СМЕрШная история часть первая 1941 - Павел Киршин

кончится. И начальство будет сношать, и для исследований невыгодно. Угрожать никто не собирается. — Виктор поспешил успокоить насупившегося учёного. — И ты также останешься мне другом.

— Ну, спасибо и на этом. — Со злостью в голосе, съязвил Игорь. — Вить, а ты не думал о том что случится, если о твоей просьбе узнает Мозготрах?

Измайлов ухмыльнулся и похлопал по карману халата учёного. — Это от него. Кстати, не забудь потом уничтожить. Бережёного бог бережёт, а не бережёного Уколов пристрелит.

— Даже так? Это меняет дело. Я могу включить его в программу, но мне нужна равнозначная замена и время. Найти подходящего реципиента, а это сравни лотерее. Выиграть, конечно, можно, но сколько при этом придётся купить билетов — неизвестно.

— Гош, без вопросов. "Добровольца" мы тебе найдём и сыграем в твою лотерею. Мужику не везло в жизни и мы хотим дать ему шанс, а там, как фишка ляжет. Вдруг у него получится изменить своё прошлое.

***

Подъём, туалет, бритьё, завтрак, короткое путешествие из камеры к лифту и спуск на минус четвёртый этаж.

Когда собирал информацию об этом здании, про подземную часть комплекса ничего встречал. И бывший сослуживец, тянувший когда-то здесь лямку, тоже был не в курсе.

— Лицом к стене, руки на панель. — Привычно, для нас обоих, скомандовал Виталик.

Последние двадцать восемь дней начинались также однообразно: камера, лифт, лаборатория. Вечером, в обратной последовательности.

Сейчас, Виталий Глызин, один из двух моих постоянных охранников, сдаёт меня под роспись в лабораторию четыре дробь три. То есть, третья дверь по коридору от лифта.

— Доброе утро, деятелям науки. — Поприветствовал зевающего Сергея Мальцева. — Опять засиделся за расчётами?

— Угу. — Буркнул сонный завлаб, стуча ладонью по кофейному аппарату. Мальцев был одним из немногих, кто любил оставаться на ночные смены, частенько этим злоупотребляя, когда составлял график дежурств.

Наручники Виталик уже снял и мне не составило труда помочь, бестолковому в обращении с данной шайтан-машиной, высокообразованному учёному.

— Вот и всё. Её нужно не колотить, а правильно выставлять режим помола.

Так и не дождавшись благодарности, зашёл за ширму в углу помещения, где занял своё место под колпаком.

— Я почитаю пока. — Крикнул Сергею, беря в руки потрёпанный временем томик Конан Дойля.

Ближайший час меня трогать не будут. Пока придут остальные, напьются кофе и выкурят по сигарете, успею насладиться описанием событий в окрестностях Гримпенской трясины.

Удобно рассположившись в многофункциональном кресле, углубился в чтение.

***

— Сработка!

— Жёлтый! Правый верхний!

— Шприц!

— Обратный отсчёт!

— Девять.

Неожиданно начавшаяся суматоха, сопровождаемая криками и звуками разбитой посуды, перечеркнула привычный распорядок.

— Восемь! Укладывайте его!

Ширма, вместе с книгой полетели в сторону. Кресло, в доли секунды, распрямилось и поднялось выше. Ребята лаборанты защелкали пластиковыми пряжками крепёжных ремней.

— Семь!

Нависавший высоко над головой конус "Вытяжки", загудев сервоприводом, начал опускаться.

— Пять. — Жирнов, ведущий отсчёт, стал тише озвучивать оставшееся время.

— Помни, как учили. Держи образ до последнего, — наклонился надо мной Мальцев. — Коля, вводи.

Пальцы лаборанта сжались, заставляя обрезиненный поршень выдавить мне в вену смертельную инъекцию

— три.

Нервы ошпарило ледяной волной. Вытеснив все ощущения и боль, лёд забрался в мой череп.

— Один.

