Раскол - Рита Хоффман

– Я никогда его не поддерживал!

– Тогда почему он не убил тебя?! – прошипел воин, встряхнув Савьера. – Почему безжалостный тиран оставил в живых бесполезного брата, который его не поддерживал, но убил всех прочих?!

– Я не знаю!

– Лжешь!

Савьеру показалось, что воин готов отпустить его, но тот лишь сильнее сжал ткань его рубашки. В темных глазах не было жалости – только слепая, горячая ненависть.

– Предатель отнял у меня семью, – прорычал мужчина. – Разрушил мой дом! Я…

– Брюк? Какого хрена ты делаешь?

Савьер не видел говорившего, но его сердце радостно забилось в надежде на спасение.

– Помогите мне! – крикнул он. – Меня пытаются убить!..

Брюк рывком притянул Савьера к себе, панибратски приобнял и потрепал по волосам.

– Брось, мы просто веселились! Не смотри так, Ромми, я уже ухожу.

Отпустив Савьера, воин шутовски поклонился и вприпрыжку спустился по лестнице, по пути хлопнув замершего на месте приятеля по плечу.

– Он… – начал было Ромми, но Савьер резко перебил его:

– Я просто поскользнулся. Иди куда шел.

В темном коридоре Савьер ввалился в первую попавшуюся комнату и запер дверь. Для надежности подперев ее вещевым сундуком, он сел на него и запустил пальцы во влажные от пота волосы.

Сколько еще вокруг обезумевших от горя людей? Как часто его будут пытаться убить? Может, стоило вернуться в зал и рассказать об этом Монти?

Застонав сквозь зубы, Савьер спрятал лицо в ладонях.

«Меня никогда не простят. Как только война закончится, люди потребуют мести».

В это ужасное мгновение его радовало только одно: никто не знал о Джемини и Элинор. Савьер надеялся, что, если Лаверн выжил, он найдет в себе силы и увезет семью как можно дальше от Пятнадцати Свободных Земель.

Глава 9

Лаверн смотрел на тельце жареной лягушки и никак не решался попробовать. Он то и дело подносил ее ко рту, нос улавливал приятный запах еды, а живот урчал, но выпученные глаза и палка, торчавшая изо рта зверька, заставляли Лаверна морщиться и откладывать угощение в сторону.

– Видят Трое, ты бы не выжил один. – Выхватив из его рук палку, Фэй рывком оторвала лягушке голову и бросила ее в кусты. – Так лучше?

Лаверн медленно кивнул и забрал у нее еду.

На вкус лягушка оказалась куда лучше, чем на вид. Напоминала… птицу. Да, пожалуй, ее мясо оказалось похоже на птичье.

– Не так плохо, – пробормотал он.

– Выбирать не приходится, – бросила Фэй.

Они сидели на небольшой лесной прогалине, окруженные вековыми деревьями и до икоты надоевшим полумраком. Костер потрескивал, ночные твари стрекотали и хлопали крыльями. Лаверн мог бы назвать этот миг умиротворяющим, если бы неподалеку не валялось тело эмпуссии, с которой им пришлось сразиться за это укромное место.

– Интересно, их мясо можно есть? – Фэй уставилась на безжизненную черную тушу.

– Я бы не стал пробовать.

– Ты отказался даже от корнегрыза, а он был жирным и вкусным. – Она фыркнула и блаженно зажмурилась, будто действительно вспоминала, каким на вкус был несчастный полосатый зверек. – И мяса в нем было куда больше, чем в проклятых лягушках.

– Зато лягушек много. – Лаверн указал на разложенные на камнях вокруг жареные тушки.

– Было бы здорово, если бы в следующий раз ты помогал мне их ловить, а не стоял на берегу и испуганно таращился на воду.

Да, он сплоховал. После того как Верховная попыталась убить его, вышвырнув из окна, Лаверн недолюбливал воду – Багровая река едва не стала его могилой. Залезть в мутное болото, чтобы помочь Фэй наловить лягушек, оказалось выше его сил.

– Ты умеешь делать хоть что-то?

Лаверн задумался. Выживать ему никогда не приходилось – наследник лорда Большого Дома не нуждался в этом навыке. Но…

– Вообще-то, я неплохо владею мечом, – медленно начал он. – Хорошо стреляю из лука и умею охотиться.

Фэй с сомнением разглядывала его и жевала лягушачье мясо.

– Не хочешь рассказать, откуда узнал про Железный Кряж?

