Раскол - Рита Хоффман

class="p1">– Я говорил, что Черная Мать считала Фокас своими охотничьими угодьями, – так же раздраженно поправил Халахэль. – Там было достаточно пищи, и демонам не было смысла лететь в Запретный Край.

– Видимо, теперь смысл есть, – заключила Фария. – Проклятье, это же Милашка Люк…

Она присела у растерзанного трупа и закрыла ему глаза. Если этот человек когда-то и был милашкой, то теперь его лицо уродовали рваные раны, оставленные когтями эмпуссий.

Смахнув невидимую в полумраке слезу, Фария пробормотала:

– Этот мерзавец был должен мне два золотых сета.

Ливр неловко похлопал капитана по плечу, выражая немую поддержку. Халахэль же прислушивался, надеясь услышать эмпуссий раньше, чем они окажутся слишком близко.

– Вперед, – коротко скомандовал Мирай и двинулся дальше.

Удивительно, но ритм его сердца не изменился, когда они наткнулись на тела. Его выдержка поражала.

Пираты превратили грот в подобие крошечного грязного города: вместо домов вокруг стояли разномастные палатки и лачуги, над некоторыми из них висели кривые, наспех сколоченные вывески. «Улицы» – узкие проходы, теперь заваленные хламом и трупами. Халахэль осторожно переступал через разбросанный нехитрый скарб, то и дело оглядываясь, чтобы убедиться, что Барниш успевает за ним.

– Туда.

Фария обогнала всех и пошла рядом с Мираем. Сердце юноши застучало быстрее, а губы Халахэля тронула улыбка. Вот как. По всему выходило, что хладнокровный наследник с архипелага не боялся ни эмпуссий, ни смерти, но робел, как только рядом оказывалась загорелая капитанша.

«Люди…» – мысленно проворчал Халахэль, ногой отодвигая с дороги чьи-то истлевшие останки.

– Как давно их убили, а? – пропыхтел Барниш.

– Довольно давно, – тихо ответил Халахэль.

– Как ты определил?

– Они больше не кажутся мне съедобными.

Фария посмотрела на него через плечо, Хэль пожал плечами. Ему стоило чаще напоминать себе, кто он, чтобы больше никогда не оказываться в ситуации, когда обращение начинается само собой, игнорируя его желания. Но глубоко внутри он понимал, что, оставшись наедине с Ромэйн, снова повалит ее на пол, даже зная, что за этим последует.

«Я убью ее. Однажды я просто сверну ее тонкую шею. Будь я проклят».

Выход из грота оказался узким проходом в скале, расширявшимся по мере их продвижения. Когда каменные стены расступились, Халахэль почувствовал хорошо знакомый запах мускуса и прошипел:

– Погаси факел!

Мирай обернулся и непонимающе уставился на него. Не теряя ни мгновения, Хэль схватил горящую намотку и погасил пламя голой рукой. Их обступила непроглядная тьма.

– Какого хрена ты делаешь? – прошептал Ливр.

– Они над нами.

Люди не могли видеть того, что видел он: десятки эмпуссий висели вверх ногами, вцепившись когтями задних лап в каменный потолок. Они обхватили себя кожистыми крыльями и спали, дожидаясь, пока в бухте причалит очередной корабль с едой на борту.

Халахэль удерживал носилки одной рукой, пытаясь не дать им перевернуться, а второй схватил Мирая за плечо и буквально отшвырнул назад: времени церемониться не было. Юнец оказался сообразительным – не сказав ни слова, он взял Фарию за локоть и утянул в темноту, позволяя Хэлю вести их крошечный отряд.

Он выпустил сущность и окутал ей людей, скрывая их несомненно аппетитный запах. Неуклюжие человеческие тела создавали слишком много шума, заглушить который Халахэль не мог. Они старались ступать тихо, но разбудить эмпуссий могли даже колотящееся сердце Барниша или хриплое дыхание Ливра.

«Я знал, что мне не стоит обращаться, – раздраженно думал Халахэль, медленно идя вперед. – Проклятье… Желание угодить ей однажды убьет меня».

Кожей он чувствовал потоки прохладного воздуха – выход был где-то рядом, так близко и так далеко одновременно. Они шли очень, очень медленно, но вдруг кто-то шаркнул ногой, а затем раздался звонкий, оглушительный чих.

Десятки пар крыльев распахнулись одновременно. Высокий, неслышный человеческому уху визг наполнил воздух, Халахэль выругался и крикнул:

– Бежим!

Генералу Фаты еще не доводилось удирать от низших демонов, но Хэлю пришлось засунуть гордость в глубины своего существа, чтобы его спутники не превратились в славный ужин.

