Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

– Она не знает! Не говори ей, – прошипела Нона.

– Молодец, парень, отлично сработано, – сказал Чести.

– Нечего надо мной издеваться, – буркнул Руби, – я просто хотел узнать, как дела у Ноны. Ее, между прочим, могли сгрести с дороги лопаткой. Я там был, и они просто жнут людей. Я типа видел чью-то руку.

– Фу, – сказал Кевин.

– Я ничего не видела, – прошептала Нона. Кевин был прямо тут, и ей хотелось его обнять, но в толпе это было невозможно, поэтому она наклонилась, и он спокойно взял ее за руку, а другой рукой дергал молнию на куртке вверх и вниз. Его рука оказалась такой липкой, как она и думала.

– Мы с Табаско убежали, нас не раздавили.

– Почему Табаско взяла не меня? – спросил обиженный Чести. – Я ее лейтенант, а ты даже по лестнице спуститься нормально не можешь.

Красавчик Руби заговорил торопливо:

– Ангел отвезла нас по домам. Она страшно разозлилась, когда Лапша пришла с запиской. Очень круто. Я думал, вы попадетесь. А где босс?

– Спала у Ангела, наверное.

Оба мальчика закричали, уже не заботясь о производимом шуме. Камилла, которая прислонилась к выщербленному столбу, никак не отреагировала. Было ужасно легко забыть, что Камилла рядом, если она сама этого хотела.

– Ангел сказала, что Табаско не должна оставаться одна, и она подвезла нас обеих на грузовике, у нее был водитель и все такое.

Услышав это, оба застонали от зависти.

– Наверное, у нее есть собственные экраны, – сказал Чести.

– Держу пари, что она живет в одном из тех далеких кварталов с воротами, – решил Руби, – нечестно. Твои должны были обеспечить укрытие.

– Ей не нужно укрытие, она уже почти взрослая, – возразил Чести.

– Но она такая стерва, что они могли забыть, – продолжил Руби, – этот ее сутенер меня пугает.

Нона возмущенно посмотрела поверх головы Руби, но Камилла смотрела сквозь щели в заколоченном окне с другой стороны стойки, очень далеко. Она заколебалась и сказала:

– Никому не говорите, но моя… Пирра не приходила домой со вчерашнего дня. Только никому.

Красавчик Руби мгновенно и очень доброжелательно сказала:

– Не скажу. Не волнуйся, Нона, сутенерство – это непростая работа, и тебе придется пройти через это. – Она повернулась к нему, и что-то в ее глазах и лице заставило его замолчать и закричать: – Шутка! Это была шутка. Боже мой, не злись на меня, прекрати.

– Мы собираемся пойти посмотреть, – прошептала она, успокоившись, – мы с Камиллой.

– Ты о трансляции? – проницательно спросил Чести. – Есть вероятность…

Он скорчил ужасную рожу, вывалив язык и закатив глаза глубоко в череп.

– Я так не думаю, – сказала Нона, пытаясь вернуть себе самообладание и не впасть в истерику. Истерика была близка. Она чувствовала себя очень хрупкой, как говорила Пирра после долгих вечеров. – Пирра очень умная и не пострадала бы.

Красавчик Руби обиженно спросил:

– Почему нормально спрашивать, не убили ли твою семью, но нельзя говорить, что кто-то сутенер?

– Это называется такт, чувак, – объяснил Чести, – тактичность.

– Какая в задницу тактичность? Серьезно. А ну объясни.

Глаза Ноны защипало, и она поспешно сменила тему:

– А где Утророжденный?

Они замолчали, и Нона поняла ответ. Чести сказал беззаботно:

– Эти его чертовы папаши наверняка уже вступили куда надо. – И засмеялся, как будто это была шутка. Но отсутствие Утророжденного удручало, и все это чувствовали. Казалось странным, что все они были здесь, даже Кевин, даже Чести, а вот Утророжденного не было.

Казалось, что они уже не вместе, они не банда. Воцарилась тишина, а потом в дверь снова постучали. Нона увидела, как Камилла вздрогнула на другом конце комнаты, и Чести бросился вперед. Это оказались Ангел, Лапша и Табаско.

– Чести, ты, кажется, первый раз пришел вовремя, – заметила Ангел, увидела Камиллу и после секундного колебания протянула ей маленькую твердую руку и сказала голосом, каким разговаривают друг с другом взрослые:

– Маниакальная фаза, так?

– Зона боевых действий. Я хотела тебя поблагодарить.

Ангел не приняла пас.

– Ерунда, я ничего не делала, просто подвезла коллегу. Вечер вчера выдался необычный. Поднимайся наверх, поговорим после того, как я устрою детей. Кажется, это последнее – и единственное, – что я могу сделать. Не думаю, что мы сможем долго работать. Другая учительница уже прислала мне сообщение. По ее мнению, мы не должны проводить уроки, пока все не уйдут с улиц. Кто знает, когда уроки возобновятся? Давайте наверх, вы все, – поторопила она, прежде чем Кэм успела отказаться. Поднимаясь по лестнице, она добавила: – Видела вчера твою партнершу.

Кэм ошеломленно затихла.

Все толпой поднялись наверх в гардероб, сложили свои вещи, как обычно, и вошли в темный тихий класс. Ангел включила свет, и они расселись по своим партам, разбросанным по всему классу, потому что милая учительница всегда говорила, что она ни в коем случае не позволит им сидеть вместе. Нона устроилась за своим столом помощницы учителя сзади и удивилась, когда автоматически действующая Камилла кротко села за неиспользуемый стол в заднем ряду – один из больших столов, за которыми сидели старшие девочки. Колени ей все равно пришлось задрать. Лапша направилась к лежанке под доской, где устраивалась всегда.

– Все в порядке? – спросила Ангел. – А ваши семьи?

Раздался слабый хор согласия, но затем вмешался Красавчик Руби:

– Сладкая говорит, что раз зомби вернулись, нас больше не могут зарезать на улице, так что нужно делать то, что они скажут.

Ангел подняла обе брови.

– С каких это пор ты зовешь маму по имени?

Красавчик немного покраснел.

– Я больше не буду называть ее мамой, она перешла на их сторону.

– Она слабая. – Табаско заговорила впервые.

Ангел испытующе посмотрела на Табаско. Ноне показалось, что что-то между ними изменилось, что они не такие, как вчера. Все усложнилось, теперь Табаско была не просто их лидером и защитником Ангела. Может быть, Табаско попала в беду. Но Ангел не выглядела рассерженной, она просто смотрела на нее внимательнее, с большим интересом. Она сказала:

– Ну, быть сильным – это дар, и когда тебе приходится быть сильным за кого-то, кроме себя, это становится очень сложным. Я не знаю, как это объяснить хорошими словами, – добавила она извиняющимся тоном, – и не хочу зачитывать тебе акт о массовых беспорядках. Наплевать на то, что говорят люди… надо смотреть, что они делают. Люди говорят что угодно, потому что открыть рот очень просто. Только поступки показывают, кто люди на самом деле.

– Что, если кто-то скажет: «Я некромант»? Нужно подождать и посмотреть, что он будет делать дальше? – поинтересовалась Табаско.

Нона осмелилась взглянуть на Камиллу. Та сидела в идеально неподвижной позе, лицо за темными очками казалось маской, но