Назначенная партнёршей - Грейс Гудвин

ждал, кто-то пришел в больницу и убил его. Он был частью преступной семьи,–семьи, совершающей плохие поступки,–и его смерть должна была урегулировать какую-то распрю между семьями. Эта часть истории не важна, кроме того, что я была единственным свидетелем. Я видела убийцу через занавеску, отделявшую кровать от других.

Я сжал драгоценные камни в кулаке. Мысль о том, что Ева была так близка к убийце,–к настоящему убийце,–так ужаснула меня, что я готов был отправиться на Землю и выследить его.

– Он не видел меня, не знал, что я была там. Когда пришла полиция, нас всех допросили, и я смогла опознать этого человека. Оказалось, что он разыскивался за многие такие преступления, но никогда не был осужден за них. Он был известный убийца и должен был расплатиться за множество смертей. А я – единственная, кто может его остановить. Мое свидетельство приговорило бы его, разрушило бы очень могущественную преступную семью со связями.

Ужас наполнил меня до глубины души. Я знал, что она скажет дальше.

– Тебя отослали, чтобы обезопасить, чтобы убийца не смог добраться до тебя.

Ее отослали аж на Трион.

Она кивнула.

– Однако единственный способ, которым это можно было сделать, это включить меня в Программу межзвездных невест в качестве преступницы. На Земле худших преступниц высылают в ускоренном порядке, и пару мне подобрали быстро.

Я разозлился. Даже пришел в ярость. Ева была вынуждена отказаться от своей жизни, покинуть планету, потому что стала свидетелем преступления.

– Ты невиновна, но вместо этого фарка тебя объявили преступницей, убийцей. Что Берток и другие говорили тебе…

Я проглотил комок гнева в горле.

– Да, но меня подобрали для тебя,–ответила она.

Я смотрел на нее напряженно. Она была права. Нас соединили благодаря этой случайности. Иначе это никогда бы не произошло. Она никогда не стала бы преступницей, а значит, ее никогда не включили бы в Программу межзвездных невест. Была ли это судьба? Мне это казалось судьбой.

– Тогда это не имеет значения. Ничто из этого. Ты здесь, вдали от опасности, угрожающей тебе на Земле.

Она встала на колени, чтобы приблизиться ко мне. В ее светлых глазах было уныние, а не облегчение.

– Я должна вернуться.

Я вскочил. Ее слова поразили меня как удар в солнечное сплетение.

– Что?

Она не могла просто уйти. Она только что прибыла. Я только что нашел ее. Она была моей, и я ее не верну.

– Я должна свидетельствовать. У меня в черепе имплантирован личный транспортный узелок.

Ее рука поднялась к месту за ухом.

– Когда придет время, он отправит меня обратно для дачи показаний. Обычно все браки для невест Земли постоянны, но для меня это не так. Меня планируют вернуть на Землю для суда. Я должна вернуться.

– Когда? Почему ты мне не сказала?

– Я не знаю когда. Мне сказали, что суд будет через пару месяцев. Я должна была замешаться среди трионцев и прятаться, пока меня не вызовут.

– Нет. Я не отдам тебя. Просто попроси доктора Рама изъять узелок.

Она медленно покачала головой.

– Так нельзя. Это было частью соглашения. Они хотели, чтобы я осталась жива и смогла дать показания. Конечно, я хотела остаться в живых, поэтому согласилась. Я не знала, куда меня отправят или к кому. Я ничего не знала, как и ты. Я заставила их согласиться вернуть меня не только для дачи показаний, чтобы посадить того человека в тюрьму, но и потому, что мне нужен был способ попасть домой.

Мое сердце билось так сильно, что Ева должна была слышать его. Оно болело от самой мысли, что она окажется за столько световых лет от меня. Мне даже не нравилось, когда она находилась в гареме на другой стороне аванпоста.

– А сейчас? Ты хочешь домой?

– Я… я не знаю.

Ее нерешительность меня устраивала. Она не сказала «да». Она не вскочила поспешно на ноги в ожидании возвращения на Землю. Она выглядела растерянной и сбитой с толку. Если бы она захотела остаться, то навсегда отказалась бы от своего мира, своего образа жизни. Как у осужденной, у нее не было выбора, но Ева все время знала, что может вернуться домой. Она испытывала противоречивые чувства по этому поводу.

Я должен был повлиять на нее, заставить ее остаться. Возможно, она прочитала мои мысли, потому что сказала:

– Я должна уйти. У меня нет выбора. Транспортные технологии вернут меня обратно. Я даже не знаю, когда это произойдет.

Нужно было найти способ. Сообразить, как удержать ее. А пока что я должен был прогнать ее сомнения. Она должна была знать, что она моя. Я говорил это неоднократно, подталкивал ее к этой мысли, иногда даже силой. Теперь пришло время показать ей мои настоящие чувства, убедить ее остаться с помощью нашей связи.

Я подошел к кровати, поднял ее подбородок пальцами, чтобы ее глаза встретились с моими.

– Тебя действительно зовут Ева?

– Да.

– Неважно, что нас подобрала друг для друга программа невест. Все, что имеет значение–это то, что мы думаем. Я знаю, что ты моя идеальная пара. Я чувствую это.

Слезы текли по ее щекам. Я опустился на колени перед ней и раскрыл ладонь.

– Цепочка между твоими грудями пометила тебя как мою, чтобы все это знали, но это был символ моей власти над тобой. Ты сама это видела на собрании. Хотя я доказал свое право собственности советникам, тебе пришлось нелегко.

Я прикрепил один из зеленых драгоценных камней к кольцу на ее правом соске, а другой–к левому.

– Теперь ты снова помечена как моя. Но я надеюсь,–я поднял взгляд от ее сосков к глазам,–что их ты будешь носить, потому что гордишься тем, что ты моя. Они показывают, что и я, в свою очередь, твой.

Она была еще прекраснее без цепочки. Драгоценные камни заставили ее бледную кожу светиться, а волосы – пылать, как огонь. Мой член трепетал в штанах, напоминая мне, что, если мое сердце хотело рассказать ей о моих чувствах, член хотел показать ей.

– Это слишком,–ответила она.

Я нахмурился и обхватил обе ее груди.

– Они слишком большие? Тебе больно?

Ее кожа была как тончайший шелк, мои ладони были такими грубыми и темными на ее нежной плоти.

Она покачала головой.

– Камни. Они кажутся драгоценными.

Мое беспокойство ослабло.

– Ты драгоценна.

Я усмехнулся, готовый расстаться с этим настроением. Я не часто делился своими чувствами с другими,–если вообще делился,–и был готов перейти к более плотским удовольствиям.

– Кольца, которые ты носила, делали вот это?

Я махнул рукой перед драгоценными