Зловещие топи - Виолетта Орлова

Приход Азора в лагерь многое бы объяснил, и Артур ни секунды не сомневался в том, что придет лишь он один.

В столовой стоял непривычный для казарм суетливый галдеж, и даже надзирателям не получалось утихомирить взволнованных узников; слишком уж необычным оказалось вчерашнее происшествие. Бесследно пропали двое, не вернувшись с работ – событие, совсем несвойственное предсказуемому Доргейму, где каждый день повторяет предыдущие. Неприкасаемые тоже вносили свой неоценимый вклад во всеобщий гомон, но в отличие от остальных, они продолжали вести собственную игру, весьма профессионально изображая сумасшедших. Так, Чероки с упоением, которому позавидовали бы даже обитатели психиатрических лечебниц, обливал остальных жидкой кашей из осоки, Базил с мрачным видом уставился в одну точку, не замечая ничего вокруг, Шнурок и Кокос фальшиво горланили какую-то странную песню, состоявшую не из человеческих слов, а из нечленораздельных мычаний. В их компании были и другие, но Артур не знал их. Бросив испепеляющий взгляд в сторону Чероки, юноша прошел с подносом к повару. Ему показалось, правда довольно смутно, что наглец тихонько прошептал ему в спину:

– Как шишка? Не болит?

Артур горько усмехнулся. Вздувшийся бугор на виске, пожалуй, был одной из наименьших неприятностей, которые могли с ним приключиться. Получив скудную порцию осоковой каши с кленовым сиропом, клипсянин хотел было сесть к своим, однако Джехар прогнал его.

– Вали к Одди, братишка. Заодно и потолкуешь с ней по душам, – безапелляционно заявил он. Артур увидел, как на лицах Спайки и Чанга появились двусмысленные ухмылки. Юноша с деланным безразличием пожал плечами и направился к девушке, одиноко восседавшей за своим столом.

Оделян была одета, как парень, и манеры ее были грубыми и жесткими, однако, возможно даже помимо ее собственной воли, подобное поведение делало владычицу топей еще более женственной. С копной волнистых черных волос, строгими плотно сжатыми аккуратными розовыми губами, серьезными, немного грустными карими глазами, она смотрелась настоящей красавицей армутского толка. Деланно улыбнувшись Артуру, она спросила, не без доли любопытства и некоторого кокетства, присущего многим девушкам:

– Сам пришел, или Джехар прогнал?

– Решил разнообразить утреннее времяпрепровождение, – хмыкнул Артур, подделываясь под ее тон. Оделян сверкнула карими глазищами и улыбнулась, на этот раз куда более искренне. Юноша с аппетитом принялся за осоковую кашу, которая, впрочем, по вкусу отчетливо напоминала болотную тину, а Оделян, не притронувшись к тарелке, без тени смущения глазела, как ее сосед по столу поглощает завтрак.

– Ты ничего не ешь? – сказал наконец юноша, не сумев сдержать раздражения в голосе. Ему не нравилось, как Одди таращилась на него. Впрочем, не одна только госпожа топей, но и все ребята с огромным любопытством смотрели теперь в их сторону, словно ожидая забавного театрального представления, которое вот-вот должно было разыграться в столовой.

– Вчера кое-что произошло, – строго произнесла Оделян. – Джехар считает, что ты хотел сбежать вместе с Азором и Четверкой. Это правда?

– Разве похоже, чтобы я сбежал? Как мне кажется, я сижу напротив тебя сейчас, а не пробираюсь по непролазным болотам… – буркнул Артур, впрочем, избегая прямолинейного ответа.

– А вдруг пропавшие найдутся, признаются в неудавшемся побеге и расскажут, что ты был с ними заодно? Что тогда станешь делать? Клянусь, для твоей шкуры было бы лучше правдиво поведать мне обо всем сейчас… По крайней мере, я настоятельно советую тебе избрать именно эту линию поведения. Если же мне станет известно, что ты врешь, я накажу тебя, причем довольно жестоко, несмотря на установившиеся между нами дружеские отношения. После чего у тебя уже не будет никакой защиты перед Духом Доргейма.

– То есть если кто-нибудь, например Азор, станет на меня наговаривать, ты сразу ему поверишь, мигом забыв про нашу дружбу? – с иронией поинтересовался Артур, с вызовом глядя на девушку. Та пожала плечами.

– Азору или Четверке, если они найдутся, я поверю. Они будут вынуждены сказать правду, чтобы Дух Доргейма не наказывал их сразу же, ведь, пытаясь убежать, они уже совершили одно серьезное преступление. А Дух, как ты знаешь, не дает второго шанса.

– Понятно, – сухо ответил клипсянин, даже не скрывая досады в голосе. Он хотел бы поинтересоваться у Оделян про те случаи, когда Азор делал вид, что совершает побег, а на самом деле вероломно обкрадывал новичков. Так ли он боялся соврать? Судя по рассказу Неприкасаемых, Азор врал напропалую и, что самое любопытное, всякий раз выходил сухим из воды. Как же ему удавалось обыграть всеведущего Духа? А может, суровая Оделян сама испытывает слабость к благообразному Азору, как знать? И всячески выгораживает его…

Оделян покровительственно положила свою мозолистую ладонь на руку Артуру и произнесла проникновенным голосом:

– Ну так что ты выбираешь? Скажешь мне правду?

– Конечно. Ты испачкалась в каше, – невозмутимо ответил клипсянин, пальцем указывая на ее щеку, на которой действительно остались следы кленового сиропа. Одди вздрогнула и очень хмуро посмотрела на своего наглого собеседника; очевидно, она просто не знала, что ответить на эту бестактную дерзость.

– Я бы не хотел опоздать на урок, ведь Доргейм не дает второго шанса, – иронично добавил Артур и, пока девушка не опомнилась, поспешно встал из-за стола. Он был прав; время, отведенное на завтрак, подошло к концу. Лишь Неприкасаемые имели право сидеть в столовой до бесконечности, но даже они лениво поднялись со своих мест.

Если бы Артур знал, каким сегодня будет первый урок, он бы вряд ли так спешил на него. На открытой мшистой поляне ребят уже с нетерпением поджидал господин Шандонэ, облаченный в одно лишь трико, которое настолько туго обтягивало его тучное тело, что он со стороны казался жирной колбасой в черной кожуре. На ногах у него красовались блестящие жокейские сапоги из змеиной кожи, а в руках он держал длинную крючковатую палку, с каковой обычно люди ходят за грибами. Почти прямо над ним висела одинокая черная туча и секла дождем; так что по гладкому костюму преподавателя скатывалась влага, оседая где-то в недрах его глубоких сапог. С надрывом визжал ветер: здешний суровый и аскетичный край показывал скверный характер.

За спиной господина Шандонэ угрюмо возвышался темный бор с высокими разлапистыми елями, которые, будто суровые стражи, не позволяли узникам покинуть надоевшую им до дрожи тюрьму. Мрачные декорации как бы свидетельствовали о том, что в скором времени на этой одинокой мшистой поляне, выщербленной серым камнем, разыграется не менее унылое представление. Кто же населял Доргейм? Школьники или заключенные? Преступники или добропорядочные люди? Казалось, они и сами ничего о