Тайны Оленьего парка - Елена Андреевна Тюрина

Не права была – сама это понимает. Когда он рядом – у неё душа словно исцеляется. Вот и сегодня сидела, такие злые слова произносила, а лишь в глаза ему взглянула – и почувствовала абсолютное всепоглощающее счастье. Как у него так получается? Ничего не делает, а её переполняет ощущение, что она всё сможет, всё в жизни выдержит, любые испытания ей по плечу. Глядела на него одного, а откуда-то вера внутри бралась, что не все здесь плохи. Что есть вот такие – большие и добрые. И не просто есть! Хороших людей много! Они вокруг! Эти жизнеутверждающие мысли грели её, дарили уверенность, что всё, в конце концов, будет хорошо. Сейчас бежала к нему, и не страшно было. Наоборот хотелось поскорее извиниться. Пусть решит, что она дурочка с обычными бабскими заскоками. Пусть что угодно о ней думает! А кто без греха?

Но направляясь к комнатам Флоретта, на полпути вспомнила, что того просила зайти маркиза. Тогда Катя ринулась к апартаментам Помпадур. Что хотела от него королевская фаворитка? Зачем ей понадобилось вызывать к себе Эркюля среди бела дня? Оказавшись у дверей покоев Жанны-Антуанетты, Катя убедилась, что рядом никого нет, и приникла к двери, прислушиваясь. До ужаса боялась услышать любовные стоны. При этом почти уверена была, что именно их услышит. Или, в крайнем случае, смех и звон бокалов. Так и представляла себе эту парочку, раскинувшуюся на софе, вкушающую вино и фрукты, обсуждающую, как им тут все надоели. Катя действительно услышала голоса. Говорили на повышенных тонах. В основном преобладал мужской голос. Маркиза лишь коротко что-то отвечала. Но ни слова невозможно было расслышать.

- А подслушивать плохо! – раздалось за спиной.

Девушка обернулась и увидела малышку Лулу.

- Вот те, кому плохо, пусть и не подслушивают, - бросила шёпотом она и снова припала ухом к двери.

- Кто-то подаёт ребёнку плохой пример, - хихикнула девочка.

Катя поднесла палец к губам, издав тихое, умоляющее тсс и призывая Лулу замолчать. Та всё-таки сжалилась.

Невозможно было представить себе, чтобы месье Флоретт повышал голос, тем более кричал. Мало того - он обычно и не смеялся. По крайней мере, Катя никогда не видела его кричащим или смеющимся. То ли человек он был неэмоциональный, то ли в себе всё держал и не позволял чувствам брать верх.

Катрин убедилась, что положение Флоретта здесь было на самом деле высоким, раз он мог вот так запросто перечить маркизе, выяснять отношения, или что там они сейчас делают. Слушала их разговор, больше похожий на ссору, и думала, что это выглядит, как супружеская сцена. Предмет спора Кате был неведом, но воображение и ревность сделали своё дело.

Говорили долго. Катя так и не дождалась Флоретта. Не вечно же сидеть под дверью. Да и боль хоть и прошла, а всё равно чувствовала она себя слабой. Ещё и Лулу топталась рядом, норовила поболтать. Прогнать девочку было бы совсем уж невежливо.

Вечером Катя долго не могла заснуть. Прокручивала в голове свой разговор с Эркюлем. Он ведь ни слова ей резкого не сказал, ни на один её укол не ответил. Девушке от этого становилось ещё горше. Лучше бы одёрнул её, поставил на место, заставил заткнуться.

Глубокой ночью Катю разбудил цокот лошадиных копыт. Она даже дёрнулась на кровати, просыпаясь. В абсолютной тишине этот звук показался таким звонким! Кто-то верхом на лошади удалялся от особняка. Почти сразу, как стих конский топот, она снова заснула. А утром едва открыла глаза, как на неё накатило странное ощущение пустоты. Словно вакуум какой-то в груди. Катя будто бы осиротела, осталась одна в целом мире. Сердце тревожно сжалось. О чём ей так настойчиво кричала интуиция? Что случилось?

Девушка первым делом заглянула к Ноелле. Так суетилась, готовя завтрак, поэтому отвлекаться на болтовню с горничной ей было некогда.

- Доброе утро! – поздоровалась Катрин.

- Доброе утречко, птичка моя! Будешь молоко? Молочник только привёз.

- Нет, спасибо. А… какие новости? – Катя старалась, чтобы её вопрос прозвучал непосредственно, и в голосе не слышалось волнения.

- Да никаких пока. А что?

- Кто-то ночью ездил верхом, - Катя села и взяла яблоко.

- Так это месье Флоретт. Говорят, всё, уехал. Насовсем.

Катя застыла с яблоком у рта. Это из-за неё! Маркиза узнала, что она была тогда в спальне, приревновала и выгнала его! Хотя нет. Тогда бы выгнали саму Катю… А что если это из-за её пренебрежительной фразы про пуделя? Значит её мнение для него настолько важно?

На самом деле новостей оказалось много. Днём выяснилось, что той же ночью пропали сразу две девушки – новенькая воспитанница, красавица Валери де Монтебур и… горничная Полин! Тут-то Катя по-настоящему испугалась. Выяснилось, что ещё накануне вечером Полин не вернулась в спальню. Поиски ничего не дали. Девушки обошли, кажется, все уголки пансиона и прилегающих флигелей, весь двор, хозяйские постройки. Её нигде не было.

Думая о пропаже Полин, Катерина впервые осознала, что это может коснуться и её. До сих пор она редко задумывалась обо всех этих странных исчезновениях. Её собственная полная драматизма личная жизнь не позволяла интересоваться ещё чем-то. Конечно, совсем не обращать на происходящее внимания она не могла. Когда одна за другой пропали несколько учениц, это взбудоражило всех. Признаться, после того, как попала в спальню короля, Катя даже подумала, что и убийства (следовало уже признать, что речь шла именно о смертях) девушек тоже были делом рук Полин. Но, оказывается, нет.

Кто же мог похищать курсисток? В ночь пропажи служанки уехал месье Флоретт. Когда стало известно о новых странных исчезновениях, Катя сначала даже обрадовалась его отъезду. Было горько, больно от того, что он вот так легко бросил её одну. Но, по крайней мере, он не причастен к происходящему. Однако, как выяснилось, она ошибалась. Именно его, кажется, стали подозревать окружающие. И это было вполне объяснимо. Единственный мужчина здесь (не считая дворовых слуг). По крайней мере, единственный, имеющий доступ непосредственно в сам пансион, в комнаты воспитанниц. Человек, имеющий медицинское образование, то есть он наверняка может отравить или усыпить. К ужасу Кати разговоры об этом велись вполне серьёзные. Зои даже предположила, что доктора скоро объявят в розыск и схватят.

Вечер того злополучного дня выдался кошмарный. Стёкла звенели от ветра и дождя, небо сверкало. В такую непогоду было особенно тяжело осознавать, что Эркюль сейчас где-то, быть может, совсем один, и над ним нависла серьёзная опасность.

Пустая постель