Одна за другой эмпуссии срывались с потолка и падали на пол. Некоторые из них цеплялись за каменные стены прохода и с немыслимой скоростью преследовали дезориентированных темнотой людей. Они общались между собой громким визгом, эхом отражавшимся от сводов.

– Фария! Где выход?! – пропыхтел Барниш, с трудом поспевающий за Халахэлем.

– Я не знаю! Здесь слишком темно! – в голосе капитана сквозило отчаяние.

– Что?! Я ничего не слышу!

Халахэль знал, что визг эмпуссий – еще одно грозное оружие. Если твари приложат больше усилий, из прохода люди выберутся совершенно глухими. Если выберутся.

– Ливр! – прорычал он. – Возьми носилки!

– Что ты…

– Возьми их!

Передав носилки с проклятым яйцом, Халахэль тряхнул руками, отращивая когти, а после безжалостно распорол оба предплечья. Густая кровь хлынула из ран на землю; почуяв ее, эмпуссии завизжали еще громче и смертоносными тенями бросились за ним.

«Давайте… Давайте…»

Он бежал, выжимая из человеческого тела все, что мог. Волевым усилием Халахэль разгонял свое сердце, заставляя кровь литься из ран непрерывным потоком. Ее терпкий, неприятный запах забил ноздри и несомненно привлекал эмпуссий – некоторые демоны припадали к земле, слизывая угощение прямо с нее.

Увидев впереди выход из прохода, Халахэль дождался, пока люди добегут до него, и резко развернулся к демонам. Он присел и коснулся кровавого следа, надеясь, что человеческому телу хватит сил и он не провалится в беспробудный сон, чтобы восстановиться.

Повинуясь его воле, кровь взмыла к каменному потолку, превращаясь в золотые шипы и пронзая множество эмпуссий. Твари кричали, бились, рвали проколотые крылья, пытаясь добраться до предателя. Крики боли оглушали, Халахэль поднялся на ноги и пошатнулся, но чьи-то руки обхватили его за талию и не позволили упасть.

– Ромэйн… – выдохнул он.

– Пойдем, быстрее. – Она потянула его прочь.

– Нет. Еще не все.

Халахэль снова разодрал начавшие было заживать раны на руках и замер, дожидаясь, пока крови на земле станет достаточно.

– Ты умрешь! – испуганно выпалила Ромэйн и снова попыталась сдвинуть его с места. – Хэль! Пожалуйста!

Он взмахнул рукой, заставляя кровь подняться к каменному потолку. Горячие капли упали на лицо Ромэйн, она вздрогнула, но не отпустила, продолжая цепляться за него. Хэль усмехнулся.

Кровь застыла, превратившись в золотые прутья, преградившие путь эмпуссиям. Выход из грота оказался перекрыт, и это станет проблемой для тех, кто решит причалить в бухте Утопленников. Проблемой и причиной гибели. Но Халахэля волновала только одна жизнь, только одно слабое человеческое сердце, прямо сейчас колотившееся на пределе своих возможностей.

– Пойдем. – Ромэйн снова потянула его за собой, и на этот раз он поддался. – Это сдержит их?

– Должно. Но золото не самый крепкий металл, даже если оно создано из демонической крови, – прохрипел Халахэль.

– Они могут вылететь через бухту… – задумчиво пробормотала Ромэйн.

– Если у них нет прямого приказа, эмпуссии ни за что не станут преследовать нас. У них слишком короткая память.

Он пошатнулся и навалился на Ромэйн всем весом. Раны на руках пульсировали и заживали слишком медленно.

– Все плохо? – тихо спросила она.

– Не слишком хорошо, – откликнулся Хэль, всеми силами пытаясь заставить тело регенерировать.

– Стой. Стой!

Ромэйн толкнула его к стене и с опаской покосилась в сторону выхода. Убедившись, что никого из их спутников видно не было, она торопливо расшнуровала ворот пиратской рубашки.

– Пей.

– Тебе понадобятся силы, – запротестовал Хэль, впрочем, вяло. Одного вида пульсирующей жилки хватило, чтобы его рот наполнился слюной.

– Заткнись. – Ромэйн подошла ближе. – Если ты умрешь, я никогда не доберусь до Лаверна.

– У тебя есть дракон… – Его губы уже ласкали мягкую соленую кожу на ее шее. – И кучка бесполезных… людишек…

Ее кровь горчила, совсем как кровь демонов. Халахэль различал привкус Тет, сладость человека и острую нотку Фаты. Хотела того Ромэйн или нет, мир, против которого она так отчаянно сражалась, уже был в ней. В самой ее сути. Под кожей, в сердце, в каждой капле, которую поглощал Хэль.

– Не трогай сущность, – прохрипела она, цепляясь за его плечи.