Стараясь сохранять невозмутимость, Лаверн открыл рот и начал врать:

– Мой отец работал в Доме-Над-Водой. Ты ведь слышала, что перед смертью Лаверн Первый был совсем плох? – Дождавшись, пока Фэй кивнет, он продолжил: – Во время одного из приступов помешательства он рассказал моему отцу о Железном Кряже. И не только о нем, если тебе интересно.

– Тайны предателей меня не волнуют, – отрезала Фэй.

– Выходит, о Ласточках говорят правду? – Лаверн хмыкнул. – Честь и достоинство для вас важнее всего?

– А ты сомневался?

– Сложно делать выводы о том, чего никогда не видел. – Он пожал плечами. – Лорд Оррен берег вас как зеницу ока, земли полнились слухами о непобедимом войске…

– Не таком уж и непобедимом.

По лицу Фэй скользнула тень, но она быстро взяла себя в руки.

– Мы были не готовы сражаться с демонами. С людьми – да. Но не с крылатыми тварями, способными разорвать лошадь пополам.

– Как ты избежала участи сестер? – осторожно спросил Лаверн.

– Не твое дело. – Фэй потерла лицо и потянулась.

– Сбежала?

Мощный удар опрокинул его на спину, а спустя мгновение сталь меча прижалась к горлу. Оседлавшая его нуада выглядела разъяренной: взгляд затянутых лунным туманом глаз пригвоздил Лаверна к земле.

– Какого?!

– Ты посмел предположить, что я струсила! – рявкнула Фэй. – Струсила и бросила сестер!

– Думать о собственной шкуре нормально! – попытался оправдаться Лаверн, за что получил болезненный тычок в ребра. – Ай!

– Не суди по себе!

Лезвие меча прижалось сильнее и оставило тонкий неприятный порез на коже.

– Прости! Прости, хорошо?! – Лаверн поднял руки, сдаваясь. – Я больше никогда не оскорблю тебя, Ласточка. Клянусь честью!

Фэй прищурилась.

– Есть ли у тебя честь?

Она слезла с него, но убирать меч в ножны не торопилась: смотрела на растянувшегося на земле Лаверна сверху вниз и задумчиво кусала губу.

– Была, – огрызнулся он, садясь. – Глупо говорить о ней в этом безумном мире.

Знала бы нуада, с кем говорит о чести! С источником всех бед, с тем, кто развязал войну, с мерзавцем, пожелавшим стать императором. С безумцем. С человеком, разум которого с рождения отравлен шепотом Черной Матери.

– Буду дежурить первой.

Фэй опустилась на камень и уставилась в темноту леса. Лаверн не спорил, лишь пожал плечами и снова сел к костру.

– Тебе лучше поспать, – добавила она, не оборачиваясь. – Далеко еще?

– Нет, – бросил Лаверн, закутываясь в снятый с мертвеца грязный плащ. – Но придется подняться в горы. Почему Ласточки не знают, где…

– Нас доставляют на Железный Кряж детьми, а увозят с мешком на голове, – бросила Фэй.

– Ты серьезно?..

Но она больше ничего не сказала, так и сидела, глядя в темноту. Лаверн вздохнул и лег у огня, пытаясь согреться.

Он все еще не привык к тишине. Раньше в голове всегда звучали голоса: разные, но принадлежащие одному могущественному существу. Они шептали, стонали, кричали и требовали. Подталкивали. Убеждали. Обещали больше, чем могли дать. А он слушал их. Слушал и подчинялся, потому что не мог мыслить здраво.

И вдруг все закончилось. Блаженная тишина ранила так же сильно, как невыносимые крики сонма стенающих голосов. Оказалось, что мир громкий. Что можно расслышать даже прикосновение ветра к листве. Раньше шепот Черной Матери заглушал все, что могло отвлечь его от их общей цели.

Горько хмыкнув, Лаверн накрылся плащом с головой.

Общая цель! Какая наглая, мерзкая ложь… Лишь оставшись наедине с собой, он понял, что сущности из Фаты не нужен был союзник – Черная Мать использовала его, а после приказала Верховной избавиться даже от Элинор и Джемини.

Стиснув зубы, Лаверн тяжело задышал. Он не знал, жив ли сын, но отчаянно на это надеялся.

Он погубил всех: отца, Элинор и Джемини, возможно, даже брата. И сотни незнакомых людей, чьи жизни казались ему всего лишь пылью. Из-за него в Упорядоченное пришли демоны, из-за него они уничтожат все, до чего доберутся. Это он помог жрицам возвести Столпы, он пролил столько крови, что некогда плодородная земля стала проклятой. Но хуже всего было то, что Лаверн не знал, как это исправить.

Проворочавшись Жнец знает сколько времени, он