Сотня. Забытый поход - Эльхан Аскеров

– В пустыне они этим делом не особо интересуются, – усмехнулся Ахмет-хан, одобрительно покивав. – Это в городах да в больших селениях, которые осёдло живут, таким вещам внимание придают. А у кочевников свои правила. Им главное, чтобы клану хорошо было. А в остальном они отвечают, что они все люди книги. Больше тебе скажу. Иной раз арабы даже на местных иудейках женятся.

– Женятся? – удивлённо переспросил Матвей. – Я вроде где-то читал, что их они только наложницами берут.

– Говорю же, у кочевников свои правила, – отмахнулся толмач. – Мне иной раз кажется, что они и придерживаются их, только чтобы внимания к себе поменьше привлекать. А в пустыне делают, что сами решат, ни на что не оглядываясь. Как клану лучше, так и хорошо. Там им никто не указ.

– Ну да. Найди их в той пустыне, – понимающе хмыкнул Матвей.

– И тут ты ошибаешься, друг мой, – усмехнулся толмач. – Это только кажется, что по пустыне можно ехать, куда сам пожелаешь. А на самом деле там можно передвигаться только по караванным тропам. Понимаешь, почему?

– Вода, – коротко кивнул Матвей.

– Именно, – с улыбкой кивнул Ахмет-хан. – Мы вон и тут-то только от колодца к колодцу движемся, а уж в настоящей пустыне тем более.

– Так колодцы и дальше от края имеются, – напомнил парень.

– Имеются, конечно, – согласился переводчик.

– Только, не зная где именно, их и не найти, – продолжал развивать свою мысль Матвей. – Даже если по караванной тропе пойдёшь. Вот потому и говорю, найди их в той пустыне. Пока до одной стоянки доберёшься, они уж к другой откочевали.

– Это да, – рассмеялся толмач.

Уже в сумерках они выехали в широкую долину, и Матвей, увидев в стороне какие-то развалины, снял с плеча карабин. Верить местным ухорезам он не собирался. Помнил, как эти ловкачи расправлялись со всякими крестоносцами и тому подобными захватчиками. Для местных любой европеец ещё с тех времён изначально враг. А объяснить им, что русских тут в те времена и близко не было, просто не успеешь. Раньше зарежут.

Ехавший рядом с сотником шейх придержал коня и, повернувшись, принялся тыкать пальцем куда-то вправо, что-то поясняя. Похоже, объяснял, где искать нужное место для ночёвки. Внимательно его выслушав, толмач решительно кивнул, и Гамалий, добавив пару слов, повернул коня в указанном направлении. Ещё минут через двадцать они подъехали к каким-то развалинам, и Ахмет-хан, устало улыбнувшись, громко объявил:

– Всё, казаки. Прибыли.

Бойцы принялись разбивать лагерь, а Матвей, привязав коней к какому-то камню, отправился искать колодец. Понимая, что по развалинам этим можно бродить до самого утра, парень быстро взобрался на остатки стены, сложенной из песчаника, и, осмотревшись, с облегчением выдохнул:

– Вот он.

Заметив нужное направление, парень ловко соскользнул на землю и поспешил в нужную сторону. Сверху это было похоже на небольшую площадь. Широкая горловина колодца была обложена крупными валунами, скреплёнными каким-то раствором, а сверху был уложен выбеленный от солнца деревянный щит, в котором нашлась небольшая дверца. Откинув её, Матвей заглянул вовнутрь и, учуяв запах сырости, одобрительно кивнул.

Похоже, вода тут была. Приметив верёвку, конец которой был привязан к крюку, он вытянул наружу ведро и, ещё раз обнюхав добытую воду, перелил её в принесённое с собой брезентовое ведро. Принеся воду в лагерь, он подсунул её одной из трофейных кобыл. Если что, так хоть не свой конь погибнет. Но кобылка, с удовольствием напившись, только фыркнула и попросила добавки, мордой перевернув пустую тару.

Расседлав животных, парень отёр всех лошадей от пота и, убедившись, что они остыли, снова отправился за водой. Сделав четыре рейса, Матвей умылся прямо у колодца и, вернувшись к уже разведённому костерку, тяжело опустился на седло. Как это ни удивительно, но в этом переходе он и вправду устал.

«Старею, что ли?» – иронично хмыкнул он про себя, но тут же отбросив ерничанье, негромко приказал:

– Значит так, браты. Клан этот большой, а место тут тихое. Так что, как бы им чего дурного в головы не пришло. В общем, ночью караул стоять будем. Нас десять, так что каждый по часу, как раз до рассвета, и выспаться успеем.

– А остальные чего? – удивился Егор.

– Остальные, как сами решат, а я за вас в ответе, – жёстко отрубил Матвей. – Лучше пусть вы на меня сердиться станете, что поспать не дал, чем после бабам вашим про смерть рассказывать. Не верю я местным. Совсем. И всем остальным не верю.

– Кому это остальным? – не понял Роман.

– Иностранцам всяким, – отмахнулся Матвей. – Да и генералы наши у меня особого доверия не вызывают. Большая политика штука мерзкая. Прикажут, и те генералы нас разменяют и не поморщатся. Так что будем караул держать. Или кто поспорить со мной желает? – закончил он, чуть надавив голосом.

– Ты десятник, тебе решать, – чуть помолчав, мотнул чубом Егор, как самый старший в десятке по возрасту.

– Верно. Как скажешь, – вразнобой согласились остальные, и Матвей только благодарно кивнул, давая понять, что услышал всех.

* * *

Проснувшись с первыми лучами солнца, Матвей первым делом нашёл взглядом своего часового и, убедившись, что тот службу тащит, как положено, а не кемарит под стенкой, легко поднялся на ноги. Увидев, что начальство проснулось, часовой только кивнул и, отойдя в сторону, принялся наблюдать за крепостью, в которой обосновался пригласивший их клан. Не страдавший излишней доверчивостью сотник приказал выставить охрану, так что матвеевский десяток не оказался сборищем параноиков.

Но сам парень и не думал комплексовать по этому поводу. Лучше быть живым параноиком, чем мёртвым оптимистом. Эту поговорку он услышал ещё в прошлой жизни во время службы в армии, но очень быстро понял, что придумавшие её понимали, о чём говорят. Так что в отданном приказе не сомневался ни секунды. Люди живы, здоровы и готовы к бою. А остальное, как говорится, от лукавого.

Достав из колодца ведро воды, Матвей быстро умылся и, отойдя в сторонку от лагеря, принялся разминаться. Разогревшись и размяв мышцы, парень ощутил, как по телу побежала кровь, и, весело усмехнувшись, от избытка чувств треснул кулаком по остаткам ближайшей стены. К его огромному изумлению, кладка, тихо скрипнув, начала медленно заваливаться, а после просто грохнулась на землю.

– Твою ж мать, это чего сейчас было? – растерянно проворчал Матвей, разглядывая собственный кулак неверящим взглядом.

– Ты полегче, чёрт, – раздался радом ворчливый совет. – Чуть не зашиб, ирод, – отплёвываясь и чихая от поднявшейся пыли, к парню подошёл сотник. – Ты, десятник, силушку-то свою придерживай. А то и вправду зашибёшь кого и сам того не заметишь. Ох, и здоров ты, паря. Это ж