Чёрно-белый - Яков Сергеевич Рябов

Александр прикоснулся рукой к уродующему лицо шраму.

Вот уж что точно являлось его уникальной чертой. Также доставшейся ему от отца.

На пару секунд фантомные боли снова вернулись, и Александр вновь умыл лицо холодной водой. Этой помогло.

Затем Александр шумно выдохнул, стёр влагу с лица и, выключив за собой свет, вышел из уборной.

— Так и что в итоге? Думаешь, он сдюжит? — донёсся с кухни вопрос Пифагора.

Понимая, что речь, скорее всего, шла о нём, Александр остановился и прислушался.

— А куда он денется? — ответил отец вопросом на вопрос. — Санёк — не дурак. Он понимает всю серьёзность ситуации. Как бы плохо всё не стало, он не сдрейфит, будь уверен.

— Знаешь по собственному опыту?

— Даже лучше, чем мне бы хотелось.

— Сам виноват, — заметил Пифагор. — Когда мой батя все берега попутал, я его просто застрелил.

— Так и Санёк бы меня до смерти забил, если бы ему не помешали, — рассказал отец. — Менты подтянулись, да и Вика, как могла, уговаривала его остановиться. Без этого меня бы точно пришлось с пола соскребать.

— Слышу в твоих словах гордость, — издав короткий смешок, заявил Пифагор.

— А как тут не гордиться? — спросил в ответ отец. — Мужик на то и мужик, чтобы своё отстаивать.

— Золотые слова.

Следом раздался звон сталкивающихся бутылок, обозначавших, по всей видимости, чёканье.

Простояв на месте ещё с пару секунд, Александр вновь зашагал вперёд и вернулся на кухню.

— Ты там по большому, что ли, ходил? — поинтересовался отец, не успел Александр сесть за стол.

— О смысле жизни задумался, — ответил Александр, садясь на табуретку.

— И как? — улыбаясь, вопросил Пифагор. — Понял чего-нибудь?

— Ага, — сказал с кивком Александр. — Понял, что всё ещё хочу есть.

И в подтверждение сказанного тут же откусил приличный кусок пиццы.

А отец с Пифагором, судя по лицам, явно остались таким ответом довольны.

Следующие минут десять все трое продолжали есть за столом, болтая о всякой всячине, пока в один момент в гостиной не раздался громкий лай.

— Ростик, тихо! — крикнул Пифагор своему разбушевавшемуся псу.

Но бульдог и не подумал прекращать, начав ещё и озлобленно рычать.

— Я посмотрю, — предложил Александр и, не дожидаясь ответа, встал на ноги.

Зайдя в гостиную, он не обнаружил ничего, кроме бешено лающего непонятно на что Ростика.

— В чём дело, приятель? — спросил Александр, медленно подходя ближе.

Он ещё раз внимательно осмотрел комнату, задержав взгляд на том её участке, куда была направлена морда бульдога. Однако даже солнечных зайчиков не обнаружил. Только лишь невысокая тумба да завешанная большим ковром стена.

Но Ростик всё продолжал рычать и лаять.

И тело его было напряжено до предела. Александр понял это сразу, как присел рядом с ним на колено и попробовал его погладить.

— Ну чего там?! — донёсся с кухни голос отца.

— Пока не знаю! — так же криком ответил Александр, попробовав почесать Ростика под подбородком. — Он прост… Ай!

Гавкнув в очередной раз, бульдог резко мотнул головой и вскользь цапнул Александра за палец. Один из его клыков прошёлся по основанию ногтя, отчего Александр рефлекторно вскрикнул и даже активировал Покров.

И тут он «увидел» её.

Девушку.

Она парила над полом всего в двух шагах от них с Ростиком, а её длинные волосы вытягивались и подрагивали, словно живые.

Александр растерялся.

«Смотря» на девушку, он совершенно не знал, что ему делать. Напасть? Или развеять Покров и предупредить отца с Пифагором о посторонней в доме?

Появление незнакомки действительно застало его врасплох.

Пребывая в нерешительности, Александр даже не шевелился, однако и девушка также не двигалась с места. Она просто зависла над Александром и смотрела на него широко раскрытыми глазами.

Поняла ли она, что Александр, её заметил?

Александр не знал.

Однако непрерывный лай Ростика всё же вывел его из ступора, и Александр начал спешно выпрямляться. Вернее, он попробовал выпрямиться, но стоило ему чуть-чуть разогнуть колени, как волосы девушки тут же устремились к нему. Они молниеносно обвились вокруг его тела и напрочь лишили возможности двигаться. Даже стальные цепи не смогли бы сковать Александра так, как сделал это незнакомка своими извивающимися волосами. И с каждой проходящей секундой они оплетали его всё больше.

Сконцентрировавшись изо всех сил, Александр заставил-таки себя податься вперёд. По его указу Покров швырнул обездвиженное тело на девушку, и та никак не могла от этого уклониться. Слишком велика была скорость рывка и слишком близко она летала. Столкновение было неизбежно.

Так, во всяком случае, думал Александр, пока силуэт девушки не стал совсем уж нечётким, а сам он не промчался сквозь неё, врезавшись в стену.

Пробив доски, Александр вывалился в спальню и неожиданно понял, что опутывавшие его волосы пропали. Они просочились сквозь его тело и остались где-то позади, возвращая полную свободу движений. И на сей раз Александр не стал терять время на раздумья.

— На меня напали! — крикнул он во всё горло, развеяв Покров буквально на мгновение.

После он вновь активировал свою способность и, отыскав незнакомку, ринулся в атаку. Волосы девушки мгновенно устремились навстречу, однако теперь так просто обездвижить его у них уже не вышло. Два волосяных отростка Александр перехватил левой рукой, а от остальных успешно уклонился, приготовившись схватить девушку за горло.

Но та вновь утратила плотность, едва только пальцы его начали на ней смыкаться. И не успел пролетевший насквозь Александр развернуться, как в очередной раз всё удлиняющиеся волосы попытались его связать.

— Ост!.. — начала что-то говорить девушка, но тут в гостиную ворвался Пифагор.

— Да что за х*йня тут творится?! — воскликнул он, пока Александр уклонялся от вездесущих волос.

— Невидимка! — рявкнул приковылявший за ним отец и потребовал закрыть уши.

А следом комнату заполонил необычайно пронзительный громкий звук. Если бы не защита Покрова, Александру наверняка пришлось бы и самому зажать уши, однако, помимо отца, он оставался единственным, кто твёрдо стоял на своих двоих. Даже Ростик умчался в спальню и забился там под кровать, болезненно скуля.

А уж какая мука отобразилась на лице девушки…

Вдавливая ладони в уши, она раскрыла рот в беззвучном крике и то и дело теряла чёткость, будто в любое мгновение могла исчезнуть