Раскол - Рита Хоффман

Трое… Он так сильно ошибался.

– Я не стану тебя успокаивать, – заявила Фэй.

– А я и не просил, – откликнулся он.

Помолчав, она добавила:

– Они довольно тупые. Их не так сложно убивать.

– Но они были людьми.

– Ключевое слово «были», – жестко отрезала Фэй. – Я могла бы рыдать над каждым, кого постигла эта незавидная участь, и имела бы на эту слабость право, ведь это люди моего Дома. Но я не рыдаю.

– Говорят, у Железных Ласточек стальное сердце. Выходит, не врут?

Она пожала плечами и указала на узкую кровать:

– Ложись спать. Я скоро приду.

Фэй вышла из комнаты, а Лаверн с отвращением посмотрел на скомканное тонкое одеяло. Кадавр спал здесь?.. Или этим тварям не нужен сон?

Содрогаясь от брезгливости, он все же улегся, прижавшись к стене. Спать не хотелось, хотелось умереть.

Глава 10

Вода во фляге нагрелась, и пить ее было до тошноты неприятно. Ромэйн казалось, что серое марево, затянувшее небо, – это крышка, накрывшая мир, превратившая его в огромный котел, где все они варятся из-за невидимого солнца, лучи которого не достигали земной тверди, но все равно умудрялись уничтожать любой намек на прохладу.

– Я скоро сдохну, – заявил Барниш, обливаясь потом. – Здесь невозможно дышать!

– Лето, – просто ответила Фария, сидевшая рядом с ним на поваленном стволе. – Линос намного южнее Пятнадцати Свободных Земель.

– Зато клятое яйцо наверняка чувствует себя прекрасно, – буркнул Ливр.

Халахэль похлопал по скорлупе и сказал:

– Да, ему определенно лучше, чем вам.

– Нам? А тебе жара нипочем, да? – Барниш стер испарину с лица и выжал платок.

– В Фате вулканы истекают лавовыми реками. Вот там действительно жарко, – ответил Хэль.

– А я слышала, что там льды, – задумчиво пробормотала Фария.

– И льды есть тоже. Мороз такой, что трещат кости.

– Вот бы сейчас нырнуть в сугроб… – мечтательно протянул Ливр.

– Настолько жарко здесь никогда не было. – Фария посерьезнела. – Этим воздухом почти невозможно дышать.

– Побочный эффект магии нуад? – предположила Ромэйн. – Или они знали, что не просто спрячут от нас солнце, а заставят мир вариться в собственном соку?

– Думаю, это стратегия. – Халахэль лениво потянулся. – Грядет война, и, если люди будут измучены еще и жарой, победить их будет куда проще. К тому же демонам не нужны доспехи.

– А людям нужны, – хмуро закончила Фария. – Умно.

– Воины просто не смогут сражаться в броне. – Ромэйн вздохнула. – Они будут лишаться чувств еще до того, как выйдут на поле боя.

– На твоей стороне дракон, – напомнил Хэль.

– Который будет поднимать температуру еще выше.

Ромэйн вспомнила, какой горячей была чешуя Латиша, когда он позволил им взобраться на свою спину. А пламя? Любое сражение превратится в пылающий кошмар.

– Интересно, в порядке ли моя команда… – Фария намочила ладони водой из фляги и протерла лицо. – Эмпуссии наверняка вернулись в бухту.

– Не думай об этом, – посоветовал Хэль. – Ты все равно не можешь им помочь.

– У тебя что, нет сердца? – возмутилась капитан. – Они мои друзья!

– Демонам плевать, кто они для тебя. Если пираты не смогли дать отпор, они уже съедены.

– Заткнуться бы тебе, – проворчал Барниш, хмуро глядя на Халахэля.

– Ладно, нужно идти дальше. – Фария поднялась на ноги. – Кричащий Город уже рядом.

«Город, в котором вы не найдете помощи».

– Заткнись… – прошипела Ромэйн.

– Что? – Ливр озадаченно уставился на нее.

– Ничего. Мысли вслух.

Они вышли на пыльную дорогу и продолжили путь, изнывая от жары. Чтобы хоть немного отвлечься, Ромэйн разглядывала окружавшие их странные деревья и кусты: ничего подобного видеть ей еще не доводилось.

Казалось, все растения Линоса изуродованы – стволы и ветви закручивались едва ли не спиралями, кусты ползли по земле, расстилаясь густыми коврами. Цветы раскрывались и закрывались, повинуясь только им известному порядку, и источали терпкий, свежий аромат, не похожий ни на что и одновременно напоминавший о чем-то забытом и приятном.

