Печать Мары: Пламя. Книга I - Дарья и Алексей Домбровские

смотрела в свое отражение перед собой. Красивый овал лица в обрамлении длинных распущенных волос, чувственные губы, аккуратный, чуть вздернутый нос и глаза, большие, когда-то яркие и счастливые, а теперь запавшие, полные тоски и печали. Анна глубоко вздохнула, взяла в руку крестик, бросила на него быстрый взгляд, потом аккуратно опустила на пол и наступила пяткой, вдавливая священный металл в темную землю.

— Суженый-ряженый, покажись мне. Суженый-ряженый…

Она говорила, со страхом и волнением повторяя вслух давно заученные слова, тысячу раз уже звучащие в ее голове. Анна не отрываясь смотрела перед собой, не решаясь обернуться назад, хотя чувствовала, что сзади, за спиной, что-то происходит.

Спина ее, скованная напряжением, распрямилась так, что худые, проступающие через бледную кожу косточки лопаток почти сошлись вместе. Всей кожей, всем своим существом она ощущала, что сейчас в том невидимом зеркале что-то происходит. То, ради чего она пришла ночью в баню, втоптала в землю свой родильный крестик и повторяла заказанные, запрещенные слова.

Анна все-таки развернулась и радостно охнула. В зеркале отразились знакомые и любимые черты Савелия. Она наклонилась к нему, нежно, чуть касаясь холодного металла, провела кончиками пальцев по лицу любимого, чуть остановив движение на его губах.

Анна отдернула руку и порывисто вскочила. Высокая грудь с напряженными сосками высоко вздымалась в такт ее дыханию. Она отбросила упавшие на лицо волосы, выпрямилась в полный рост. Обнаженная, освещенная неровным пламенем свечей, она, казалось, прибавилась в росте, упираясь головой в низкие своды бани. Голос Анны окреп, обрел силу. Чеканя слова, она произнесла:

— Придите, сорок чертей с чертятами, из-под пеньев, из-под кореньев и из других мест. Приди и ты, мой суженый-ряженый. Пить попроси и сам заходи…

Лицо Савелия в зеркале исказилось. Удивление, мелькнувшее в его глазах, быстро сменилось вначале ужасом, а потом самой настоящей мукой и отчаянием. Рот раскрылся в беззвучном крике, черты обострились, щеки впали, губы истончились, обнажая зубы.

— Суженый, ряженый! Приди ко мне поужинать…

Анна не замечала преображения Савелия в зеркале и продолжала чеканить слова заклинания. Образ возлюбленного в зеркале вначале потемнел, потом покрылся чернотой и пропал. Резкий порыв ветра задул свечи, сорвал зеркало, в котором только что был Савелий, со своего места и уронил на пол. Под его ледяным, обжигающим дыханием Анна оборвалась на полуслове, согнулась, а потом рухнула, обессиленная, на колени прямо на плотно утрамбованный земляной пол. Сила и решимость вмиг оставили Анну. Внутренний стержень, державший ее все эти дни, сломался, и она распласталась на земле, сотрясаемая рыданиями.

Она так и лежала, пока первые лучи солнца не проникли в маленькое дымовое окошко, расположенное под самой крышей. Потом где-то совсем недалеко, в посаде, где жили слуги, закукарекал петух. Анна быстро поднялась, торопливо собрала вещи в торбу, накинула перепачканную сажей рубаху и заспешила домой.

Глава 11: Зов

Зов. Суженый, ряженый… Приди ко мне!!! Он пронесся по всему телу и ударил в голову. Яркая вспышка. Вначале свет. Яркий и обжигающий. Су-жен-ый!!! А потом боль. Она выкручивала жилы, выворачивала суставы, рвала в клочья легкие и разрывала сердце. Ноги и руки Савелия затряслись в судороге. Он пробовал вздохнуть, но саван тут же забил рот. Хотел сорвать его руками, но ударился о что-то твердое. В испуге рванулся всем телом, но не смог даже толком двинуться. Со всех сторон были грубые деревянные доски. Гроб.

Суженый, ряженый… Приди ко мне!!! Зов звучал в голове. Паника нахлынула мощной волной, смывая боль, не оставляя ничего, кроме страха и ужаса. Савелий рванулся изо всех сил, пытаясь разжать деревянные тиски, которые его сжимали. В одном месте вбитые в крышку гроба гвозди не выдержали. Чуть-чуть. Крышка гроба приподнялась, и внутрь хлынул поток сухой земли. Основная тяжесть легла на грудь, лишая сил и всякой надежды. Савелий задергался, и новая порция земли упала прямо на лицо. Он закричал, вложив в свой крик всю боль и отчаяние. Земля полезла в открытый рот, скрипела на зубах, забилась в горло. Савелий смог только захрипеть, выбрасывая из легких остатки воздуха.

Савелий снова умирал. Втянул через саван и землю остатки воздуха — и замер. Попробовал сделать вдох и не смог. Пару раз дернулся и затих. Пока снова в голову не ударил Зов. Суженый, ряженый… Приди ко мне!!! Мощный, требовательный. Которому нельзя, просто невозможно было перечить. Анна… она звала его!

Савелий выбросил руки вперед. Ударил что было силы. Сам удивился тому, что просто разметал крышку гроба. Земля потоком, словно вода, хлынула внутрь. Савелий, как пловец, который поднимается из толщи воды, стал отбрасывать землю руками в стороны. Могила была неглубокая. Панкрашка и тут поленился. Ночной воздух ворвался в легкие. Обессиленный, Савелий по пояс в земле сидел в разрытой могиле. Деревянный крест с его именем лежал рядом с ним.

Савелий сорвал с себя остатки савана. Удивленно огляделся по сторонам. Посмотрел на свои грязные руки со сбитыми костяшками и сломанным ногтем. Шумно вдохнул воздух, как будто пробуя его на вкус. От ночных ароматов закружилась голова. Он никогда не думал, что окружающий мир настолько полон запахов. Прислушался к себе. Внутри была тишина. Савелий снова запаниковал. Приложил руку к сердцу. Оно молчало. Не двигалось, не билось. Он замер. И перестал дышать. И ничего не произошло. Он по-прежнему сидел в могиле, с рукой, прижатой к груди.

Где-то негромко хрустнула ветка. Савелий весь подобрался. Быстро вылез наверх. Огляделся. Снова прислушался. Рядом никого не было. Но нет… Он даже не увидел, а осознал, почувствовал, что кто-то идет. Даже не идет, а осторожно пробирается вдоль кромки леса. Савелий снова втянул воздух. Ягненок. Отбился от отары и заблудился. От него пахло овном, молоком и… Савелий напрягся. Кровью. Да, да… он почувствовал запах крови. Ароматной и пьянящей. И в этот самый момент Савелий ощутил Жажду. Она была похожа на Зов. Ей так же невозможно было сопротивляться. Можно было только подчиниться. Савелий вылез из могилы. Еще раз принюхался, с силой втягивая в себя воздух. Потом пригнулся, подобрался и легкой, бесшумной походкой двинулся туда, где его ждала первая жертва.

* * *

Анне не спалось. Она поплотнее закуталась в одеяло. Обряд в бане отнял все ее силы. Но тревога и беспокойство, охватившие ее после того, как она увидела отражение Савелия в зеркале, не покидали ее. Да еще, как назло, в спальне было жарко и душно. Звать домовых девок не хотелось, поэтому окно