Двойник короля 14 - Артемий Скабер

— Нет… — выдохнул Дрозд. — Это не учитель…

Я ещё раз активировал метку затылочника. Третья волна была мощнее. Проклятие въедалось в некроманта, разрушало связи с его магией. Дрозд попытался встать, но упал и ударился лицом о стол. Кровь потекла из носа, окрасив деревянную поверхность красными каплями.

— Хватит… — простонал он. — Пожалуйста…

Но я не остановился. Четвёртый удар проклятия отключил некроманта полностью. Он обмяк в кресле, голова бессильно свесилась на грудь, дыхание стало поверхностным, прерывистым.

Интересная реакция. Я, конечно, ожидал что-то более… впечатляющее — боль, слезающую кожу, кипящую кровь, разлагающуюся плоть. А он просто вырубился.

Посмотрел на бессознательного мужика, чуть склонил голову. Рано или поздно хемофаг-некромант придёт ко мне. А потом и учитель Дрозда станет проблемой со своими «учениками».

Некроманта в пространственном кольце больше нет, и устраивать танцы с бубном, чтобы связаться с «другом», у меня не получится. Поэтому… Самое логичное и правильное будет что? Убить Дрозда? Нет…

Закрыл глаза и сосредоточился на магии. Энергия потекла по каналам, откликнулась на мой зов. На лице появилась улыбка. Я знал, что делать.

Положил руку на плечо некроманта. Кожа под рубашкой была холодной, почти ледяной, а пульс едва прощупывался. Активировал пространственное кольцо. Знакомое ощущение распространилось от артефакта. Словно щупальца вырвались из моего тела и начали обвивать некроманта. Дрозд затягивался энергетическими нитями, превращаясь в кокон.

Процесс шёл медленнее обычного. Видимо, сопротивление магии некромантии. Но проклятие затылочника ослабило его защиту: постепенно кокон становился плотнее, нити переплетались теснее. Когда некромант стал похожим на серебристую куколку, он замерцал. Контуры тела размылись, стали прозрачными. Постепенно Дрозд растворялся в воздухе, исчезал в пространственном измерении.

И вот он переместился. У меня снова есть некромант. Да что там — старый знакомый, и ведь у нас плюс-минус схожие цели. Построил ему бункер на первое время в дальнем углу пространства. Думается мне, что поначалу будет некоторое непонимание и обида. Но ничего. Я тоже не горел желанием получать клятву крови просто так. Так что, можно сказать, мы в расчёте.

— Дела у него тут, — выдохнул я в пустую комнату. — У меня тоже.

Дрозд получит какую-никакую свободу от своего учителя и потом поможет, когда я встречусь с его «братьями».

Я поднял его флягу с пола и убрал в пространственное кольцо. Так. Теперь готов к тому, чтобы начать свой план. Достал слизь затылочника из пространственного кольца. Ёмкость была размером с небольшую банку, металлическая, с плотно закрученной крышкой. Внутри переливалась перламутровая жидкость, источающая лёгкий аромат грозы и свежего хлеба.

Четыре литра усыпляющего средства против целого участка жандармерии. Звучит как начало анекдота: «Заходит граф в участок с банкой непонятной жижи…»

Я открыл ёмкость. Аромат усилился, наполнил допросную комнату. Пахло, как бабушкины пирожки в летнюю грозу, — совершенно не то, что ожидаешь от оружия массового усыпления.

Подождал несколько секунд. Где-то в коридоре послышался глухой удар — кто-то упал. Потом ещё один. И ещё.

— Ну что ж, джентльмены, — пробормотал я, поднимаясь с места. — Добро пожаловать в царство Морфея!

Вышел из допросной, таща за собой усыпляющее средство. Эффект был моментальный: слизь затылочника распространялась по воздуху невидимым облаком, поражая всех, кто вдыхал её испарения.

Первым делом увидел дежурного сержанта. Мужик с усами, который проверял мои документы при входе, теперь мирно спал, уткнувшись лицом в журнал регистрации. Чернильница опрокинулась, тёмная жидкость растеклась по столу, капала на пол.

«Спит как младенец, — подумал я. — Наверное, снится ему повышение по службе и премия за хорошую работу».

Жандармы погружались в сон один за другим. Это было похоже на замедленную съёмку падения домино. Один мужик в коридоре остановился посреди шага, покачался и рухнул набок. Другой, выходивший из кабинета с папкой документов, сначала уронил бумаги, потом последовал за ними.

Звуки засыпающего здания создавали сюрреалистическую симфонию. Стук падающих тел, шуршание бумаг, звон упавших предметов. Где-то залаяла собака — видимо, служебная, почуяла неладное. Но и она вскоре затихла.

Я двигался дальше по коридору, как Дед Мороз со своим мешком, только вместо подарков несу сон, а вместо «Хо-хо-хо» хочется сказать «Спи-спи-спи».

На втором этаже обнаружил целый кабинет следователей. Пятеро мужиков в форме сидели за столами, разбирали дела. Теперь все они мирно дрыхли, уткнувшись в свои документы. Один умудрился заснуть прямо в процессе письма — рука с пером замерла над бумагой, чернила капали, оставляя кляксы.

У другого следователя на столе стояла чашка с недопитым чаем. Пар ещё поднимался — значит, совсем недавно пил. Рядом лежала недоеденная булочка с повидлом. Бедняга, даже поужинать толком не успел.

Я поднялся на третий этаж. Здесь находились кабинеты начальства и архив. Двое охранников у входа спали стоя, прислонившись к стене.

Заглянул в кабинет к начальнику участка. Толстый мужик в золотых очках сидел за массивным дубовым столом. Перед ним лежали какие-то важные бумаги с печатями. Теперь он мирно сопел, положив голову на документы. Очки съехали на кончик носа. На стенах висели портреты — император, какие-то генералы в парадных мундирах. Все они строго смотрели на спящего начальника.

А теперь подвал. Спустился вниз по узкой каменной лестнице. Ступеньки были влажными. Стены из серого камня создавали гнетущую атмосферу. Редкие лампочки под потолком давали тусклый жёлтый свет.

Здесь была настоящая темница — длинный коридор с камерами по обеим сторонам. Железные двери с маленькими зарешёченными окошками. Каменный пол, по которому эхом отдавались шаги.

Охрана подвала тоже поддалась. Два здоровяка в углу коридора мирно дрыхли, привалившись друг к другу. Один храпел так громко, что звук отражался от каменных стен. Связка ключей валялась рядом с ними на полу.

Я спустился ниже и прошёлся по камерам. В большинстве сидели обычные преступники — воры, мошенники, дебоширы. Все они теперь спали на своих койках, некоторые даже улыбались во сне.

Нашёл нужную камеру — номер двенадцать. Медная табличка на двери была отполирована до блеска.

Девушка уже спала. Лежала на узкой койке, свернувшись калачиком. Даже во сне её лицо оставалось заплаканным — засохшие дорожки слёз на щеках, покрасневшие веки.

Взял ключи и открыл замок. Механизм щёлкнул, дверь тихо скрипнула на петлях. Остановился.

— А почему бы и нет? — спросил сам себя.

Оставил пока дочь Булкина и пробежался по камерам. Открыл их все для убедительности моей постановки и вернулся.

Посмотрел на спящую девушку и невольно улыбнулся. Симпатичненькая дочка у Булкина. Хорошо, что в папу по размерам не пошла,