По следам двоих - Иван Рыжов

Мал лежал на животе, не в силах пошевелить даже пальцем и пытался подавить приступы тошноты и головокружения. Вторичный откат, более сильный, чем тот, что он испытал во время боя, настиг мага в связанном состоянии.

Хоть голова и отказывалась соображать, Малбор установил, что его везут в крытой деревянной повозке для заключенных. По ее крыше непрерывно барабанили капли дождя. Телегу пошатывало на неровном тракте, отчего головокружение только усиливалось. Единственное окошко с решеткой было закрыто наглухо. В нос бил кислый запах старых тряпок, которыми отмывали "королевскую карету" после предыдущего заключенного.

Повозка резко остановилась. Если бы Мала при этом не перевернуло набок, то он не смог бы увидеть в открывшемся узком проеме кислое лицо одного из головорезов Королевы. С широкополой шляпы стекали струйки дождевой воды. Из всего нехитрого наряда разбойника лишь стоячий воротник его суконной пелерины оставался относительно сухим.

– Должен тебе сказать, – незнакомец бросил внутрь дорожный мешок, после чего с кряхтением залез в повозку. – Ты чертов везунчик! Вся группа мокнет под дождем, а ты тут едешь в тепле и сухости. Почти как король!

Наемник присел, опершись спиной о стенку. Шутки о транспорте для заключенных не иссякали во все времена. Большинство надсмотрщиков не прекращали насмехаться, подтрунивать над бедолагами, находя свои издевки веселыми, пока хотя бы однажды сами не оказывались на их месте. Малу не раз приходилось видеть перевозку заключенных, и веселого в этом было мало.

– Ты не волнуйся. Формально я тут чтобы проверить надежность пут. Хотя проверять тут, конечно, нечего. Уж в чем в чем, а в них я уверен. Как тебе, а? Не слишком давит? Вижу, ты и знак подать не можешь. Слыхал я, в одной из гильдейских таверн, как один соловей заливался, будто лучше него никто не вяжет. Мол, буквально полностью обездвиживает. Брался даже учить всяких простаков узлы вязать. Ты, может, слышал про него? Ясей зовут. Сам он говорит, что это сокращение от Ястреба, ну, мол, такой быстрый. А вот я думаю, что все таки от Ясеня. Потому что тупой он, как полено. Ты сам подумай! Если так человека спеленать, чтобы он и пошевелиться не смог, то как он тогда дышать будет? А? Вот, и я говорю. Но ты мне на другое ответь, мил человек. Где ты столько веревки возьмешь в рабочих условиях? Говорю же – полено!

До того угрюмый, пленитель распалялся с каждым словом, пока на его губах не заиграла насмешливая улыбка.

– Нет-нет… – приговаривал он, растирая замерзшие ноги. – Ни черта ты такого пленника не довезешь…

На вид ему было не больше двадцати. Редкая щетина не добавляла солидности худощавому разбойнику. Толстых или даже просто упитанных в их братии обычно не бывало, хотя при желании среди гильдейских можно было отыскать негодяев любого размера и комплекции.

"Даже эльфа…" – подумалось пленнику, все так же лежащему на боку.

Сняв облепившую тело одежду, разбойник выжал ее в углу и развесил на крюках для кандалов, что были намертво прикручены к стенам.

– У меня к тебе просьба будет, Умник. Да не пучь ты так глаза, а то выпадут! Так вот, у меня к тебе личных претензий нет, как и у тебя ко мне их не должно быть. Не должно! Не напрягайся. Так вот, если вдруг ты останешься все-таки жив, то при случае обязательно расскажи людям, что значит быть правильно связанным. Главное – правильно запомни имя. Так и говори, мол, мастера этого лично знаю, зовут Трещотка. Тре-щот-ка. Запомнил? Ты не вставай, лежи, как лежал, я много места не займу.

Трещотка хихикнул очередной остроумной шутке и принялся надевать сухое белье, доставая его из сумки. Только теперь, когда он снял одежду, Малбор понял, почему на него не действовал ментальный удар, как он ни старался. На темной нитке на шее висел амулет.

Видя заинтересованный взгляд пленника, Трещотка поддел медальон пальцем и гадостно захихикал.

– Что, не работает твоя магия, колдун? Как бы я ни относился к веслоухому, иногда и от него бывает толк.

"Если бы не он, я бы всех вас положил," – подумал Скеггз, но ответить не пытался. Кляп был вставлен на совесть.

Оставив бессмысленные попытки нанести ментальный удар, Малбор попытался прикусить щеку. Кляп не давал этого сделать, поэтому пришлось напрячься всем телом, заставляя веревки не просто сдавить тело, но врезаться кожу до боли, от которой темнело в глазах. Ему удалось добиться своего уже находясь на грани сознания, причем не так, как он хотел. Вместо того, чтобы разодрать кожу, он добился того, что кровь потекла из носу. Этого было достаточно. Расслабив тело, маг сосредоточил внимание чуть выше плеча сидящего на полу болтуна. Вот так, но немного ближе к уху…

Тот уже собирался вставать, когда в паре сантиметров от лица вспыхнуло пламя. На Мала однозначно были наложены какие-то подавляющие заклинания, но они едва ли могли сравниться с подавлением, наложенным Древними на Куб Каракаса. Маг знал, как с этим справиться.

Трещотка вскрикнул, отпрянув в сторону. На обожженном плече образовалось небольшое красноватое пятно, а медальон скользнул с пережженной нитки, звякнув о деревянный пол. Услышав звук, налетчик отвернулся, но было уже поздно. Яркая вспышка голубых глаз вскипятила кровь, заставив забыть обо всем. В голове было пусто, лишь лютая неугасимая ненависть переполняла мастера пут.

"Ну здравствуй, Трещотка! – прозвучало у него в голове. – Давай знакомиться…"

Глава 16

Узлы не поддавались. Трещотка не мог вспомнить собственный хитроумный способ связывания и поэтому не мог развязать человека. Кроме того он не хотел этого делать. Человека развязывать не стоило. Это неправильно. Но что он, Трещотка, мог сделать, если его месть зависела от пленника? Только он мог разрешить ему свершить свою долгожданную месть.

Мысли зачем ему нужно разрешение на то, что задумал уже давно, Трещотка себе не задавал. Он вообще сейчас мало чем отличался от послушного щенка, до одурения верного своему господину. Поэтому маг не стал его наказывать, когда в попытке разрезать путы тот пустил ему кровь. Руки парня тряслись с такой силой, что это было просто неизбежно.

Растерев запястья, маг зачем-то накинул мокрый плащ Трещотки, надел поверх пелерину и широкополую шляпу. Разбойник не понимал, зачем хозяину мокрые пропахшие застарелым потом вещи, но спорить не стал. Он ждал. И когда услышал от хозяина приказ, то очень