оказаться в срабатывавшейся годами команде. И к тому же быть без дела. И его радовало такое участие Рыжей в новичке.

— Эй, — он тронул ДеФриза за плечо, — спящая красавица, проснись.

ДеФриз замычал, зафыркал,