Даль-цвет. Том 1. Охра - Владимир Прягин

— Ну, не заморачивайся тогда, — сказал я. — И так уже помогла.

— Нет-нет, Вячеслав, мне это действительно интересно. Честное слово! Просто на быстрый результат не рассчитывай.

Мы отправились на занятия.

Грегори и Кэмден посмотрели на меня холодно, когда мы столкнулись возле аудитории, и отошли чуть в сторону. Подколок в мой адрес больше не было слышно, и вообще атмосфера несколько изменилась.

Вряд ли Грегори с Кэмденом рассказали другим, в чём дело, но свита уловила их настроение. Вся это компашка и раньше не особо общались с нами, аутсайдерами из второстепенных кланов, а теперь вообще перестала на нас смотреть. Как будто стена воздвиглась поперёк комнаты.

Ну и хрен с ними.

Я решил внять совету Илсы насчёт расширения кругозора и, улучив момент, спросил леди Орнию:

— А про то, как краски применяют в быту, вы нам тоже расскажете?

— Для вас, следопытов, главное — переходы между мирами, — сказала леди. — Но общий принцип, конечно, понимать надо. Краска-эффектор применима лишь там, где подразумевается дверь, граница. Даже если речь о бытовых вещах.

— Ага, — сообразил я. — Вроде калитки в кампусе. Краска её то запирает, то отпирает, чтобы посторонние не зашли.

— Совершенно верно. Или ещё один наглядный пример — блокирующая татуировка, как у меня и моих коллег. Она не позволяет разгласить информацию. То есть опять-таки получается нечто вроде заслонки.

Преподавательница вернулась к рассказу о залежах магической охры, а я почесал в затылке, раздумывая.

В схему неплохо вписывалась и блокировка памяти. Ну, по крайней мере, не противоречила принципу «заслонки», пусть даже официально не применялась. Впрочем, возможно, она работала только с гипотетической суперкраской. Слишком уж тонкое это дело — подчистка воспоминаний…

В столовой мы сидели теперь втроём — я, Илса и Бойд. Оптических фокусов на стене там больше не наблюдалось.

Я налёг на учёбу — мне, в отличие от остальных студентов, требовалось лопатить больше материала, чтобы сориентироваться в вопросах, которые для сокурсников были привычны с детства.

Илса пропадала в библиотеке. Грегори и Кэмден меня не трогали, а Вирчедвик вообще ни разу не встретился в Академии. То ли обучался по индивидуальному плану, то ли мутил свой малопонятный бизнес.

Я втянулся в рутину.

С нашим деканом мы виделись ежедневно — тренировали «следопытское» зрение, слушали комментарии. А однажды он нам раздал фотоаппараты.

— Итак, — сказал он, — первый проход в какой-нибудь новый мир открывает всегда художник. А дальше — наша работа. Если мир перспективный, то надо открывать двери в его конкретные уголки. Причём зачастую двери нужны большие, для крупногабаритных грузов. Потребуются именно фотографии.

Камеры напоминали «мыльницы» из моего мира — плоские и компактные, без телескопических объективов. Выглядели они по-любительски. Декан пояснил:

— Оптика усилена магией. Вам не нужно вручную выставлять выдержку или диафрагму. Технически всё будет оптимально, а вам остаётся только нажать на кнопку. Но вот беда — далеко не каждый сделанный кадр способен стать дверью, даже если он чёткий и не засвеченный.

— В чём загвоздка? — спросил я.

— Чтобы открылась дверь, — ответил декан, — фотоснимок должен передавать атмосферу места. А значит, фотограф должен её почувствовать, выбрав правильный ракурс и подходящий момент для съёмки. Здесь важна интуиция, у вас она есть, поскольку вы — следопыты. Но пригодятся и некоторые общие навыки, которые я вам дам.

Фотоаппараты после занятий у нас не отобрали. Наоборот, декан дал задание — сделать за выходные где-нибудь в городе несколько пробных пейзажных снимков, которые могли бы послужить переходами.

Погода к концу недели улучшилась, выглянуло солнце. Я вышел из учебного корпуса и, стоя у крыльца, посмотрел на грузные облака, ползущие над столицей. А когда снова опустил взгляд, увидел красотку Нэссу, которая направлялась ко мне.

Глава 13

Нэсса подошла и остановилась рядом. На ней было гранатово-красное короткое платье и высокое сапоги на каблуках. Она не застёгивала свой длинный кожаный плащ, и тот не скрывал роскошную грудь.

Некоторое время мы простояли молча, затем Нэсса сказала:

— Инерция мышления — великая сила. Иногда она эффективнее любой маскировки. Сбивает с толку, уводит в сторону. И мы упускаем то, что при других обстоятельствах было бы очевидно. Это забавно.

— Глубокомысленное замечание, — сказал я. — Осталось понять, к чему оно.

Нэсса не ответила. Стояла почти вплотную ко мне и, чуть запрокинув голову, изучала моё лицо. Глаза у неё были зеленовато-серые, их миндалевидный разрез искусно подчёркивался косметикой.

— Ты плохой дипломат, — сказала она. — Ведёшь себя глупо, а на занятиях задаёшь смешные вопросы. Но, как ни странно, это играет тебе на руку. Люди видят в тебе провинциального дурачка, персонажа из анекдотов — и не принимают тебя всерьёз, даже если могут оценить твой потенциал.

— Мы учимся на разных факультетах, — сказал я. — Откуда знаешь, о чём я спрашиваю на лекциях? Грегори пересказывает?

— В первые дни — бывало. Ты его веселил. Но затем он перестал упоминать о тебе, из чего я делаю вывод, что ваши отношения обострились. И это тоже твоя ошибка. Со временем он станет одним из ключевых персонажей в клановой иерархии. Иметь такого врага — чревато последствиями.

— Что ж делать. Я не банкнота в сто франков, чтобы всем нравиться. И вообще, если вы с ним такие друзья, то лучше не стой со мной, а то он обидится.

Она хмыкнула чуть заметно:

— Мы с ним — отнюдь не друзья. Скорее, испытываем друг к другу подспудную антипатию, но не проявляем её в общении — по причинам, которые я только что обозначила. Академия Красок — это не столько место учёбы, сколько площадка, где налаживаются связи, которые составят каркас будущей политики. Именно поэтому я, к примеру, предпочитаю жить в кампусе, несмотря на убогость апартаментов. Так же поступают и остальные лорды-наследники.

— Ну, допустим. К чему ты клонишь?

— Давай немного пройдёмся. Мы уже развлекли зевак и дали им повод для разговоров. Этого пока хватит.

Мы с ней пошли вдоль здания, от крыльца к углу. Её каблуки уверенно цокали по подсыхающему асфальту. Она держала руки в карманах, а лёгкий ветерок, на удивление тёплый, теребил полы её плаща.

— Позволь, угадаю, — сказал я. —