Тот, кто пришел из завтрашнего дня (1-11часть) - Алёна1648

Мирослав лежал, глядя в потолок, и постепенно приходил в себя. Сон был тревожным, полным смутных образов — лица незнакомых людей, чьи тени мешались в тёмном коридоре воспоминаний. Тело ощущало усталость, но разум был бодр — слишком много мыслей, слишком много вопросов. Он медленно сел, проводя ладонями по лицу, будто пытаясь стереть остатки ночного беспокойства. Грудь сдавливало напряжение: впереди был первый рабочий день, и он понимал, что больше не сможет оставаться в тени. Теперь он часть этой эпохи, этого мира, и его знания должны были найти своё место здесь.

В комнате царил порядок — строгий и лишённый излишеств. Узкая кровать с аккуратно заправленным серым одеялом, простой деревянный стол, стопка газет на краю, пара книг с толстыми потрёпанными корешками, оставленных кем-то до него. Одна из них, большая и тяжёлая, привлекла внимание — «Основы гигиены и санитарии». Мирослав взял её в руки, перелистнул страницы. Тексты, написанные чётким, чуть выцветшим шрифтом, в чём-то совпадали с тем, что он знал, но многое казалось устаревшим. Он задумался: если здесь его знания более прогрессивны, значит ли это, что он может изменить медицину этого времени? Или же любое изменение будет воспринято как нечто чуждое, опасное?

В углу стоял небольшой умывальник. Он плеснул себе в лицо холодной воды, пытаясь окончательно проснуться. Капли стекали по коже, и на мгновение ему показалось, что он снова дома — в своём времени, где за окном не гудят старые автомобили, а в кармане лежит не случайно найденный хлебный мякиш, а смартфон. Но нет, эта реальность была другой. Он оглядел своё отражение в зеркале — немного осунувшееся лицо, тени под глазами, волосы, взъерошенные после сна. Он был здесь. И пока что никуда отсюда не денется.

Вдалеке, за окном, уже разносились громкие голоса. Дворники-альфы с хриплыми голосами обменивались парой фраз, расставляя вёдра и готовясь к очередному дню, кто-то на ходу перелистывал газету, обсуждая последние новости.

— Строительство метро идёт полным ходом, товарищи!

— Кузнецкий мост закрыт, ремонтные работы…

— Труд и честность — вот что делает человека сильным!

Город жил, работал, строился, не замирая ни на мгновение.

Мирослав вдохнул глубже и закрыл глаза. Всё, что он знал о Москве, о Советском Союзе, было взято из книг, фильмов, статей, но теперь он видел и чувствовал всё иначе. Это не была сухая хроника из учебников, это был живой, настоящий мир, со своими запахами, голосами, законами.

И он должен был в него вписаться. Или погибнуть.

Комната была наполнена приглушённым утренним светом. Пыльные полосы рассвета мягко ложились на деревянный пол, подсвечивая простые, но основательные вещи: небольшой шкаф с металлическими ручками, стол с аккуратно сложенными газетами, скромный кувшин с водой, оставленный кем-то вечером. В углу, на спинке стула, висел костюм — строгий, приглушённо-серый, с тяжёлой тканью, немного шероховатой на ощупь. Одежда, которую ему передали через сотрудника НКВД, была аккуратно выглажена, но старомодна, с узкими лацканами и плотными плечами.

Мирослав осторожно провёл ладонью по ткани, чувствуя, насколько она отличается от современных материалов. Здесь всё было иначе: даже простая одежда, пусть и качественная, казалась утяжелённой временем, насыщенной запахами прошлого — пылью архивов, табачным дымом кабинетов, чуть уловимым ароматом мыла. Он снял с вешалки белую сорочку, натянул её, застегнул тугие пуговицы, затем взял жилет и, наконец, пиджак. В зеркале, что висело над умывальником, отражался новый человек — почти незнакомый себе.

Он медленно пригладил волосы, пригнувшись ближе к стеклу. Лицо казалось напряжённым, усталым — слишком мало сна, слишком много мыслей. Темноватые пряди легли ровнее, но всё равно казались чужими в этом антураже. Ему не хватало привычных деталей — часов на запястье, лёгкой ткани современных костюмов, даже банального запаха геля для волос. Здесь же всё было иначе — слегка жёсткая вода, мыло с резким запахом карболки, деревянная расчёска вместо пластиковой. Он чувствовал себя словно в театре, готовясь к главной роли в постановке, в которой не знал ни сценария, ни реплик.

На секунду он замер, глубоко вдохнул и посмотрел в зеркало. В глазах застыло беспокойство.

«Я выгляжу как человек этой эпохи, но смогу ли я стать им?».

Он взял с края стола небольшой карманный гребень и ещё раз пригладил волосы. Движения были размеренными, почти машинальными, как перед экзаменом, когда внутри всё сжато, но руки выполняют привычные действия, чтобы не выдать напряжение.

За окном уже звучала Москва — тяжёлые шаги по мостовой, отдалённый скрип трамвая, гул голосов внизу. В углу двора кто-то сдавленно кашлянул, разносился стук вёдер, шаги. Город просыпался, и он должен был быть частью этого пробуждения.

Мирослав ещё раз оглядел себя в зеркале, провёл ладонью по лацкану пиджака, взял в руки шляпу, оставленную на табурете. Медленно надел её, чуть опустил на лоб.

Взгляд стал жёстче.

«Я должен справиться. Я не могу позволить себе провалиться».

Он выпрямился, подтянул рукава. Всё. Время вышло.

Тихий, но уверенный стук раздался в комнате, заставив Мирослава вздрогнуть. Он замер на секунду, задержав дыхание, затем медленно выпрямился, развернулся к двери и аккуратно повернул ручку. Дверь открылась плавно, почти бесшумно, и перед ним предстал Иосиф Сталин.

В сером кителе, с выверенной осанкой и неизменно спокойным выражением лица, он выглядел так, словно уже давно был готов к предстоящему дню. Его взгляд пробежался по Мирославу, оценивая его внешний вид, задержался на аккуратно приглаженных волосах, строгом костюме, а затем медленно вернулся к лицу. В глазах читалась холодная сосредоточенность.

— Доброе утро, Мирослав, — ровным, почти ленивым голосом произнёс Сталин, делая шаг вперёд.

— Доброе утро, товарищ Сталин, — ответил Мирослав, ощущая, как лёгкий холодок пробежал по его спине. Он поспешно отступил в сторону, пропуская его в комнату. — Я готов. Хотя… немного волнуюсь.

Сталин спокойно вошёл, задержался на пороге, окинув взглядом обстановку. Простая, но опрятная комната, кровать аккуратно заправлена, на столе сложены газеты. Ничего лишнего. Всё подчёркнуто аккуратно, как и должно быть.

— Это естественно, — наконец произнёс он, подходя к окну. — Сегодня решающий день для вас. Запомните, Мирослав, от того, как вы себя покажете, будет зависеть ваше будущее здесь.

Мирослав сглотнул, чувствуя, как в груди нарастает напряжение.

— Я понимаю. Я постараюсь не подвести.

Сталин