Системный Творец III - Александр Сорокин

Когда мы приблизились к дому бабушки Агаты, она уже ждала нас на крыльце, опираясь на резную палку. Ее проницательный взгляд скользнул по мне, по Орну, по семье Лины, и, не произнеся ни слова, она присоединилась к нашей маленькой процессии, встав рядом со стариком.

Так, безмолвной и сплоченной группой, мы и двинулись к центральной площади. К месту, где решались судьбы. К статуе Топора.

Площадь гудела от людей. Здесь собрались все, кто еще оставался в городе — те, кто не ушел с баронессой Лирель или с «Когтем». Я узнавал лица: дровосеков, женщин с рынка, стариков, детей. Все они были испуганы и напряжены. Воздух дрожал от приглушенных разговоров, всхлипов и шепота молитв. Пахло потом и страхом.

Городская стража стояла в стороне, выстроившись в шеренги. Но даже на их лицах не было привычной суровости. В их глазах, обращенных к толпе, читалась собственная боль. Они видели своих друзей, соседей, семьи.

У подножия статуи Топора, на невысоком импровизированном помосте, стояли двое: капитан и Вальтер. Горст, бледный и скованный, казался тенью своей прежней мощи. Вальтер же, как всегда, был холоден и бесстрастен, словно скульптура изо льда.

Мы с Орном, Линой, ее семьей, и бабушкой Агатой втиснулись в толпу, стараясь занять место поближе. Я чувствовал на себе десятки взглядов — полных страха, немого вопроса, слабой надежды.

Прошло еще несколько минут, пока на площадь подтянулись последние запоздавшие. Капитан Горст сделал шаг вперед. Площадь затихла, затаив дыхание.

— Жители города! — его голос, обычно такой громовой, сейчас звучал хрипло и надломленно. В нем не было силы, лишь констатация ужасного факта. — Вы все знаете, почему мы здесь собрались. Имперский указ обязателен к исполнению. Прибывший системщик… проведет обряд Инициации. — он сглотнул, с трудом подбирая слова. — Это… необходимо для выживания Империи. Для нашей общей… защиты.

Капитан не смог говорить дальше, а просто отступил на шаг, уступив место Вальтеру. В его глазах читалось полное бессилие и горечь.

Вальтер вышел на край помоста. Его безжизненный взгляд скользнул по замершей толпе. Казалось, он вот-вот произнесет свою отточенную речь о долге и необходимости. Но имперец сказал нечто иное.

— В порядке исключения, — его усиленный голос прорезал гнетущую тишину, — и в соответствии с моими чрезвычайными полномочиями, процедура Инициации в данном населенном пункте будет изменена.

По толпе пронесся недоуменный ропот. Горст резко повернул голову, на его лице застыло изумление.

— Первым, кто пройдет Инициацию, будет Макс, ученик резчика Орна. — Вальтер неспешно произнес мое имя, и сотни глаз устремились на меня. — Ему будет предоставлено три дня. Если за это время он успешно пройдет испытание и вернется, остальные жители города будут освобождены от обязательной Инициации. Империя сочтет свою потребность в новых кадрах с данного места удовлетворенной.

Эффект был как от разорвавшейся бомбы. Толпа ахнула. Кто-то вскрикнул от неожиданности, кто-то засыпал окружающих вопросами. Солдаты перешептывались, смотря то на Вальтера, то на меня с нескрываемым изумлением. Капитан Горст смотрел на имперца широко раскрытыми глазами, явно не понимая, что происходит.

— Три дня… всего один человек… — пробормотал кто-то рядом.

— Но… почему он? — испуганно прошептала мать Лины.

Сама Лина вцепилась мне в руку так, что кости затрещали. Орн стоял, гордо выпрямив спину, но я видел, как дрожат его старческие пальцы.

А я… просто смотрел на Вальтера. Он сдержал слово. Дал мне шанс спасти их всех. Или умереть в одиночку.

Не отпуская ладонь Лины, я сделал шаг вперед. Потом еще один. Толпа передо мной молча расступалась, образуя узкий коридор. Взгляды, полные страха, надежды, недоверия и даже зависти, провожали меня. Я был их щитом. Или разменной монетой.

Я шагнул на открытое пространство перед помостом и отпустил руку Лины. Обернулся, чтобы взглянуть на них в последний раз — на Орна, на Лину, на ее семью, на бабушку Агату. Постарался запомнить их лица. Потом повернулся к статуе Топора. Древний, могучий обелиск, казался сейчас вратами в иной мир, из которых почти никто не возвращался.

Сделав глубокий вдох, я поднял глаза на Вальтера. Его взгляд, ледяной и пронзительный, остановился на мне. В его бездонной глубине, возможно, промелькнула тень эмоции, которую я не смог расшифровать.

Я подошел к холодному камню статуи и поднял руку.

Вся площадь замерла.

Мои пальцы коснулись шершавой, древней поверхности.

И мир взорвался белым светом.

Глава 2

Белый свет обрушился на меня с такой силой, что на мгновение я перестал существовать. Не было ни тела, ни мыслей — только ослепительная, всепоглощающая белизна, в которой тонуло всё. Даже чувство времени исказилось и пропало: невозможно было сказать, длилось это состояние секунду или вечность.

Затем прямо в сердцевине этого света начали проявляться строки. Четкие, безжалостные, выжженные на сетчатке. Системный шрифт, который я уже научился и ненавидеть, и уважать.

Обнаружен генотип мира Эйвель. Начало сканирования предрасположенности к Системе…

На миг в белизне замелькали призрачные образы — будто быстрые кадры моей жизни в этом теле.

Предрасположенность к стандартным классам: низкая. Активирован протокол уничтожения…

Ледяной ужас сковал меня. Это был конец. Прямая дорога в никуда, как для сотен других. Но ведь этого не должно было произойти! Я же… Не успев додумать мысль, строка передо мной дернулась, замерцала и изменилась с резким, почти материальным щелчком…

Ошибка. Найдены новые данные

Обнаружен разум Первого Игрока. Возможен полный доступ к Системе. Требование — прохождение испытания.

Награда: подходящий системный класс + вариативно, зависит от количества набранных очков Инициации.

Строки повисли в белой пустоте, а внизу замигал единственный интерактивный символ.

Согласны пройти испытание? [ДА] / [НЕТ]

Я вчитывался в эти строчки, и все кусочки пазла наконец сложились с пугающей, неумолимой ясностью. Сначала Система увидела во мне лишь жителя Эйвеля и тут же приговорила к уничтожению из-за низкой расположенности. Но затем она распознала нечто глубже.

Все мои догадки, все опасения… Все было правдой. Я оказался Первым Игроком. Вернее, я был им для моего родного мира — Земли.

Жгучий холод пробежал по спине. Если я умру здесь, то с Землей случится то же, что и с Эйвелем. Начнется хаос… Мой родной мир будет обречен на ту же мучительную агонию.

«Нет». Мысль прозвучала тихо, но с железной, несгибаемой силой. Я не просто должен был выжить. Я должен был победить. Ради Орна, Лины, бабушки Аглаи. Ради этого жестокого мира, который стал мне почти домом. И ради