Курс на СССР: На первую полосу! - Тим Волков

— Вот-вот! — получив поддержку от коллеги, я перешел в наступление. — И нам с вами, товарищи, надо бороться с преступностью!

— Так мы и боремся, — главред потер виски. — Дружина, вон…

— Но, мы же газета! — воскликнул я. — Мы должны бороться словом! А у нас что? Даже ко Дню милиции одни дежурные цитаты и дифирамбы. А где очерки о захватывающих милицейских расследованиях? О том, как наши советские милиционеры, не щадя жизни… Да что там говорить! Это тему надо поднимать!

— Поднимать-то надо, — оторвалась от вязания Любовь Ивановна. — Только нас за нее могут так опустить, мало не покажется!

— А мы с санкции органов! — я уже распалился, почуяв журналистский азарт. — Сделаем очерк или даже репортаж! Весь материал милицейскому начальству на подпись. А они уж пусть решают, что нам можно будет напечатать, а что нет.

— А что? — хмыкнув, пробасил Николай Семенович. — Идея неплохая. Давно пора пропагандировать нашу милицию… Полковнику Капустину я позвоню! Вот и дерзай, Саша!

* * *

В областной больнице меня допустили лишь в приемный покой.

— Хромов? Николай? — дежурная медсестра, дебелая, с желчной ухмылкой, дама взглянула на меня, как солдат на вошь. — А вы его родственник? Близкий?

— Больше, чем родственник, — лихо соврал я. — Представитель рабочего коллектива. Трудовой коллектив имеет право знать, на то он и коллектив. Есть даже соответствующее постановление партии. Или вы против такого постановления?

Медсестра, похоже, злая и стервозная тетка, сейчас явно растерялась и, подумав, решила со мною не связываться. Открыл журнал:

— Хромов… Состояние стабильно тяжелое. Посещения пока запрещены.

— А когда можно будет?

— Когда врач разрешит, тогда и можно.

— А передачку?

— Передачку можно, — она бросила на меня злой взгляд. — В часы посещений. Вон, на стене, график висит. Там указано, что можно и что нельзя.

— Так он в сознании? — я воспрянул духом.

— Я вам что, справочная? — рыкнула медсестра, возвращаясь в свою сущность. — А то ведь ходят тут всякие, работать не дают!

Но я, не желая терпеть хамство с её стороны, снова напомнил ей о своей значимости.

— Так что мне сказать трудовому коллективу? Да, может, и дирекция спросит. Или сразу главному врачу позвонят.

— Не надо товарища главврача беспокоить! — ожгла взглядом медсестра. — В сознании ваш работник. Недавно пришел. Но еще очень слаб. Все! Что могла, я вам сказала. Передачу приму только в приемные часы.

В сознании! Господи! Лишь бы поправился! Ну, должен бы, раз в сознание пришел. Эх! Вечером обрадую отца.

* * *

Чем мне нравился наш главред, так это тем, что он никогда не откладывал дела в долгий ящик. Сказал, решил, сделал. Ну, так ведь фронтовик, привык действовать по-военному четко.

Вот и сейчас, после обеда увидев меня в коридоре, пробасил:

— Отойдем-ка…

Мы прошли в конец коридора, к большому окну, где обычно собирались курящие, на подоконнике стояла консервная банка для окурков. Большая, бело-синяя, из-под венгерского горошка «Глобус».

Николай Семенович был краток:

— Товарищ Капустин ждет тебя в три часа в своем кабинете. Я звонил, договорился, примет. Так что поторапливайся!

— Э, кто ждет? — я поначалу не сообразил, о ком идет речь.

— Полковник Андриан Алексеевич Капустин, — терпеливо пояснил главред. — Замначальника нашего ГУВД. С ним все и обговорите. И чтоб через неделю была статья! Или очерк.

* * *

Здание милицейского главка располагалось почти в центре города, на пересечении проспекта Маяковского и широкой улицы Мориса Тореза, утопавшей в зелени, словно знаменитые парижские бульвары. Правда, ныне листва с тополей уже облетела, пожухла тронутая первым морозами травка.

Спрыгнув с трамвая, я немного прошелся пешком. Военторг, «Березка», магазин «Дрезден», мебельный… А вот и серое здание, выстроенное в стиле «сталинский ампир». Широкое мраморное крыльцо, тяжелые деревянные двери с затемненными стеклами. Главное управление внутренних дел.

На входе потребовали паспорт. Я показал.

— Воронцов… Ага. ага… — дежурный сержант уткнулся в журнал. — Есть такой! Заказан пропуск, к товарищу Капустину. Третий этаж, налево по коридору. Кабинет номер тридцать три.

Он вручил мне сероватый листок с подписью и печатью и сделал отметку в журнале о выдаче. Поблагодарив, я поднялся по гулкой лестнице и глянул на часы. До времени назначенной встречи еще оставалось больше десяти минут, можно было посидеть на обтянутой коричневым дерматином скамеечке, еще раз все хорошенько обдумать…

Только вот мысли в голову лезли не те! Вовсе не о теме будущей хвалебной статьи или очерка, а о другом, не менее важном. Я думал об отце Метели, высокопоставленном партийном чиновнике Виктора Сергеевича Метелкина… Шпиона! Что означали его встречи со странным человеком в парке и потом посещение им здания областной экспертно-криминалистической экспертизы. Уж не мои ли фотографии он туда носил? Ну, возможно, не целый снимок, а отрезал ножницами какую-то часть, и конверт, и часть записки. И что из этих отрезков-огрызков можно узнать? Отпечатков пальцев я точно не оставил, все делал в хозяйственных перчатках. Тогда что? Начнем с фотографии… Вполне можно определить марку фотобумаги «Унибром», но что это даст? Ничего. Таких пачек покупают на дню по сотне раз, в разных магазинах. Ракурс съемки? А вот это может быть. Место, где я стоял, прятался. Ну, определил, и что? Дело-то давнее. Конверт стандартный, газеты я брал в разных местах… Тогда уж эффективнее было бы отыскать мальчишек! Точнее, того, кто опустил письмо в почтовый ящик Метелкиных. Но и это ничего не даст! Ищите парня в старомодном плаще и вязаной шапочке. Ничего эти поиски не дадут, однозначно! Метелкин-то занервничал, ага… Ишь, шпионская рожа! Маринку, правда, жаль… Что она будет делать, когда все вскроется? А ведь рано или поздно…

Я взглянул на часы… Пора! Встал, пошел к кабинету и постучал в дверь.

— Входите! — раздался женский голос…

А, понятно, приемная. Секретарша, блондиночка лет двадцати пяти, увидев меня, мило улыбнулась:

— Александр Матвеевич Воронцов?

— Он самый.

— Пожалуйста, проходите, Александр Матвеевич. Вас ждут.

Заместитель начальника ГУВД, полковник милиции Андриан Алексеевич Капустин оказался плотненьким лысоватым мужчиной лет под пятьдесят, с круглым краснощеким лицом и задорным курносым носом. Серый милицейский мундир с полковничьими погонами выглядел на нем вполне импозантно. Сидя за