Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

class="p1">Последние несколько метров были самыми длинными. Пошарив под ковриком, где они приклеили запасной ключ, и набрав шифр на цифровой клавиатуре, она потратила последние силы. Она повернула ручку, распахнула дверь и громко завопила:

– Я дома! Я в безопасности! Вам не о чем беспокоиться!

Камилла поднялась из-за стола. Пустые стаканы из-под воды были вставлены один в другой, а целая страница газеты разорвана на красивые ровные полоски, как это сделала бы птица, – дело нескольких часов, плод тревоги. Нона полетела к ней. Кэм поймала ее за руки и посмотрела сквозь нее, а не на нее; ее красивые бледно-серые глаза выглядели как дыры, прожженные в маске.

Затем она обняла Нону так сильно, что ей стало по-настоящему больно. Лицо Ноны больно вжалось в ее грудь.

– Кэм, я в порядке! – повторила она, расплющенная и запыхавшаяся. – Все хорошо! Где Пирра?

Руки Камиллы расслабились, и Нона смогла немного отстраниться. Камилла посмотрела на дверь, как будто ожидала увидеть что-то, и поняла, что не увидит. Посмотрела на Нону.

Когда она снова посмотрела на Нону, ее лицо было ужасным.

– Нона. Пирра ушла забирать тебя из школы еще перед обедом. Я думала, она с тобой.

Иоанн 19:18

Во сне вода продолжала подниматься. Они начали строить хижину на вершине холма. Тела качались на воде. Он боялся этого – он всегда боялся воды, – и он заставил воду на время уйти и поднял части земли, покрытые морем. Она смотрела, как они вздымаются, сливая тонны воды. Она спросила его, трудно ли это, он сказал, что тяжело вспомнить, на что он способен, а не просто что-то сделать старым трудоемким способом.

На новом клочке земли, истерзанном водой и не только, стояло разрушенное бетонное здание, охраняемое огромными осколками потрескавшейся кости. Как яйцо, разбитое сверху. Они бродили по полям, скользя в ледяной бурой грязи, но никогда не подходили к зданию. Нашли капот полуживой машины, на которой можно было посидеть, пока она сохла на свету.

Он сказал: «С точки зрения политики мы были миной. Все пытались уложиться во временны́е рамки. Времени у нас оставалось не так уж и много, а новые данные смешивали все цифры каждый день. Каждый раз, когда ты вздыхала, мы ссались под себя. Но старые хозяева боялись нас больше всего и постоянно утверждали, что мы работаем с той или этой страной, изо всех сил доказывали, что то, что мы делаем, ненастоящее и что любой, кто с нами говорит, помогает нам рушить мир. Они все время ходили по кругу. Я все время говорил: давайте поговорим на равных, давайте подумаем, смогу ли я помочь, смогу ли я что-то сделать».

Он сказал: «Оказывается, нельзя даже поговорить о том, можно ли что-то сделать, без двенадцати недель дипломатических усилий. Меня тошнило».

Он сказал: «В любом случае на нас всех выписаны ордера Интерпола. Некоторые из нас, из тех, кто пришел к нам, хотели уйти. Иногда они хотели уйти, потому что были шпионами ЦРУ и у них были боссы, к которым можно было вернуться; иногда они хотели уйти, потому что боялись. Тех, кто хотел уйти, я отпускал. Меня они вообще не волновали. Типа, мило с их стороны было появиться, но они были мелкими сошками. Я мог доверять только ближайшему окружению. Мои ученые, мой инженер, мой детектив, мой адвокат, мой художник, моя монахиня, мой менеджер хедж-фонда. Мои верные последователи. Те, кто держал меня на плаву. И Улисс и Титания, двое моих мертвых детей. Но они были мертвы, и собеседники из них получались так себе. Я хотел выяснить, смогу ли я вернуть их обратно. По-настоящему. Вернуть их к жизни».

Он сказал: «Проблема была в том, что я не мог вернуть тех, кто уже ушел. Только удержать тех, кто подошел слишком близко к черте. Я мог бы исправить все повреждения и даже заставить сердце снова биться и восстановить мозг. Но внутри Улисса и Титании ничего не происходило: они никогда не разговаривали, они никогда не отвечали. Я все время очень боялся и отключал сердца и мозги. Я не знал, что делаю. И это меня сжирало».

Он сказал: «Наша монахиня все время говорила, что их нельзя вернуть, что их души уже не здесь. Мне нужно было слишком много времени, чтобы ее выслушать. Но я же был перфекционистом, да? Я не хотел верить, что существует такая штука, как душа. Мне просто хотелось верить, что я в чем-то ошибаюсь».

Он сказал: «Мы оба были правы. Но об этом потом. О том, что случилось, когда мы узнали, куда делись деньги».

Во сне он встал и трижды обошел вокруг поля. Сказал:

– Не ходи за мной, я злюсь.

Она села на крышу машины и смотрела, как он пнул кусок мусора к краю большого поля грязи. Мусор подлетел довольно высоко, ушел в туман и с грохотом скатывался по холму, пока звук не затих. Она снова спросила себя, почему любая боль здесь ненадолго, но вот с гневом справиться так сложно. Закончив, он присоединился к ней, сел, поджав колени, металл застонал под их весом, и он заговорил снова.

Он сказал: «Они забрали корабли, наши новые. Они сказали, что вместо этого планируют путешествовать со сверхсветовой скоростью. Дурацкое название, скорость света здесь ни при чем, но все равно. Они сказали, что перевозить людей так медленно слишком рискованно и что криоплан был отменен как недостаточно хороший. Небезопасный, неприятный, аморальный. Они сказали, что нам удалось дойти только до восьмипроцентного шанса нанести долгосрочный ущерб после разморозки и что мы так и не решили с материнством…» Тут он замолчал и некоторое время не мог говорить. Заговорив снова, он сказал: «Это мы уговорили их на восемь процентов. Они были готовы работать, когда успех был на уровне семидесяти. Все знали про риск. И это была не тридцатипроцентная летальность, а тридцать процентов вероятности повреждения».

Он сказал: «Им было насрать на беременность, они всегда говорили, что надо просто закончить с этим до вступления в программу. Когда М говорила, что не примет эти цифры, не примет план, предусматривающий репродуктивную дискриминацию, и мы стояли рядом с ней и говорили, что это неприемлемо, они какое-то время жаловались на расходы и в конце концов согласились. А теперь они вели себя так, словно восемь процентов были плохим шансом. Как будто мы мало старались».

Он сказал: «Их план состоял в том, чтобы эвакуировать все население. Сначала отправить дюжину кораблей-разведчиков. Они сказали, что им удалось найти каких-то нердов, которые