Тот, кто пришел из завтрашнего дня (1-11часть) - Алёна1648

бы и не быть — он был дан скорее по инерции, чем из желания поддержать беседу. Некоторое время он шёл молча, внимая городу, но потом, не в силах удержать вопрос, произнёс чуть тише:

— А вы давно знаете товарища Сталина?

На этот раз альфа замедлил шаг, но всё так же не повернул головы.

— Достаточно, чтобы знать, что он редко ошибается в людях. Надеюсь, он не ошибся и в вас, — его голос прозвучал спокойно, но в этой спокойности была настороженность, холодная, жёсткая, словно предупреждение.

Мирослав сглотнул, чувствуя, как внутри зарождается лёгкий озноб. В этих словах не было угрозы — лишь констатация факта. В этом времени каждая личность была частью огромного механизма, и любая ошибка могла стать фатальной.

Они свернули на широкую улицу, и перед ними показалось массивное здание клиники. Её строгий фасад возвышался над мостовой, а на крыльце стояли несколько людей в белых халатах, негромко переговариваясь. Мирослав снова перевёл взгляд на город, словно стараясь запечатлеть этот момент в памяти. В этом чужом, строгом, но таком живом месте ему предстояло найти своё место.

Здание, перед которым остановились Мирослав и его сопровождающий, выглядело внушительно. Старинный фасад с высокими, узкими окнами, массивные дубовые двери с тёмной, полированной ручкой. На стене аккуратными золотыми буквами сверкала табличка:

Центральная московская стоматологическая клиника

Мирослав задержал взгляд на этой надписи. В его времени стоматология была делом высоких технологий, стерильных инструментов и точных методик. Здесь же всё казалось немного устаревшим, но от этого не менее значительным. Он чувствовал лёгкую дрожь в руках — теперь эта клиника должна была стать его рабочим местом.

Огромное здание дышало историей. Высокие окна, за которыми угадывались строгие кабинеты, массивные колонны, поднимающиеся к сводчатому входу, запах влажной штукатурки и старой краски. На крыльце стояли люди в белых халатах, переговариваясь между собой, некоторые из них сжимали в руках папки с документами, кто-то задумчиво курил, вглядываясь в морозное утро.

Рядом, у небольшой скамейки, лежала стопка газет — свежие номера «Правды» и «Известий», их уголки слегка дрожали на ветру. Мирослав машинально перевёл взгляд на заголовки: «Социалистическое строительство в действии: новый завод открылся в Магнитогорске», «Развитие медицины: борьба с инфекциями в советских больницах». Всё здесь говорило о движении вперёд, о неукротимой вере в будущее, о том, что страна строит что-то великое.

Воздух был наполнен утренней свежестью, перемешанной с лёгким ароматом печного дыма и смазанным запахом аптечных настоек. Сквозь шум улицы доносились приглушённые голоса врачей, шорох шагов по ступеням. Кто-то торопливо пробежал мимо, бросив короткое:

— Скорее, профессор уже ждёт.

Мирослав огляделся — весь этот мир был совершенно чужд ему, но одновременно в нём ощущалась строгая логика, выверенная система. Здесь каждый знал своё место.

Сотрудник НКВД, не сбавляя шага, коротко кивнул в сторону дверей:

— Внутрь. Товарищ Сталин ждёт от вас результатов.

Мирослав глубоко вдохнул и шагнул вперёд.

В коридоре клиники пахло свежей карболкой и лекарственными настоями. Свет из высоких окон ложился ровными полосами на тёмный линолеум. Врачи-альфы и омеги двигались сосредоточенно, кто-то обсуждал новую партию инструментов, кто-то что-то записывал в пухлые журналы на стойке регистрации. Мирослав не мог не отметить строгую дисциплину: никто не стоял без дела, каждый точно знал, куда направляется.

У входа в кабинет главврача их встретил мужчина лет шестидесяти. Высокий, с коротко стриженными седыми волосами, он стоял прямо, словно вырубленный из камня. Его взгляд был тяжёлым, цепким. Чёрные глаза внимательно окинули Мирослава с головы до ног, оценивая его не как человека, а как потенциального работника, чьи способности ещё предстоит доказать.

— Вы тот самый молодой специалист, которого прислал товарищ Сталин? — голос его был низким, выверенным, с интонацией человека, привыкшего командовать.

Мирослав сглотнул, чувствуя, как его ладони покрываются холодным потом.

— Да, это я. Мирослав Миргородский.

Главврач кивнул коротко, так, словно удостоверился, что перед ним действительно тот, кто должен быть. Он шагнул в сторону и открыл дверь кабинета, пропуская Мирослава внутрь.

— Пойдёмте. Нужно обсудить условия вашей работы и проверить, что вы знаете и умеете.

Кабинет оказался просторным, но строгим. Большой дубовый стол, заваленный документами, старинный шкаф с тяжёлыми медицинскими томами, по стенам аккуратно развешены анатомические таблицы. В углу стоял металлический тазик с кипящей водой — в нём стерилизовались инструменты. Запах йода и спирта слегка щипал нос.

Главврач сел за стол и жестом предложил Мирославу занять стул напротив.

— Я врач Ефим Степанович Громов. Главный врач этой клиники. — Он перелистнул несколько страниц в своём журнале и посмотрел на Мирослава поверх очков. — Ваш диплом — это, конечно, хорошо. Но здесь мало просто числиться врачом. Здесь нужно работать. Ваш опыт?

Мирослав чуть поёрзал на стуле, пытаясь не показать неуверенность.

— Честно говоря, я только окончил обучение…

Брови Громова приподнялись.

— То есть опыта у вас нет?

— Я обучался по современным методикам. В нашем времени стоматология шагнула далеко вперёд…

— В вашем времени? — Громов смотрел на него пристально.

Мирослав осёкся, понимая, что только что чуть не сказал лишнего.

— Я имею в виду, что… в разных местах обучают по-разному.

Главврач смотрел на него долго, слишком долго, отчего у Мирослава по спине пробежали мурашки. Потом Громов усмехнулся — сухо, без тени улыбки.

— Проверим. Сейчас идём в хирургический кабинет. Посмотрим, как вы справитесь с настоящей работой.

Он встал и направился к двери, а Мирослав почувствовал, как внутри всё похолодело. Теперь он должен был доказать, что действительно достоин быть здесь.

* * *

Кабинет был освещён тусклым светом настольной лампы, создавая резкие тени на стенах. Старые кожаные кресла скрипнули, когда Мирослав сел напротив главного врача. На дубовом столе, помимо стопок пожелтевших картотечных карточек, лежала открытая медицинская книга, рядом аккуратно сложены несколько металлических инструментов — зеркальце, пинцет, зонд. Запах антисептика смешивался с лёгким ароматом бумаги и чернил.

Ефим Степанович Громов, заведующий клиникой, поправил очки, внимательно осматривая молодого омегу. Его взгляд был тяжёлым, цепким — таким, каким встречают тех, кто должен доказать свою ценность. Он неспешно перелистнул страницы своей книги, затем поднял голову.

— Что вы можете сказать о лечении пульпита? — голос главврача был спокойным, но холодным, без