Гасконец. Том 2. Париж - Петр Алмазный

— Что там на дне?

Планше потряс полупустой уже бутылкой. Снова разлив вино по двум кружкам, он заглянул внутрь бутылки.

— Орех, месье, — ответил он.

— И как они его туда засунули? — я взял бутылку и приставил её горлышком к столу, чтобы было меньше осколков. Ударил по нему ребром ладони и горлышко с хрустом отломилось. Внутри действительно лежал грецкий орех. Я быстро достал его и осмотрел. Он словно был измазан в смоле или чём-то похожем. Положив орех на стол, я ударил по нему рукоятью кинжала. Внутри лежала небольшая записка. Планше и Джульетта с интересом смотрели на меня. Я взял записку и развернув её, прочитал всего одно предложение:

«Известная нам обоим особа покинула Лилль и едет в Париж, в сопровождении некоего опального дворянина. Искренне ваш, Х. О. Н.»

— Хьюго О'Нил прислал весточку, — сказал я Планше. — Миледи в Париже.

* * *

Я проснулся минут за пять до стука в дверь. Успел накинуть плащ — спали мы все в одежде, потому что камин был только в общем зале, а осень уже вступила в свои права. Джульетта только сильнее закуталась в одеяло. Утро было особенно холодным. Планше лениво потянулся на расстеленном на полу тряпье. Я подошёл к двери. В то, что пришли убийцы, я не верил. Слишком уж рано, после такого яркого провала им следовало бы затаиться на денёк-другой, составить новый план или хотя бы доложить нанимателям. Но осторожность лишней никогда не будет. Я вытащил шпагу и спросил:

— Чем могу помочь? — от моего голоса сразу же проснулся Планше. Ему понадобилось мгновение, чтобы обвести комнату осоловевшим взглядом. После чего, слуга сразу же проснулся и схватился за арбалет.

— Королевский бальи, лейтенант Эжен Франсуа Плерво, — послышалось из коридора. Бальи, как я успел узнать, это что-то вроде судьи и следователя разом. Представитель бальяжного суда. Я улыбнулся, Планше убрал арбалет под кровать и только после этого я открыл дверь.

— Доброе утро, месье, — улыбнулся я высокому и долговязому парню. Тот был одет в запыленный с дороги плащ и руки держал по швам. Пришёл он один, так что я сразу же убрал шпагу в ножны. — Проходите.

Я отступил назад и Планше отполз в угол. Джульетта накрыла голову одеялом. Парень был не то, чтобы уродлив. Скорее выглядел по-дурацки. Мало того, что долговязый. Он не носил бороды, только усы — что вообще не соответствовало теперешней моде. К тому же, лицо его было худым и вытянутым, но мягкий подбородок почти сразу же переходил в шею.

— Вы по поводу ужасного покушения на меня, месье бальи Плерво? — я продолжал растягивать рот в самой елейной улыбке, на которую вообще был способен. Лейтенант пошевелил усами, оглядывая комнату.

— Кто это? — он кивнул в сторону Джульетта.

— Моя няня, — сказал я. — Женщина пожилая, я смилостивился и позволил ей спать на кровати.

— Похвально, — усы снова пошевелились. Улыбаться было всё проще. — Вы человек чести.

— Шевалье, — не без гордости ответил я. — Шарль Ожье де Бац де Кастильмор, шевалье д'Артаньян.

— Шевалье решил прирезать двух парижских дворян, — словно к самому себе обращаясь, пробормотал бальи. — Одного алебардой. Как вы её протащили в трактир?

— Разве хозяин вам не сказал, что алебарду швырнули через окно?

— Хорошо, — усатый так и стоял, опустив длинные руки по швам.

— В Париж, в течении трёх дней, тремя группами, вошла сотня вооруженных людей, — после небольшой паузы продолжил бальи.

У меня почти отвисла челюсть, но я успел — надеюсь, что успел — поймать себя и сохранить спокойное и невозмутимое выражение. Неужели мои гасконцы, та сотня, которой я поручил незаметно и малыми группами прибыть в Париж, действовали настолько топорно? Или это у Плерво было так хорошо с осведомителями, или я попросту недооценил паранойю, что царила в Париже после смерти Его Красного Преосвященства?

— Но заселились они в пределах одного квартала, — продолжал бальи. — Вам известно об этом что-нибудь?

— Нет, месье.

— Давайте еще раз, уважаемый шевалье д'Артаньян. Обман королевского бальи — это преступление, причем серьезное. Вам известно что-то об этих людях?

— Нет, месье. Я не могу знать обо всех, кто приезжает в Париж — повторил я.

В конце концов, я же был подростком и знаю, что такое «твои кореша уже всё рассказали, тебя крайним сделают». Правда в том возрасте это касалось исключительно трофейной мобилы.

— Давайте я спрошу прямо, и, если вы ответите честно, честь вашей семьи не пострадает, шевалье, — улыбнулся бальи.

Я вздохнул. Эпоха диктовала свои правила, и, конечно же, любой нормальный дворянин в семнадцатом веке воспринял бы эти «добрые» слова как прямую угрозу. Соврёшь — и не тебя одного повесят, а весь твой род обесчестят. Может быть даже лишат титулов. Я смог выдавить из себя вежливую улыбку и ответил:

— Мне нет резона вам лгать.

— Вы готовите мятеж?

— Вздор! Я еду получать мушкетерский плащ, у меня нет ни одного повода!

— Верно, поэтому я вежливо с вами беседую, а не тащу в Париж на допрос. — Плерво кивнул, но всё ещё не сводил с меня взгляда.

— На нас напали двое. Одного из них, которого я пытался допросить, какой-то бугай убил алебардой. Клянусь, я понимаю в происходящем не больше вашего.

— Ошибаетесь, — усатый вздохнул. — Вы понимаете в происходящем намного меньше моего. В любом случае, эта девочка в одеялах. Почему вы выдаете её за «пожилую няню»?

Я поднял голову к потолку, надеясь увидеть там подсказку. Или хор ангелов, готовых прийти мне на помощь. Но нет, только потолок.

— Боже мой. Потому что я беспокоюсь за неё. Париж — страшное место.

— А вот здесь вы правы, — Плерво осторожно присел на кровать. Джульетта поджала под себя ноги, но из одеял не вылезла.

— У вас хорошая репутация, шевалье. Мушкетёры за вас горой. Герцог де Тревиль грозился вогнать мне в мошонку раскалённый прут, если я буду вас донимать, — продолжил Плерво.

— Вы не очень его испугались.

— Я не очень его люблю, признаюсь. Что вас связывает с мадам де Бофор? — бальи положил руки себе на колени.

— Понятия не имею, о ком вы, — сказал я.

— Забавно, а ведь вы могли встречаться с её супругом, — протянул усатый. — Вместе дрались под Аррасом, с герцогом де Бофором. Не довелось познакомиться?

— Большую часть времени я проводил с гасконскими кадетами, месье.

— В это я верю. Хорошо, — бальи хлопнул себя по пыльным коленям и поднялся на ноги. Кровать скрипнула.

— Трактирщик испугался, что вы можете быть простым бандитом, прикидывающимся шевалье. Хорошего вам путешествия, — добавил Плерво.

— Постойте! Те