Никто не знал, сколько продолжался их мучительный поход, но время от времени Фария заставляла всех спать, и только исходя из этого Ромэйн решила, что идут они по меньшей мере пару дней. И за все это время она не видела ни одного живого существа.

– Мирай?

Хмурый и отстраненный, он повернулся к ней и вопросительно приподнял черную бровь.

– Почему здесь нет животных и птиц?

– Одни прячутся от жары, другие запутались и не понимают, когда наступает день. – Мирай пожал плечами. – Много причин. Тьма сбивает с толку.

– За все эти дни ты не сказал ни слова, – осторожно начала Ромэйн. – Все в порядке?

Он мотнул головой и уставился прямо перед собой, но, помолчав, неожиданно сказал:

– Я должен был вернуться домой.

– Брат убил бы тебя.

– Я должен был попытаться.

– Мы вместе доберемся до архипелага и свергнем тирана. – Ромэйн осторожно коснулась пальцами его плеча. – Я обещала и не отказываюсь от своих слов.

– Прямо сейчас моих людей могут убивать. Это не дает мне спокойно спать.

Выглядел Мирай действительно неважно: осунувшийся, с впавшими щеками и темными кругами под глазами, он напоминал тень себя прежнего. Даже на раскопках ему не было так плохо.

Не дожидаясь новых вопросов, Мирай прибавил шагу, обогнал Ромэйн и пошел рядом с Барнишем. На его место тут же встала Фария.

– Он не говорит со мной, – пожаловалась капитан. – И избегает так, будто я могу заразить его чем-то.

Халахэль велел не лезть в их дела, но ведь это не она начала разговор, верно?

– Что между вами произошло? – решилась спросить Ромэйн.

– Мы вместе росли. – Фария улыбнулась, ее глаза затянула дымка воспоминаний. – Мой отец сбежал с Фокаса и вплавь добрался до архипелага.

– Вплавь?!

– Сначала у него была лодка, но потом случился шторм, и до берега ему пришлось плыть. Но он всегда опускал кусок про лодку. – Фария тихо рассмеялась. – На Чонгане отец был чужаком – темнокожий и огромный, он был выше местных на добрые полторы головы и внушал ужас. Никто не хотел давать ему работу, отцу пришлось заниматься рыбалкой. Первые лодку и сеть он украл, и даже это ему не помогло – на рынке его сторонились. Но однажды…

Фария вздохнула и искренне улыбнулась.

– Однажды? – Ромэйн толкнула ее локтем. – Прекрасная женщина не смогла пройти мимо, да?

– Да! Моя мать оказалась не из робких. Она стала покупать у него рыбу, а позже даже оставалась, чтобы поболтать. А потом отец узнал, что она дочь пиратского барона.

Ромэйн запнулась о собственную ногу и с трудом восстановила равновесие.

– Мать?!

– Ага. – Фария хмыкнула. – Все думают, что корабль достался мне от отца, но нет – это подарок деда на шестнадцатилетие. А отец просто вошел в материнскую семью, поклялся барону в верности и позволил ему выжечь на руке символ Соленого Бога.

– Ты веришь…

– Да, все мы верим, – перебила Фария. – И вере в Трех это никак не мешает. Ты не похожа на ту, которая станет упрекать меня в иноверии.

– Я и не стану, – буркнула Ромэйн. – Просто мне всегда казалось, что Соленый Бог, Погребенная Наррава и прочие остались в прошлом. В Диких временах.

– Ты даже не представляешь, сколько последователей у Диких богов. В Запретном Крае полным-полно культистов, шаманов и Трое знают кого еще. Здесь почти нет часовен и соборов, и последователи Трех кажутся местным чудаковатыми глупцами.

Ромэйн задумчиво хмыкнула. Вот как?

– Так что было дальше? С твоими отцом и матерью.

Фария провела ладонью по кудрям и вздохнула.

– Дальше родилась я. Отец настоял на том, что я должна получить хорошее образование, а не с младенчества ползать по палубам и повторять за пиратами ругательства. Тогда Чонганом правил отец Нисао, дед Мирая. Они с бароном сумели договориться, и пиратов не боялись. И не считали отбросами.

Фария горько усмехнулась и продолжила:

– Меня отправили учиться в Югэн-до – если переводить на всеобщий, то получится что-то вроде павильона тайных искусств. И так вышло, что Нисао отправила туда же одного из близнецов.

– Мирая, – поняла Ромэйн. – Но почему братья учились отдельно друг от друга?

– Потому что Тэтсуо должен был стать генералом, правой рукой брата, и обучался в военной академии Тэнгакуин, – пояснила