Бес лести предан - Элиот Лилит

Герман перевернул страницу и показал следующее изображение: та же тварь, сошедшаяся в воздушной битве с сияющим ангелом.

– Это бес? – неуверенно спросил Алексей.

– Это? Нет, это гершварц. По крайней мере, я думаю, что этот текст пытается описать гершварца, – Герман шмыгнул глазами по колонке итальянских слов. – Что-то про тьму, пробравшуюся так глубоко, что уже не ты правишь демонами, а они тобой. Если хочешь, можем попробовать научить тебя отращивать крылья.

Кровь отхлынула от лица.

– Я не уверен, что…

Герман расхохотался.

– Это шутка, простой ты мальчишка! Только представь себя с крыльями!

Алексей попытался. С его нескладной фигурой зрелище выходило нелепейшим.

– Так это очередная небылица?

– Наверняка не скажешь, но для меня звучит как бред. Раз тьма не может отрастить тебе новую голову, откуда взяться крыльям?

Герман откинулся обратно на спинку стула. Зевнул. Прикрыл глаза, но тут же снова их открыл, недовольно косясь на окно. В щель меж створок сочился шум с улицы.

– У вас там что сегодня, карнавал?

Алексей подошел к окну и выглянул во двор. С удивлением приметил незнакомую карету. Гости из столицы в Гатчину наведывались редко – кто бы это мог быть?

– К цесаревичу кто-то приехал.

– Кто?

– Не знаю. Карета без гербов.

Герман махнул рукой.

– Сходи узнай. Вдруг кто важный.

Караульные на расспросы Алексея только жали плечами с загадочным видом, мол, ничего не знаем. Похоже, у них были на этот счет особые инструкции. Это здорово разжигало любопытство. Алексей поднялся на второй этаж, свернул в Светлую галерею, украшенную скульптурами греческих богов, бюстами римских императоров и живописными полотнами, и замер – у дверей в дальнюю комнату заметил цесаревича. Его сопровождал стройный белокурый юноша. Как ни глупо это было, взгляд Алексея метнулся к застывшему на постаменте изваянию Аполлона – вот кто, пожалуй, мог посоперничать с незнакомцем в изяществе фигуры и красоте черт. Не прерывая речи, слишком тихой, чтобы разобрать хоть слово, юноша поднял взгляд на Алексея, и голубое небо на висевшей за ним картине потускнело.

Цесаревич тоже его заметил и жестом велел подойти. Поклонившись, Алексей приблизился. Юный Аполлон умолк, но цесаревич махнул рукой:

– Продолжай.

– Я хотел добавить только, что уже и среди горожан ползут слухи, – голос у спутника цесаревича был мягкий, как приглушенный свет, сочащийся поутру сквозь занавеси. – Если ничего другого не остается, то позвольте мне туда пойти. Я по крайней мере удостоверюсь, что генерал Мелиссино ничего не упустил, а может, и вовсе найду разлом.

Цесаревич задумчиво потер лоб. Медленно покачал головой.

– Ты прав, дальше тянуть некуда. Но я должен подумать. Позже скажу тебе, что решил.

Юноша снова посмотрел на Алексея. Взгляд у него был открытый, дружелюбный, но появлялось ощущение, будто вглядываешься в туман, клубящийся над морем непроницаемой стеной. Может, за туманом берег, а может, острые скалы.

– Ах да, я хотел вас представить, – очнулся от задумчивости цесаревич. – Это Александр, мой старший сын.

Сын?

Алексей тут же понял, что его так озадачило. Несмотря на некоторое внешнее сходство, в молодом великом князе начисто отсутствовали лихорадочная порывистость и жесткость, так отчетливо проступавшие в его отце и брате. Если те были оловянными солдатиками, этот напоминал точеную фарфоровую фигурку, которую с полки-то снять страшно – вдруг разобьешь?

Дождавшись, когда представят и его, Алексей поклонился еще раз:

– Для меня честь познакомиться с вашим высочеством.

– Для меня тоже, – в тоне Александра не было ни намека на насмешку. – Брат мне про вас рассказывал.

«Надеюсь, о том, как я изничтожил разломную тварь, а не как назвал его болваном…»

– Славно, – заключил цесаревич. – Я хочу, чтобы вы стали хорошими друзьями.

«Друзьями». От этого неуместного слова Алексей оторопел. Впервые указание цесаревича показалось ему немыслимым и невыполнимым. Он мелкий офицер из безвестной семьи. Даже назначения в старшие адъютанты генерала Мелиссино ему пришлось добиваться всеми правдами и неправдами. С тем же успехом цесаревич мог предложить ему стать другом Папы Римского, а своему сыну – другом деревенского свинопаса. Смеется он, что ли?

Но из них троих от этого вопиющего предложения обомлел, кажется, один Алексей. Александр лишь улыбнулся мягкой медовой улыбкой.

– Конечно. Я уверен, мы поладим.

Наверное, это просто формальная любезность. В Гатчине Алексей от них совершенно отвык.

Цесаревич махнул рукой.

– Вы двое прогуляйтесь пока. Я хочу посоветоваться с Германом.

И так, словно по щелчку пальцев, они остались вдвоем.

Алексей нерешительно замер. И о чем прикажете говорить с юным великим князем? Константин, по крайней мере, напоминал Алексею кадетов, которым он преподавал и к числу которых когда-то принадлежал сам. А этот – сплошная загадка.

К счастью, Александр сам подхватил оборванную нить разговора.

– Покажите мне Гатчину. Я так долго не мог сюда вырваться, наверняка здесь что-то да изменилось.

– Как будет угодно вашему высочеству.

Следуя за молодым великим князем, Алексей не мог не заметить странную реакцию караульных. При приближении цесаревича те обычно каменели жесткими прямыми фигурами, точно готовясь противостоять яростному урагану, но его сын не вызывал ни капли того же испуганного почтения. Вытягивались в струнку и расправляли плечи караульные не от этого – их тянуло вверх, как тянуло к солнцу подсолнухи.

Они вышли на залитые ярким светом улочки Гатчины, и Александр остановился, набрав полную грудь холодного свежего воздуха.

– Совсем не так, как в Петербурге… Ох, и таблички с именами улиц появились?

Алексей лично руководил размещением этих табличек на стенах домов. С ними Гатчина чуть больше напоминала настоящий город.

Для своих шестнадцати лет Александр был довольно высок. Встав на цыпочки, он прикоснулся к медной табличке, вмазанной в угловой дом. С удовлетворением рассмотрел свои оставшиеся чистыми пальцы:

– Надо же, ни пылинки.

– Их чистят каждое утро.

– Да, с чистотой тут всегда хорошо.

Александр зашагал дальше, мимо казарм и конюшен. Еще через пару минут заметил:

– А вы совсем не из разговорчивых, да?

– Я… – Алексей неловко кашлянул – и почему голос так скрипит? – Я прошу прощения, ваше высочество, из меня не самый интересный собеседник.

Александр круто развернулся, заступив ему дорогу. Алексей замер, едва не споткнувшись.

– Не самый интересный собеседник? – голубые глаза лукаво блеснули. – Вы человек с редчайшим даром, к чему эта скромность? Уж конечно, вам есть о чем рассказать.

Алексей невольно отступил на шаг.

– Ваше высочество, я…

– Вы зачем-то нервничаете. Оставьте это. Представьте, что я такой же офицер, как вы.

– Ваше высочество, я не уверен, что…

– И зовите меня Александром, – увлеченный своей странной игрой, он будто не замечал смятения Алексея и, видимо, чтобы