Кремлевский кудесник - lanpirot

— Я не договорил. В шестнадцать — защитил кандидатскую. Диссертация по нейроинтерфейсам, если тебе это о чем-то говорит. А в двадцать — стал самым молодым доктором наук в России. Его разработки в области биомеханики и прямого соединения нервной системы с машиной на голову выше пресловутых разработок «Нейролинка» Илона Маска. Его работы по симбиозу искусственного интеллекта и биоинженерии произвели эффект разорвавшейся бомбы. Все пророчат ему Нобелевку в течение текущего десятилетия.

Он помолчал, давая мне переварить услышанное. В голове медленно, скрипя, как заржавевшие шестеренки, начали проворачиваться мысли. Не мажор. Не спонсор. Ученый. Гений. Слово, которое я всегда считал преувеличением, в устах Пал Палыча звучало как констатация уже свершившегося факта.

— И что? — выдавил я, уже без прежней агрессии, но все еще не желая сдаваться. — Для чего я ему, такому умному и крутому? Очередная подопытная крыса?

— А тебе какая разница? — честно ответил главврач. — Может, и так. Но, Вов, посуди сам, ты же умный мужик… Сколько народу сам на ноги поставил до всего этого… — Он мотнул головой в сторону моих неподвижных ног. — Ты же понимаешь: чтобы создать протез или экзоскелет, которые слушаются сигналов мозга, нужны не только чертежи и формулы. Нужны те, кто будет всё это тестировать. Кто лучше поймет, где система дает сбой? Гордеев ищет не подопытных кроликов. Он ищет соратников. Союзников. Людей, у которых есть мотивация заставить работать его изобретения. А мотивации у тебя, я смотрю — выше крыши! Только сейчас вся она в ненависть уходит… — Главврач встал и двинулся к выходу. Но на пороге обернулся:

— Он оставил свой номер. Сказал, если ты передумаешь — позвонить. Решай, Вова: лежать тут и ненавидеть стену, или попробовать стать первым из тех, кого этот гений поставит на ноги.

Дверь за ним тихо закрылась. Я остался один в гнетущей тишине, разбавленной лишь мерным писком подключённой аппаратуры. Я закрыл глаза. Впервые за много месяцев передо мной был выбор. Пока еще не между жизнью и смертью. Нет. Я мог, ничего не меняя, остаться тем, кем я стал, или мог рискнуть и снова попытаться стать тем, кем я был.

Да и что я потеряю, если эксперимент будет неудачным? В худшем случае — останусь при своих, а в лучшем — все мои мучения, наконец-то, закончатся, и я тихо-мирно умру.

На следующий день он опять был в моей палате. Те же дорогие часы, тот же внимательный, изучающий взгляд. Но теперь я видел в нем не сопляка и не мажора, а настоящего профессионала, пытающегося разобраться со сложной ситуацией. Он молча посмотрел на меня, достал из сумки планшет и запустил видеоролик. На экране плавно двигался экзоскелет. Не грубая железка, а изящная конструкция из полимеров и сплавов.

— Это не просто костыль с моторчиком, Владимир Степанович…

— Можно просто Владимир, — прервал я его, — и на «ты», раз уж нам придётся вместе работать.

— Для меня это большая честь, Владимир! — отчего-то разволновался «мой гений». — В общем, эта конструкция должна быть продолжением вас… тебя, — поправился он. — Сигнал из мозга, из соответствующего участка двигательной коры, будет считываться, усиливаться и преобразовываться в команду для этого аппарата. Не через кнопки и джойстики, а напрямую!

— Фантастика, — хрипло выдохнул я.

— Нет, — возразил он. — Это биомеханика, современные нейроинтерфейсы и машинное обучение. Алгоритм будет учиться у тебя, а ты — у него. Это должен быть полноценный диалог человеческого мозга и машины, которая должна стать твоими новыми нервами и мышцами, ногами и руками. Да, сначала это будет похоже на попытку пошевелить чужими пальцами в толстых негнущихся перчатках. Но нейропластичность мозга — удивительная штука. Он адаптируется. Да ты же, как опытный нейрохирург, это всё и без меня прекрасно знаешь. Мозг должен принять этот интерфейс как часть себя. — Руслан говорил спокойно и взвешенно, не как фанатик или мечтатель, а как человек, который точно знает, что делает.

— Почему именно я? — задал я последний, наверное, главный вопрос. — Таких инвалидов тысячи. Ты мог выбрать кого угодно. Более… послушного, спокойного и перспективного…

Руслан внимательно посмотрел на меня.

— Потому что в твоём деле указано: «Травма получена во время хирургической операции на передовой под огнем противника». Пойми, Владимир, мне нужен не просто пациент для тестирования… Мне нужен соратник, коллега — человек, который понимает, как работает тело и нервная система изнутри. Который не сломается от первых неудач и сможет описать то, что чувствует. Ты — один из лучших военно-полевых хирургов…

— Был одним из лучших, — поправил я его.

— Это не важно! Знания навсегда остались с тобой. Ты прекрасно знаешь цену ошибки и цену результата. Ты — идеальный пилот для моего самолета!

Он выдержал паузу, давая мне осознать сказанное.

— Но я совсем ничего не понимаю в компьютерных программах…

— Зато в них понимаю я! Соглашайся… Даже не ради того, чтобы снова обрести подвижность. Соглашайся ради того, чтобы снова быть полезным! Я же вижу, что ты не можешь жить без любимой работы. А вместе мы поставим на ноги сотни и тысячи искалеченных людей!

Он произнес это без пафоса, сухо и по-деловому. И в этом не было ни капли той унизительной жалости, которой я так боялся. Это действительно было предложение партнера. Я посмотрел на свои неподвижные ноги, затем на планшет с видео, где экзоскелет совершал плавное, почти живое движение. Потом я посмотрел в глаза этому юному дарованию.

— Ладно, гений, — не удержавшись, съязвил я напоследок. — Где мне подписаться кровью? Ведь твоё предложение так похоже на контракт с дьяволом…

Глава 2

На следующий день Руслан, покончив со всеми юридическими вопросами моего пребывания в центре реабилитации, аккуратно погрузил меня в специально оборудованный микроавтобус и сам сел за руль. Мы ехали молча. Я смотрел в окно на мелькающие улицы Москвы, от которых уже успел отвыкнуть за время моей длительной болезни…

— Хотя, нет — ну, какой я больной? Надо твёрдо смотреть правде в глаза: я — калека, инвалид, ограниченно подвижный… Да я кто угодно, но только не больной! И впредь себя больным считать не намерен. Ну, если только больным на голову — это завсегда пожалуйста! С головой у меня