Патриот. Смута. Том 5 - Евгений Колдаев

вперед. Приказ был не атаковать, готовиться к бою. Но постараться сделать так, чтобы не поддаться на провокации противника и самим не спровоцировать атаки. Давить морально, но в случае чего ударить резко, дерзко и сразу всей мощью.

Где-то километр оставался до вражеского лагеря.

Внезапно, где-то слева я увидел, как от лагеря, прижимаясь к седлу, мчится человек. Он вел коня буераками вблизи реки, скрывался, пытался прятаться. Нам его было неплохо видно, но от талицкого стана, скорее всего, все же укрыться ему удалось.

Кто это? Гонец? Перебежчик?

Странное дело, без белого флага идет.

— Ко мне его. — Распорядился я, махнув рукой Богдану.

Тот и еще пара человек из сотни Якова, что шли за нашими спинами, понеслись по полю перед идущими вперед конными рядами ему навстречу.

Пока происходила встреча, я наблюдал, что творится в лагере, к которому мы двигались. И окрест него.

Броды виднелись дальше справа в излучине реки, где она становилась более широкой, но и более мелкой, порожистой. Вода переливалась через камни, кипела, бурлила. Там располагался гуляй-город, были нарыты рвы и сделан вал. Просто так с наскоку, с правого берега не налетишь, не возьмешь. Вода затормозит, а огонь с левой стороны отбросит. Если прорываться — потери станут большими. Люди могут дрогнуть.

Остается стоять и вести перестрелку. Но елецкие же за укреплениями у них огромное преимущество.

В них сейчас стояло по моим прикидкам человек сто.

Воевода действовал так, как я и думал. Опытный был.

Нас от места переправы отделял основной лагерь, сформированный вокруг построенного на возвышении небольшого, круглого острога с одной башней. Окрест располагалось несколько домиков. Штук пять, может, семь — сказать сложно, потому что там же наряду с ними присутствовали еще и лагерные сооружения.

Палатки, тенты, шалаши какие-то, стояли телеги.

Тысячу человек разместить, это вам не просто так. А еще и коней. Да, не все елецкие оказались конными, но все же — сила приличная. Несколько табунов сгоняли сейчас к лагерю, там творился настоящий муравейник. Даже отсюда было видно, что неразбериха некая происходит. Отряды пытаются собраться, строиться, выйти на позиции, понимая, что враг — то есть мы, уже близко. На подходе.

Войско разворачивалось для встречного боя, но не успевало. Ударь сейчас, и мы втоптали бы их в грязь. Но нельзя! Черт. Жизни этих людей важны для меня.

Надеюсь, план мой сработал. Воевода потратил время на атамана, пришел в шок от сказанных им слов. Слишком медленно принимал дозорных, которые видели нас, неспешно отдавал приказы, и они исполнялись тоже медленно.

Да и те, кто должны были их выполнять — не торопились. Непростительно.

Уверен, лебедянцы и ливенцы не горели желанием выступать против нас, а не татар. Ради чего? Может, лучше поговорить, сговориться. Все же мы люди русские. Неужто общего языка не найдем? Зачем бить друг друга?

Расстояние неспешно сокращалось. Мы заходили на удар.

Тем временем Богдан подвел ко мне запыхавшегося гонца, что несся от лагеря в нашем направлении. Тот косился на знамя, уставился на мою личную охрану, на татарина, на Пантелея.

Совсем юнец. Черт, да ему лет двенадцать. Снаряжен неплохо, даже богато.

Спросил нервно, срывающимся голосом.

— Кто из вас будет Игорь Васильевич? — Он был бледен и нервничал очень сильно.

Руки тряслись, и я сразу понял, что он хочет сделать. Только вот мой телохранитель, что подвел его, готов был голову мальчишке отсечь. Сабля лежала на луке седла, и, как только парень бы дернулся за пистолем, который неказисто торчал из его кафтана, вроде бы спрятанный там, голова его полетела бы на землю.

Дурак. Ой дурак.

Жалко его. Нельзя таким молодым погибать. Им жить да жизнь, да будущее строить.

— Стрелять собрался. — Проговорил я, смотря ему в глаза. — Не надо, боец, тебя убьют быстрее, чем выхватишь пистоль.

Богдан бровь поднял. В глазах его я увидел уважение. Раз я распознал намерения этого юнца, значит понимаю — что мне грозит.

— Ты… Ты… — Запыхался он.

Я подмигнул, дал знак телохранителю, чтобы тот не убивал, но схватил, разоружил, стащил с коня. Тот начал медленно приближаться все ближе. Не просто на расстояние удара сабли, а чтобы садануть его по голове и свалить, скрутить.

Сам же продолжал отвлекать его.

— Ты сын его? Сын воеводы елецкого?

Он глаза опустил. Руки его вцепились в удила. Понял внезапно, что если дернется — ему конец.

— Воин, я не хочу твоей смерти. — Проговорил я спокойно. — И смерти твоего отца не хочу. Пойми. Мы идем не вас воевать, а царьков.

— Ты сам себя Царем кличешь! — Вновь вскинул он голову. — Ты. Кто ты такой, чтобы так говорить?

— Я! — Усмехнулся в лицо, следил за руками и мимикой. — Все войско мое знает, что я Игорь Васильевич Данилов. Воевода. Царем себя не звал никогда при них. Отцу твоему письмо писал, так-то… — Я рассмеялся в голос, понимая, что моя диверсия удалась еще лучше, чем должна была. — Обман. Хитрость.

— Колдун! Ты дядьку околдовал! Ты Елец сотней взял! Ты! Ты! — Он задыхался от злости.

Богдан наконец-то улучил удачный момент. Саданул его, выхватил пистолет из-за пазухи. Отшвырнул оружие в сторону. Парень отшатнулся, но в седле усидел.

— Не убивать! — Заорал я. — Не сметь.

Мальчишку схватили, сняли, начали вязать. Он пытался вырваться, стонал, выл как загнанный зверь, а я проговорил, смотря на него.

— Ты, не знаю, как твое имя, великий человек. То, что ты пришел сюда, решило кучу вопросов. И, очень помогло. Ты спас сотни жизней. Спасибо тебе.

— Колдун! Дьявол! — Просипел он.

— Возможно, сегодня вообще не прольется крови. — Я улыбнулся. — Благодаря тебе. Я обещаю, что постараюсь не убивать твоего отца.

Повернулся к Якову, проговорил.

— Собрат мой. Возьми белый флаг и иди под ним к их позициям с парой людей. Скажи. Сын воеводы у нас. Скажи, что я готов говорить с ним один на один. Готов биться с ним один на один. И если проиграю, то уйду.

Глава 11

Я замер перед своим развернутым для атаки шестисотенным воинством. В самом его центре. Впереди сумбурно и в легкой панике строились ряды противника. До них был чуть меньше километра. Видно было, неровно становятся, делают много лишнего, суетятся. Разброд и шатание. Значит, все удалось.

Произнес

— Яков, приказ ясен?