Счастье, запечатлённое на фотографии, прикреплённой к "Вытяжке", до последнего было перед глазами. Зрение уже отказало, но в темноте, пожирающей мозг, всё ещё висел тот светлый образ.

Глава 1

— … меня хорошо понял, Макарыч?!

Закончив распекать своих подчинённых, Увалов перевёл грозный взгляд на стажёра. Будущая гордость советской милиции выпрямился на шатком стуле, постаравшись ни чем не выдать своего волнения.

— Ивушкин. — Сменив гнев на милость, Капитан с лёгкой усмешкой оглядел ладную фигуру Семёна, невольно задержав внимание на его сильно оттопыренных ушах. — Тебе персональное поручение. К четырём утра прибудешь в гараж и найдёшь нашего водителя, старшину Нефёдова, если что, спросишь у дежурного, где искать Миная Петровича. С ним доедете до железнодорожной станции: вам надо будет встретить одного товарища из Могилёва.

Увалов достал из кармана кителя свёрнутый вчетверо лист бумаги и протянул сидящему рядом участковому, сержанту Кривцову, кивком давая понять, что нужно передать дальше.

— Эту бумагу передашь начальнику станции товарищу Ефименко. — Продолжил он, дождавшись, когда документ после непродолжительной эстафеты окажется в руках стажёра. — Он скажет вам кого и где встретить.

Капитан поднялся и, оправив форму, ловким движением подбросил лежавшую на столе фуражку, поймав её на свою коротко стриженую голову, как цирковой артист со стажем.

— Хорошего дежурства, товарищи милиционеры.

***

Дорога была хорошо накатанной, но Семёна всё одно укачивало. Эту особенность своего несовершенного вестибулярного аппарата юноша осознал ещё в детстве, в немногочисленных поездках на городском автотранспорте.

Первый в учёбе, с разрядами по боксу и шахматам, он был тем, кого отправляли на школьные олимпиады практически по всем дисциплинам. Отличник, спортсмен и просто смекалистый парень, Ивушкин с детства мечтал о небе. С третьего класса, как вживую увидел низколетящий аэроплан, грезил стать лётчиком. Но эти проклятые приступы слабости, когда он выходил с городских автобусов, не остались секретом для мамани. Тошнота и дрожащие в коленях ноги её ненаглядного сыночка стали ему приговором. "Пока я жива, ни в какие лётные училища, ты не пойдёшь!" — Заявила родительница. Работая на высокой должности в райкоме, маманя перекрыла ему все пути к мечте, предупредив заранее все приёмные комиссии, в медицинских и военно‐учебных учреждениях области, о его слабой вестибулярке. Так расписав недуги сына, что Семёна не взяли бы даже на авиатехника. И такая попытка у него была.

— Значит по призыву к нам? — Пожилой старшина задал вопрос, который Ивушкин за последние три дня слышал уже не первый раз.

— Да, Минай Петрович, я же с двадцать третьего года, поздно учиться пошёл. Когда повестку получил, всё как-то так закрутилось, что сам не понял, как направили служить в части НКВД, а оттуда к вам, в отделение.

Естественно, Семён лукавил, такое решение районного военкома было для него очевидным, слишком уж часто он видал его гуляющим с его маманей, а с ней, как известно, не забалуешь.

— Ничо, у нас тихий район. Довольствие хорошее, опять же паёк, да и вообще…

Расписать все прелести службы в милиции Нефёдов не успел, в проулке, на въезде к станционной площади, они увидели двух сотрудников транспортной милиции, скручивающих руки белобрысому пареньку весьма уголовного вида. Старшина, заглушив фырчащий мотор "Эмки", высунулся в окошко. — Помощь нужна?!

По всему выходило, что старшину Нефёдова милиционеры знали. Оба махнули руками, а тот, что постарше, веселым голосом поприветствовал шофёра. — Доброго дня, Петрович.

Пригладив пожелтевшие от махры седые усы, Минай Петрович вышел