Фантастика 2025-150 - Иван Катиш

— Ну чего, попробуем? Чего нам бояться, пинка-то уже один раз получили.

Я засмеялся.

— Ровно о том же думаю.

Мы подошли к аппарату, глянули инструкцию. Текст был скуп на объяснения и фактически сводился к тому, что надо встать на обозначенной точке, активировать рабочий режим и ждать результата.

— Дай я! — вызвался Баклан и встал на нарисованные следы, где полагалось находиться тестируемому.

И нажал кнопку. Его моментально накрыло полупрозрачным куполом, и хорошо, что так, если б купол был сплошным, я бы моментально начал эту машинку ломать.

Что там происходило, я не понял, потому что на лице у Баклана медленно расплывалась мечтательная улыбка.

Наконец, купол исчез.

— Ну что, что тебе показали? — потряс его я.

— Солнце, море, пальмы… — задумчиво проговорил Баклан.

— Старая работа что ли? — спросил я.

— Лучше…

Из автомата выпала карточка с каким-то контактом. Видимо, там и надо было искать перемену участи. По контакту было непонятно, куда его собственно послали.

— А если ты второй раз пойдешь? Тебе то же самое покажут?

— Не факт… Хотя давай проверим!

Баклан запрыгнул внутрь и активировал купол. В этот раз выражение лица у него было чуть менее мечтательным.

— У меня есть мысль, но я пока не скажу. Иди ты теперь.

Я шагнул внутрь, купол обернулся вокруг меня и под ногами заплескалось море. Довольно убедительное море, надо сказать. Пахло солью и йодом. Я подобрал ноги, от чего море повело, напомнив мне, что оно виртуальное. И сходить с места не надо.

Что-то подозрительно. Чего это нам обоим море показывают? Мы снова поедем на побережье? Я дождался конца картинки, сошел с точки активации, вернулся и запустил процесс заново. В этот раз мне показали шикарные снега и задницу оленя, который якобы нес мои сани по целине.

Карточку с контактом мне выдали заново, и на руках у нас их скопилось уже четыре штуки.

Баклан открыл было рот, но тут нам обоим упали сообщения, мне от Хмарь, а ему от Олич с одинаковым вопросом: «Ты где?»

И мы помчались назад к Василию.

Звонок уже начался, и чего нас дергали, было непонятно, потому что весь разговор шел между Софьей и Василием. А что девчонки, что мы, выступали массовкой. За полчаса они управились, Софья обещала переслать Василию свое видение его конспектов сегодня к вечеру, и мы распрощались.

Василий был доволен как слон, похоже, что он наконец подходящего собеседника.

— Софья всё понимает! — провозгласил он и добавил. — Не то что вы!

— Потому что она более совершенное создание, — объяснил ему Баклан. — Ты лучше скажи, что за агрегат у вас на соседнем этаже. Предлагает перемену судьбы. И море показывает. Не слышал?

— А, это! — махнул рукой Василий. — Да это новый способ продажи турпоездок. Вам, небось, карточек надавали? Они все ведут в одно и то же агентство, а оно тебя много куда может заслать. Хоть на море, хоть в горы, хоть в питомник со страусами.

Василий задумался на секунду и добавил.

— Серафим туда каждый вечер лазит, прикалывается. Там случайным образом выбрасываются версии идеального будущего, причем какие-то чаще, какие-то реже. Пляжей, например, полно разных, а вот парню с третьего этажа однажды показали поход за кладом где-то в Коломне, и он туда захотел. Прямо денег заплатить и поехать. Но эти люди с карточки говорят, что у них нет такого тура. И больше никому такого не показывают. Теперь все ходят по три раза в неделю, ждут, что снова такая поездка выпадет, и они запомнят точно где клад. Но не выпадает. Ерунда, короче.

— Я так и думал, — разочарованно протянул Баклан. — Уж очень оно картиночное.

— Да уж конечно. Судьба тебе картинок не покажет. В лучшем случае, как Кулбрису, даст пингвином по голове.

* * *

Разум андроида победил таблицу человека, и за час до полуночи семьдесят страниц таблицы превратились в сорок страниц текста. Василий подтвердил, что всё верно, таблице все соответствует, и девчонки зарыдали от счастья. Такой конспект уже вполне можно было осилить и выйти на пересдачу во всеоружии.

Оставалось только гадать, зачем надо было городить табличный огород, если текстом получалось компактней и понятней. Я не выдержал и спросил.

Риц: Василий, спасибо тебе нечеловеческое, но зачем?

Василий: Мне так понятней. Уж прости, я для себя делал

Риц: Понял!

Ничего я не понял, но это было и неважно. Из чистого любопытства я взялся просмотреть текст — плод двойных усилий человека и андроида. Надеюсь, у Софьи теперь не сомнений в своей пользе для команды. Без нее мы бы остались в лучшем случае с двумя образцами теста, никто из нас не смог бы восстановить записи Василия. Лучше б он старой доброй стенографией пользовался. Я точно знал, что у бабушки есть подруга, которая умеет такое разбирать.

Читать было весьма занятно. Я старался ходить к Мартель (Мартель, точно? вечно забываю имена преподавателей), но там было скучно, а здесь путем двойного просеивания внезапно открылась особо извращенная логика.

У меня закололо между лопатками как было всегда перед чем-то важным. Я помедлил, пытаясь остановиться и рассказать себе, что я этого знать не хочу, но было поздно.

Поля общих разрешений и частных запретов складывались в логичную картину. Безобразно логичную картину, я бы сказал.

Всё, что начало происходить с органикой в прошлом году, и протянуло свои лапы в этот, было подготовлено беспощадным отрицательным отбором. Жесткие правила свободного обмена касались только структурных элементов. Не удивлюсь, если теми же правилами предписывались низкие или нулевые цены на них.

Я полез проверить эту догадку, но с ходу ничего не нашел, и отложил на потом. Скорее всего, так и есть. Потом проверю. Может, у нас будет спецпредмет и по этому вопросу.

А элементы, которые повышали удобство пользования, скорость операций и качество сортировки, наоборот, придерживались внутри территории и подлежали обмену только в рамках спецсоглашений. Хорошо еще, что такие соглашения в изобилии существовали между нами и Востоком.

Теперь понятно, почему так истерил Юг. Они и в нормальной ситуации не могли рассчитывать на полный объем инструментов, а в теперешней и подавно.

Круче всего в этой картине выглядели элементы, которые относились к экспериментально-структурным. То есть их значимость не была подтверждена, и под обязательный обмен они не попадали.

«Но как же так!