Муля, не нервируй… Книга 5 - А. Фонд

Помолчали. Осипов тяжко вздохнул.

— Слушайте, Аркадий Наумович, — вдруг посветлел лицом Адияков, — а давайте я вам скажу, где ключи лежат? А вы сходите и заберёте!

Но эта идея совершенно не понравилась Осипову, и он даже руками в знак протеста замахал.

Опять помолчали.

Становилось всё холоднее. Начал накапывать мелкий противный дождик.

— Фу, погода какая! — многозначительно, с намёком, сказал Адияков и укоризненно посмотрел на Осипова.

Осипов остро воспринял взгляд на свой счёт и решил перевести стрелки:

— Пусть Муля сходит! — предложил он, — его бабы не тронут.

— Правильно, Аркадий Наумович! — горячо поддержал товарища по несчастью Адияков и, повернувшись ко мне, велел, — сын! Сходи к матери, забери ключи от машины. Сейчас в Химки поедем. Ночевать же где-то надо. Ночь на дворе.

Но мне эта идея тоже не понравилась. Всё-таки мне было не двадцать семь лет, как этому Муле, а сорок пять, и опыта в таких делах я имел уж побольше, чем у Адиякова и Осипова вместе взятых.

Поэтому я сказал:

— Зачем в Химки ехать? Идём ко мне. Я тут недалеко живу. Хоть и коммуналка, но место найдётся всем.

Долго уговаривать никого не пришлось. Отправились ко мне.

По дороге Адияков многозначительно сказал:

— Здесь рядом есть место… там можно чекушку взять…

— Чекушки мало будет, — мрачно поддержал его Осипов.

Я вздохнул — ночь сегодня обещала быть бессонной.

Так и вышло.

Дуся постелила Павлу Григорьевичу на моей кровати, Аркадию Наумовичу — на своём диванчике. Сама она временно перекочевала в чуланчик Жасминова, а меня было решено отправить в каморку Герасима.

Но нашим чаяниям поспать, сбыться в эту ночь было не суждено.

Весть о том, что на кухне сидит отец Валентины, которая сбежала с Жасминовым, моментально облетела всю коммуналку. Невзирая на позднее время, на кухню потянулись сострадающие соседи.

Опять откуда-то материализовалась бутылка коньяка, затем — водка, потом появились дусины пироги с рыбой и с ливером, квашенные помидоры, огурцы и недоеденное вчера сало, которое привезла из деревни Ложкина.

Да и сама Ложкина сидела ту же, за столом, пила самогон и со слезами на глазах утешала потерявшего старшую дочь отца.

— Возьмите ещё кусочек, — сердобольная Муза положила Осипову на тарелку очередной кусок сала и огурец.

— В Тбилиси, говорят, подались они, — пожаловался Осипов Дусе.

— Почему в Тбилиси? — удивилась Фаина Георгиевна, — если не ошибаюсь, в прошлый раз, когда он с Лилей сбежал, они поехали в Одессу.

— Правильно! — поддержала её Белла, — в Тбилиси далеко ехать! Конечно, в Одессу!

Следует ли говорить, что остаток ночи, до утра все коллективно разрабатывали план, как ехать в Одессу и ловить беглецов. Единогласно было принято решение, что едут Белла, Осипов, Адияков и Фаина Георгиевна. Меня решили не брать с воспитательной целью, в наказание, раз такой дурак и такую невесту упустил.

Дальше помню всё плохо…

Утром я опять с больной головой, хмурый и невыспавшийся шёл на работу. Причём шёл, как и хотела Татьяна Захаровна, на пятнадцать минут раньше. Не то, чтобы я принял её правила, но сегодня воевать пороху в моих пороховницах не было. И вообще, я шёл писать заявление на увольнение. Поэтому был не просто зол, а очень зол. И очень хотел спать.

И тут внезапно я услышал:

— Муля!

Обернулся и обомлел — из-за угла здания мне махала руками… Валентина.

Глава 2

— Валентина? — скажу честно, у меня от неожиданности даже голова болеть перестала.

— Муля! Иди сюда! Только тихо! — махнула мне рукой Валентина.

Я зашёл за угол:

— Как это понимать? Где Жасминов? Он что, похитил тебя? Отвечай! — я был сейчас не в ресурсе и разводить политесы отнюдь не желал.

— Да ты что, Муля! — сделала круглые глаза Валентина, — никто никого не похищал!

— А зачем же вы сбежали? Как ты могла поверить ему⁈ — возмущение переполняло, я уже еле сдерживался.

— Да погоди ты, Муля! — замахала руками Валентина, — там всё не так было!

Я понял, что на работу я опоздаю и обречённо вздохнул:

— Давай, рассказывай.

И Валентина рассказала. Одним словом, это можно было назвать — полный бред.

В общем, родители на неё наседали, и она не придумала ничего лучше, чем продемонстрировать свою самостоятельность. Вот только как это сделать, она никак решить не могла. Когда она выполняла моё поручение в Институте философии и Жасминов её провожал и встречал, они много беседовали. Незаметно для себя, Валентина рассказала ему о своей жизни. А он в ответ пожаловался о глупости, которую совершил с этим побегом с Лилей, и которая перечеркнула ему всю карьеру.

И тут в голову Валентины впервые пришла эта мысль, со временем она сформировалась, но ждала своего часа. Можно сказать — бомба замедленного действия.

И вот вчера у них с Анной Васильевной возник конфликт. Из бессвязных слов девушки я не совсем понял суть, да и не важно это. А важно то, что Валентина, разозлившись, решила отмстить родителям. Она шла ко мне с желанием обсудить. Но не дошла. Зато на улице наткнулась на Жасминова, который стоял у бочки с пивом и жаждал похмелиться после добротной пьянки с соседями по случаю возвращения Ложкиной. Они разговорились и Валентина попросила его помочь. Как истинный джентльмен, да ещё и настолько бухой, конечно же, он не сообразил отказаться.

Они договорились. Валентина вернулась домой, оставила родителям душераздирающее письмо, мол, полюбила мужчину, и мы убегаем далеко и навсегда, раз вы такие. Не ищите меня никогда и прощайте навеки. Вместе с Жасминовым они ушли в общежитие, где проживали одногруппницы Валентины. Как Валентине удалось провести бухого Жасминова мимо бдительных старушек-вахтёрш — я вообще не представляю. Но не суть важно.

Прошли почти сутки, и Валентина уже совсем по-другому взглянула на этот конфликт. И ужаснулась. Глупый сумасбродный эгоистичный поступок. Теперь она, наконец, поняла это.

А вот что теперь дальше делать — она вообще не знает. Всё, до чего она додумалась — подкараулить меня возле работы и просить, чтобы я разрешил её проблему.

— И где сейчас Жасминов? — мрачно спросил я.

— Спит, — понуро сказала Валентина и разрыдалась. — Муля! Я не знаю, что делать!

— Вот ты затейница, — проворчал я, — твои родители чуть не поседели за