Курс на СССР: Переписать жизнь заново! - Тим Волков

вывески: «Продукты», «Гастроном», «Парикмахерская». На углу стояла голубая будка с надписью «Соки-воды», а рядом очередь из нескольких человек — пьют из одного граненого стакана газировку, смеются…

Окраина какая-то, что ли?

— Где это я? — спросил я, не сдержав удивления.

Мой голос дрожал, и я вдруг понял, что не знаю где флешка. Я похлопал по карманам. Пусто. Черт, такой материал упустил!

— Как это где? — девушка нахмурилась, но ее губы тронула улыбка. — В городе, где ж еще. Вы что, с луны свалились?

— Да ладно тебе, Наташа, — дедушка махнул рукой. — Может, парень просто растерялся. Удар был неслабый. Вы на проспекте Маяковского, молодой человек.

— Это… от центра далеко? — спросил я, напрягая память. Какой еще проспект Маяковского?

— От центра? — нахмурился дедушка. — Вроде это и есть центр. Ваше состояние меня беспокоит. Вам бы к доктору. Как вас зовут?

— Александр, — ответил я. — Александр Воронцов.

— Саша, значит, — дедушка кивнул. — Пойдёмте, присядете у нас в машине, отдышитесь. А то выглядите, как привидение.

Я кивнул, собираясь последовать за ним, но не успел сделать и шага, как позади раздался резкий гудок. А потом — голос, хрипловатый, срывающийся:

— Ну и чего встали, граждане? Это дорога, а не проходной двор! Уберите свой драндулет, проезду мешаете!

Все обернулись. Узкий проспект и правда был перегорожен «Жигулями», а за ними, как пробка в бутылке, стоял синий «Москвич» с открытым окном. За рулем — мужик лет сорока, с усами и в кепке.

— Ну, дед, давай, шевелись! — гаркнул он, открывая дверцу. — Ты что, ездить разучился? Чего встал?

— Я… мы просто… — начал было тот, но опустил глаза и растерянно замолчал.

Мужчина тем временем уже вылез из машины и направился к нему, размахивая руками. Толпа зевак зашепталась, кто-то начал улыбаться, предвкушая потасовку. Типичная сцена.

И я вдруг почувствовал, как всё это начинает меня злить. Не из-за дедушки, не из-за машины — а из-за того, что я абсолютно не понимаю что происходит. Не люблю, когда ситуация не под контролем.

— Ну чего глаза выпучил, как баран? — продолжал орать усатый, сверкая металлическим зубом. — Забыл как водить? Так дома уже надо сидеть, возраст такой!

Нет, я не позволю, чтобы кто-то наорал на единственного, кто предложил мне помощь.

Я шагнул вперед, перехватив инициативу:

— Эй! Уважаемый!

Усатый мужик остановился и повернулся ко мне. Спросил:

— Ты кто такой?

— Я тот, кто сейчас объяснит тебе, как себя вести в приличном обществе.

— Ты чё, командовать будешь, пацан? — усмехнулся он. — Сам-то на себя посмотри, лоб зеленый…

— А ты на себя. — Я сделал шаг вперед, взгляд стал холодным. — Самоутверждаешься за счет старика?

— Да я тебе щас… — он шагнул ближе, но тут его взгляд наткнулся на мой.

Не на того нарвался. Я в своей жизни смотрел в глаза киллерам, политикам, лживым чиновникам. И в этих схватках взглядов у меня всегда было преимущество. На моей стороне была правда. А в ней, как известно сила. Сейчас — тоже.

Мужик замер, почувствовав мою стальную уверенность. Почесал затылок, смутился, потом буркнул:

— Слов много, толку мало… Ладно, давай, дед, отгони своё корыто. Мне на работу опаздывать нельзя.

Он повернулся и пошел обратно к машине. Я молча смотрел ему в спину. Толпа снова оживилась — кто-то хмыкнул, кто-то усмехнулся. Дедушка посмотрел на меня с удивлением и даже чем-то вроде благодарности.

— Спасибо, Александр… — тихо сказал он. — А то я что-то… растерялся.

— Всё в порядке.

Я обернулся. Наташа смотрела на меня. Но теперь в её взгляде было не просто сочувствие или вежливый интерес. Там было что-то другое — неожиданная теплота, уважение… и, возможно, лёгкий восторг. Как будто я внезапно оказался совсем не тем, кем она считала меня минуту назад.

Она не отвела глаз, наоборот — словно изучала. Сначала взглядом пробежалась по моему лицу, потом — по осанке, по жестам. Её губы чуть дрогнули в сдержанной улыбке.

— Что? — спросил я.

— Знаете, — сказала она негромко, — я сначала подумала, что вы… ну, странный. Слишком растерянный, будто с луны свалились. А сейчас смотрю — вы очень даже… не с луны.

— А откуда же? — спросил я, чуть улыбаясь.

— С места, где за себя и за других постоять не боятся.

Я ухмыльнулся. Молодая еще! Не знает, какой на самом деле мир!

— Пойдёмте, Александр, — дедушка уже открывал дверь «Жигулей». — Присядьте. Нужно отдышаться, и вообще, может воды… Или даже чаю. У меня термос как раз имеется… свежего заварил сегодня, с ромашкой.

Я кивнул и пошёл за ним. Наташа двинулась следом. Мы подошли к машине, и я уже взялся за дверцу, но… на секунду замер. Повернулся к боковому зеркалу. Всего лишь мельком — проверить, нет ли следов удара, ссадин, чего-то еще.

Взглянул — и замер как вкопанный. И даже дышать перестал от увиденного. В отражении… Нет, там был не чужой человек. Вполне знакомый. Там был я.

Но только лет на сорок — сорок пять младше самого себя…

Глава 2

Только когда смотришь на себя молодого, осознаешь, как быстро летит время. А еще как сильно постарел, как много не успел в своей жизни…

Вот и сейчас я смотрел в зеркало и думал обо всем, но только не о том, почему я отражаюсь молодым. Видимо шок был настолько сильным, что последние капли рационального мышления растворились в голове.

— Александр… — мягко сказала Наташа. — Все в порядке? Вы просто замерли…

— Я… все в… порядке… — выдохнул я, с трудом отрываясь от зеркала.

Это прикол какой-то что ли? Программа «Розыгрыш»? Тогда как они с зеркалом так ловко придумали?

Я вновь взглянул на себя. Моргнул. Скривился. Повернул голову — влево, вправо. Отражение сделало то же самое.

— Александр…

— Я… я лучше пойду…

И не дожидаясь ответа, направился прочь. И сделал это весьма вовремя, потому что готов был прямо сейчас заорать во все горло — настолько велико было мое состояние растерянности и шока.

Шел, не разбирая дороги. Просто уходил — подальше от людей, от гудков, от голосов, от «Жигулей».

Что, черт возьми, произошло? Я же умер. Меня подстрелили. Я видел белый свет,