Психомодератор. Книга 1. Разделение - Никита Андреевич Борисов

Один миг — она всё ещё стоит с нейрофоном, пытаясь сформулировать ответ.

Следующий — она лежит, наблюдая, как тени на потолке складываются в странные узоры, напоминающие древние символы Нейрограда.

Ещё один — и Феликс свернулся клубком у её ног, но его мурлыканье звучит подозрительно похоже на голос Когиты, который она не могла знать.

"Когда начался этот сон?" — мысль мелькнула слабой вспышкой в сознании Авроры. — "Или, может быть, разговор с Декартом тоже был его частью?"

Граница между сном и явью, между прошлым и настоящим, между собственным я и личностью Когиты становилась всё тоньше, пока совсем не растворилась в темноте наступающей ночи.

Глаза она открыла, скрестив руки на груди. Над ней возвышалось индиго-розовое небо Нейрограда, невыносимо яркое и чужое. Первые мгновения Аврора не могла понять, где находится, пока не приподнялась и не осознала страшную истину — она лежала в ритуальной лодке, той самой, что оставляла за собой траурный алый след на глади озера.

Деревянное дно лодки было прохладным и влажным под её пальцами. Позади судна расходились багряные круги, словно открытая рана озера, сочащаяся кровавыми лентами. На берегу темнели фигуры людей — сотни, может быть, тысячи жителей Нейрограда, пришедших проводить её.

"Но куда проводить? Почему я здесь?" — мысль пронзила сознание Авроры ледяной иглой.

— Аврора-а-а! За что-о-о! — раздавались с берега отчаянные вопли, усиленные отражением от водной глади.

На краю лодки сидел ворон — тот самый, что появлялся в храме во время церемонии Когиты. Сейчас он наклонил голову, изучая Аврору с почти человеческим любопытством, и ей показалось, что искривлённый клюв птицы сложился в насмешливую ухмылку. Звук, исходящий от него, определённо не был птичьим — это было тихое, ритмичное хихиканье, звенящее в ушах навязчивой какофонией.

В толпе скорбящих она вдруг заметила знакомый силуэт — Декарт. Его обычно успокаивающая, родная майя-персона сейчас выглядела пугающе чужой. Под знакомыми контурами проступало что-то нечеловеческое — лицо текло и меняло очертания, словно он находился в процессе трансформации в нечто иное, лишённое привычной формы.

Волна паники накрыла Аврору. Она попыталась подняться, но личина не слушалась — конечности стали тяжёлыми, словно наполнились жидким металлом. Мышцы отказывались повиноваться, лёгкие сдавило невидимой рукой. Она попыталась закричать, но из горла не вырвалось ни единого звука, словно голосовые связки парализовало. Сознание оставалось кристально ясным, улавливая каждую деталь происходящего кошмара, но личина превратилась в неподвижную оболочку, запертую в клетке сонного паралича.

Взгляд Авроры, единственное, что оставалось ей подвластно, метался по фигурам на берегу, ища помощи, но все продолжали плакать, не делая попыток спасти её. Она ощущала чудовищное давление на грудную клетку, словно на ней лежала невидимая плита, выжимающая воздух из лёгких.

И вдруг Декарт оказался рядом — его движение было настолько стремительным, что глаз не успел его зафиксировать. Как будто пространство между берегом и лодкой схлопнулось на долю секунды. Его руки, холодные и необычайно твёрдые, уложили её в лодке, аккуратно выпрямив позу для последнего путешествия. Всё время, пока он прикасался к ней, его взгляд не отрывался от её персоны — и этот взгляд был самым ужасающим: пустой, лишённый всяких эмоций, словно за глазами был не человек, а пустота без дна и края.

Затем Декарт исчез так же внезапно, как появился, растворившись в воздухе без всякого перехода. А над лодкой начала формироваться призрачная фигура — Когита, парящая в воздухе, словно отражение в невидимом зеркале.

Сокращающееся между ними расстояние усиливало панику пленницы собственного тела.

Когита парила всё ближе, её персона теперь находилось прямо над персоной Авроры, зеркально отражая её черты. Их глаза встретились — и в этот момент что-то мягкое и живое прикоснулось к ногам Авроры.

Мягкая вибрация мурлыканья Феликса вырвала её из кошмара обратно в реальность. Она резко вздохнула, словно только что вынырнула из-под воды после долгого пребывания без кислорода. Грудная клетка болезненно расширилась, впуская живительный воздух. Вслед за вдохом из горла вырвался крик — громкий, отчаянный, почти животный.

Майя-оболочки стен моментально отреагировали на её эмоциональный всплеск, преобразившись в кислотно-жёлтый — стандартный цвет хаоса эмоций, тот самый, что активируется у всех жителей Нейрограда в моменты паники или крайнего стресса.

Феликс отпрыгнул от кровати, испуганно зашипев, а затем юркнул под ближайшую мебель, его янтарные глаза светились в полумраке, настороженно наблюдая за хозяйкой.

Постепенно возвращая контроль над своей майя, Аврора начала разминать затёкшие конечности. Каждое движение приносило странное облегчение, подтверждая, что она снова управляет собой. Чувство беспомощности, испытанное во сне, медленно отступало, оставляя после себя холодный липкий страх и подрагивающие пальцы.

Собрав силы, она поднялась и неуверенной походкой направилась на кухню. Автоматический кран выдвинулся из стены, ожидая команды. Трясущимися пальцами Аврора активировала нейрофон и выбрала "чай с бергамотом" — напиток, который всегда ассоциировался у неё с домашним уютом и безопасностью.

Тёплая чашка в руках и знакомый терпкий аромат действительно немного привели её в чувство. Она подошла к окну, с опаской вглядываясь в пейзаж за ним. Привычные геометрические башни Нейрограда возвышались на фоне стандартного утреннего неба, их структуры переливались обычными рабочими оттенками. Люди спешили по своим делам, автокапсулы плавно скользили по верхним трассам, всё было... нормальным.

"Воображение разыгралось," — Аврора делала глубокие вдохи, пытаясь успокоить всё ещё колотящееся сердце. — "Всё это события последних дней, нервы, стресс... Ничего удивительного в таком ярком кошмаре нет."

Яркость сна постепенно тускнела, растворяясь в привычной реальности, хотя отдельные детали — хихикающий ворон, пустой взгляд Декарта — продолжали вспыхивать в памяти с болезненной чёткостью.

"Завтра день посвящения в психомодераторы," — напомнила она себе, делая очередной глоток чая. — "Надо быть готовой."

Аврора где-то слышала истории о тех, кто не смог пройти посвящение. Эти истории всегда обрывались на самом интересном месте, словно продолжение было табу. Учитывая, что она даже не завершила полный курс обучения, её шансы были и так невелики. А теперь ещё эти странные видения, головные боли…

"Соберись," — приказала она себе. — "Это твой единственный шанс."

Но даже когда чашка опустела, а стены вернулись к своему нейтральному молочно-белому цвету, тревога не покидала Аврору. Где-то глубоко внутри зрело смутное ощущение, что она уже не сможет отличить реальность от сна, и что граница между ними с каждым часом становится всё тоньше.

Утро встретило Аврору идеальным балансом света и тени. Небо Нейрограда сияло фирменным перламутровым оттенком, который городская система поддерживала в