Двойник короля 14 - Артемий Скабер

— Этим займусь я, — перебил его. — Вы отправляйтесь к северному отделению жандармерии. Не заходите внутрь, ничего не требуйте. Просто ждите поблизости и держите артефакт связи включённым.

— А ты? — неуверенно спросил Булкин.

— Я скоро буду, — заверил его. — Только сначала разберусь товарищами.

Булкин кивнул и сел в машину. Иван Петрович завёл двигатель, и они скрылись в ночном городе.

Жандармы наконец спустились на улицу. Оба красные, избегали смотреть в глаза. Видимо, администрация борделя объяснила им, что в комнате на третьем этаже никого нет, а постоялец спустился вниз несколько минут назад.

— Ну что, решили? — спросил я приветливо.

— Если вы так настаиваете, господин граф, — один из них подошёл ближе, — то мы готовы вас сопроводить. Куда направляемся?

— В северное отделение вашей жандармерии, — объявил я. — Хочу сделать чистосердечное признание по своему делу.

— Что⁈ — уставился второй жандарм.

— Говорю, что хочу покаяться во всех грехах, — повторил спокойно. — Или вы против раскаяния преступника?

Жандармы быстро связались с кем-то по артефакту. Судя по довольным физиономиям, им ответили положительно. Ещё бы, граф хочет признаться в преступлениях ещё до суда. Да это подарок для следствия.

Сели в машину и поехали. Я смотрел в окно на ночную столицу и обдумывал план освобождения дочери Булкина. Штурмом участок не возьмёшь — слишком много шума, и меня сразу свяжут с нападением.

Как вытащить дочурку Булкина из крайне охраняемого места? Чисто и красиво не получится. Но следить так, чтобы использовали против меня, нельзя. Как и ничего делать — тоже. Сука… Мне нужен Булкин и его деньги. Я откинулся на сиденье и закрыл глаза. Выпустить грозовых волков внутри? Шумно, но меня не связать с этим. Кроме того, что рядом с местом, где я был, уже появились монстры.

Но пока найдут мясных хомячков и попытаются это пришить, пройдёт время. И не факт, что кто-то так сделает. Какие ещё варианты есть? Более разумный — сесть самому в клетку, и тогда будет проще организовать побег.

Нет… Этот не подходит. Во всяком случае, не сейчас. Пока как бы ни крутил свои мысли, всё сводится к хаосу, когда я выпущу каких-либо монстров. Эвакуация, и вот тогда можно попытаться перехватить девушку.

Что ещё? Долбануть по зданию магией льда одиннадцатого ранга? Устроить им зимнее представление? Меня связать с этой атакой не получится. Проверят, а я седьмого. Вот только этот козырь хочется оставить. Без кристаллов не восстановлю заларак. Так ещё и самому с пустым источником ходить.

Перешёл к интересной идее — слизь затылочника. А что если всех усыпить? Хм… Это больше подходит. Меньше следов. Когда жандармы отправятся баинькать, я спокойно вытащу девушку, потом вместе с ними прилягу. Что произошло? Как? Почему? Тем более Булкина-младшая там неофициально — поднять шум не выйдет. Кивнул себе с довольной улыбкой. Получается почти идеально, мне нравится.

Мы остановились перед зданием северного отделения жандармерии. Массивная постройка из серого камня, множество окон с решётками, часовые у входа — выглядело внушительно и неприступно.

Вышли из машины. Двое моих сопровождающих направились ко входу, я следовал за ними. Часовые у дверей проверили документы и пропустили нас.

Внутри здание производило ещё более мрачное впечатление. Длинные коридоры с высокими потолками, тусклое освещение, запах дезинфекции и чего-то ещё — того особого аромата, который бывает в местах принудительного содержания. Стены покрашены в казённый зелёный цвет, пол выложен серой плиткой. Звуки шагов эхом отражались от стен, создавая гнетущую атмосферу.

Прошли мимо дежурной части, где за высокой стойкой сидел сержант с усами. Мужик поднял голову от бумаг, окинул нас оценивающим взглядом, но ничего не сказал.

Меня провели в кабинет для допросов — небольшую комнату с голыми стенами, столом и двумя стульями. На стене висел портрет императора в парадной форме.

— Сейчас к вам придёт следователь, — сообщил один из жандармов. — Сможете в его присутствии написать заявление и признаться во всём, что считаете нужным.

— Благодарю за содействие, — кивнул я.

Жандармы вышли, оставив меня одного. Дверь заперли, но не на ключ — видимо, считали, что граф, пришедший с повинной, никуда не денется.

Я сел за стол и огляделся. Обстановка спартанская — никаких излишеств, только самое необходимое. В углу стояла плевательница, на подоконнике — засохший цветок в горшке.

Похоже, начальство решило, что меня окончательно прижали: артефакт слежения, постоянное наблюдение, отрезанные источники поддержки. У провинциального графа не осталось вариантов. Проще сдаться и не сопротивляться судьбе.

«Ха!» — хмыкнул про себя. Но вообще работают профессионально. Продумали операцию по всем фронтам. Что может сделать земельный аристократ из глубинки против столичной машины? Ничего. Поэтому Магинский сидит и покорно ждёт следователя.

Я потянулся, размял шею. Скоро придёт дознаватель, и начнётся представление. Для приличия немного поговорю с ним, а затем достану слизь затылочника. В пространственном кольце уже приготовлена ёмкость. Стоит открыть, и всё здание погрузится в глубокий сон.

Прислушался к звукам за дверью: шаги в коридоре, приглушённые голоса, вдали лаяла собака.

Где-то должна находиться камера номер двенадцать. Марусю держат там по ложному обвинению, ждут, пока отец согласится на условия похитителей.

Дверь заскрипела на петлях. В кабинет вошёл мужчина, и в воздухе тут же появился запах перегара, смешанный с дымом сигарет.

Достаточно высокий и худой. На поясе висели меч и револьвер. Лицо покрывала недельная щетина, под глазами залегли глубокие тени. Мужика слегка покачивало — видимо, изрядно принял недавно.

Он уставился на меня, я — на него. Несколько секунд мы молча изучали друг друга. Брови мужика медленно поползли вверх от удивления, мои точно так же поднялись от изумления.

— Магинский? — выдохнул он недоверчиво.

— Дрозд? — произнёс я одновременно с ним.

Глава 6

Мы смотрели друг на друга и молчали. Время словно застыло в этой серой коробке допросной. Лампа над головой жужжала, как разозлённая оса, отбрасывая жёлтый свет на голые стены.

В груди пролетело много противоречивых чувств: от искренней благодарности за подарки и помощь до желания врезать по его небритой роже. Засранец по факту привязал меня к себе своей клятвой крови. Я должен его спасти и разобраться с учителем. А врагов и проблем и так выше крыши.

Дрозд выглядел хуже некуда. Щетина покрывала осунувшееся лицо неровными