Чёрно-белый - Яков Сергеевич Рябов

— Жаль с детьми так нельзя, — откусывая пиццу, посетовал отец. — Заплатил разок, подождал, и бац, у тебя есть послушный отпрыск.

Александр, само собой, не упустил из виду обращённый к нему взгляд, и наигранно улыбнулся.

— Для родителей тоже не мешало бы что-то подобное организовать, — сказал он. — Заплатил разок, подождал, и бац, твой алкаш-отец больше не пьёт и не распускает руки.

Отец улыбнулся в ответ.

— Эх, мечты-мечты, — со вздохом проговорил Пифагор, обхватив пальцами бутылку с пивом. — Предлагаю выпить за то, чтобы они стали явью.

Отец от предложения не отказался и также пригубил пива, тогда как Александр к ним присоединяться не стал. Во-первых, с ним рядом никакого пива не стояло, а во-вторых он в целом не считал разумным сейчас пить что-либо, влияющее на сознание. В подвале под ними так-то двое террористов связанными сидели.

Александра вообще несколько поражало то, с каким спокойствием отец с Пифагором сейчас уминали за обе щеки суши и пиццу. Ещё и болтали так непринуждённо. Они же буквально вот совсем недавно двоих людей до полусмерти запытали. А ещё до этого Александр с отцом номер в хостеле разнесли.

Откуда такое безразличие?

Да, Александр и сам от еды не отказывался, да и поспать между делом успел, однако неправильность происходящего всё равно оставалась для него очевидной. Он всё это делал исключительно потому, что был вынужден, а не потому что считал, что так всё и должно было быть. Для Пифагора с отцом же, казалось, происходящее являлось обыденностью сродни походу на работу.

«Потому что именно такая у них работа», — сам себе ответил Александр, продолжая молча наблюдать за их разговором.

С учётом всех обстоятельств ему бы вообще не следовало задаваться подобными вопросами, однако увиденное внизу всё еще его не отпускало.

Александр не стал никому рассказывать о том, что спускался в подвал, и уж тем более не упоминал, как один из террористов с ним заговорил. Причём заговорил на русском языке, а не на каком-либо ещё. В хостеле-то Александр слышал от них только английскую речь.

И хотя тот же Черч из Нового Иерихона русским владел очень даже, слова Макса изрядно Александра поразили. То, что и как он говорил… У Александра это не выходило из головы.

Он почти сразу же выскочил из подвала, заперев за собой дверь, но мольба Макса всё равно продолжала без конца вертеться в его мыслях. Макс явно попутал Александра с кем-то из своих знакомых, однако в его заплаканных глазах было столько надежды, что Александр просто не мог перестать о нём думать.

Ещё и произнесённое им имя. Алекс… Не могло же это быть сокращение от «Александр»? Никак же не могло? Александр ведь никогда прежде с Максом не встречался. Он был в этом абсолютно уверен.

Тогда почему же его гложило сомнение?

Александр этого не понимал.

— Ты чего такой хмурной? — спросил у него отец, выводя из раздумий? — Обновка не понравилась? — со смешком спросил он.

Александр сперва даже не понял, о чём шла речь, но затем, догадавшись, опустил взгляд себе на грудь. Туда, где на чисто-белом фоне его новой футболки красовался профиль мультяшного розового пони. Покупая такую одежду, отец, видимо, надеялся «оригинально» пошутить, однако Александра означенный принт нисколько не смущал. Всяко лучше, чем и дальше ходить в изорванном тряпье, в которое превратилась его прежняя футболка.

— Размерчик не мой, — холодно ответил Александр, констатируя очевидное.

Футболка действительно была слишком уж ему велика. Нижний её край при опущенных руках едва ли не до колен Александру доставал.

— На вырост, — парировал отец, сделав ещё несколько глотков пива.

— На какой ещё вырост, Петь? — вмешался Пифагор. — Ему ж почти восемнадцать. Дети сейчас в это время расти и прекращают.

— Пускай в объёмах растёт, — продолжил настаивать на своём отец. — А то кожа да кости.

— Ты себя в зеркало давно видел? — ехидно заметил Пифагор, намекая на почти болезненную худобу отца.

— На больничных харчах особо не разгуляешься, — произнёс в оправдание отец. — Вот сейчас раскидаюсь с делами и приведу себя в форму.

— Ну да, ну да, — не скрывая скепсиса, проговорил Пифагор.

Александр же слова отца и вовсе решил оставит без внимания. Он регулярно посещал спортзал и потому прекрасно знал, что физическая форма у него была вполне приличная. Что внешне, что относительно функциональных возможностей. Хотя несколько килограмм мышечной массы он с годами всё же рассчитывал набрать.

— Вам в итоге удалось что-нибудь у террористов узнать? — спросил Александр, отодвигая от себя опустевшую тарелку.

Бессмысленная болтовня ему начала уже надоедать.

— Пока ничего полезного, — с лёгкой досадой признал Пифагор. — Оба на удивление хорошо держатся. Думали, малой быстро расколется, ан нет, пока упрямится. Но не переживай, долго это не продлится. У меня все раскалываются, — ни без гордости заявил он, вытирая рот салфеткой. — Рано или поздно.

— Отдыхай, пока есть возможность, — взял слово отец. — Скоро у тебя будет много работы.

— Поскорее бы, — тихо проговорил Александр.

— Уже вошёл во вкус? — с улыбкой спросил Пифагор. — Ты это, если что, обращайся. Девианту с твоими способностями всегда прибыльное дельце отыщу. Тыщ пятьдесят за вечер поднять — вообще не проблема.

Александр с сомнением посмотрел на Пифагора и дал свой однозначный ответ.

— Если это что-то нелегальное, то я сразу пас.

Пифагор тихо посмеялся.

— Поздновато переживать о законах, не думаешь? — проговорил он. — За всё, что вы с папаней сегодня натворили, по десятке строгача обоим уж точно светит. Это если вас просто не грохнут, что куда вероятнее

— Какой радужный прогноз, — прокомментировал Александр.

— Уж какой есть, — ответил Пифагор, разведя руками. — Так что забей на всё и переходи на Тёмную Сторону. У нас есть суши и пицца.

— Да отстань ты от малого, — вмешался отец. — Он у нас «хороший мальчик», — саркастично сказал он. — Хочет всё делать правильно. Пускай пробует. Жизнь всё равно нагнёт и возьмёт своё.

Обтерев салфеткой руки, Александр встал из-за стола и, бросив: «Я в туалет», — покинул кухню.

В уборной он слил из себя избытки жидкости, помыл руки и, всполоснув лицо, уставился на отражение в зеркале. Отцовское наследие улавливалось даже невооружённым взглядом. Внешне они были