Ловец кошмаров - Валентина Владимировна Белякова

– Давай просто поговорим ЗАТКНИ ПАСТЬ! Это не то, что ты подумал СДОХНИ СДОХНИ СДОХНИ МРАЗЬ! Я тебя и пальцем не трону ВЫПУЩУ КИШКИ СВЕРНУ ШЕЮ ВЫКОЛЮ ГЛАЗА ШКУРУ СДЕРУ! Как ты не понимаешь, это ради твоего же блага, я же тебя люБЬЮ УБЬЮ НЕНАВИЖУ НЕНАВИЖУ НЕНАВИЖУ!

Я бежал что есть мочи, но с каждым этажом это становилось всё сложнее. Лестница больше не вела вниз правильной угловатой спиралью, она то изгибалась сломанным хребтом, то путалась сама с собой, заставляя бегать по кругу, то обрывалась на половине пролёта. Сами ступени стали шаткими, я чувствовал, как они шатаются под ногами. Иногда казалось, что они не падают только благодаря нитям Ловца, крепко оплетающим их и ещё больше замедляющим продвижение. Всё чаще ступеней вообще не хватало. Они торчали как попало на расстоянии метра-двух друг от друга, как кривые серые зубы гигантского мертвеца. Приходилось перепрыгивать через тёмные провалы, каждый раз молясь, чтобы следующая ступень выдержала мой вес.

– ТЫ, КАРГА СТАРАЯ, КОГДА ЖЕ ТЫ СДОХНЕШЬ? МУДОЗВОН, ДА Я НА ТЕБЯ ЛУЧШИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ ПОТРАТИЛА! ВЫЙДЁШЬ ЕЩЁ В ЭТОЙ ЮБКЕ, ШЛЮХА МАЛОЛЕТНЯЯ?! ВЫЙДЕШЬ?! ДА РОДИТЕЛИ ТЕБЯ ВООБЩЕ НЕ ХОТЕЛИ! ЖАЛЬ, Я ТЕБЯ В ЛЮЛЬКЕ НЕ ПРИДУШИЛА! СТОЙ, ЗАСРАНЕЦ, СУЧКА, СТО-О-ОЙ! – ревел он всеми глотками, перебивая сам себя.

Я старался не слушать и сосредоточиться лишь на бегстве, на грёбаной неевклидовой лестнице. Она часто мне снится, и всем, кого я спрашивал, снилась хоть раз в жизни. И внизу либо ничего нет, либо нет ничего хорошего. Если мигающие грязно-жёлтые лампочки хоть как-то освещали её, то теперь висели в основном пустые плафоны или просто обрывки проводов. «Какая тварь опять выкрутила лампочки?» – всплыла в памяти старая привычная фраза.

– Кто выкрутил лампочки-и-и?! – подвывая, подхватила тварь. – Кто курил в туалете?! Кого выгнали с подработки?! Кто обуза семьи?! Кого не должно существовать?!

Ступени обрушивались под его ножищами. Иногда мне едва ли не на голову падали куски штукатурки. Больше этим путём не подняться, даже если допустить, что будет кому подниматься. Я уже ощущал его зловонное, гнилостно-кроваво-спиртовое дыхание.

– УВАЖЕНИЕ. ТРЕБУЕТ. СТРАХА. ВОСПИТАНИЕ. ТРЕБУЕТ. БОЛИ. ЛЮБОВЬ. ТРЕБУЕТ. СМЕР-Р-РТИ.

Перед последним длиннющим прыжком – от стены до стены – я споткнулся о верёвку из Ловца и не допрыгнул до следующей ступени. Протянутые руки схватили пустоту. Тщетно пытаясь уцепиться за бетонные выступы, за переплетения, рвущиеся под моим весом, я полетел во мрак.

Я ещё помнил, как порезал ладони о нити, как врезался во что-то не очень твёрдое и податливое, как трухлявые доски. Потом, должно быть, я ударился ещё раз и потерял сознание.

Первым инстинктивным желанием после пробуждения было отползти подальше и спрятаться. Но потом я понял, что нахожусь уже не на лестнице, а в полутёмной комнате округлой формы. Точно форму невозможно было определить из-за толстого слоя Ловца на стенах. На всякий случай я взглянул вверх. Возможно, там и было что-то вроде колодца, через который я сюда провалился, но теперь всё вновь заросло Ловцом, как многолетней гигантской паутиной. Только в самом центре можно было различить некоторое прореживание волокон.

Лыжная палка валялась рядом со мной. Хорошо, что я не напоролся на неё при падении. Стоит взять её с собой, пока не найду что-то более внушительное. Я напряг слух. Кем или чем бы ни был мой преследователь, он отстал. Я стёр с глаз и щёк слёзы, хотя даже не помнил, в какой момент они появились, и пошёл искать выход. Хватит с меня, пожалуй, ловецких приключений. Для начала хотелось бы понять, чем освещено помещение и нельзя ли взять один источник света с собой, а то уж больно тут сумрачно.

Пойдя на свет, я нашёл необычную лампу в форме колбы, внутри которой горел огонёк. Наверно, не стоит задаваться вопросом, кто её здесь зажёг и как долго она может гореть. Я догадался, что эта лампа керосиновая, хотя видел их только в кино и на картинках. Надеюсь, никто не обидится на то, что я снял её с настенного крюка и взял с собой.

Несмотря на густо покрывший комнату Ловец, я видел, что мебель кругом старинная. Не просто старая, как в пенсионерской квартире наверху, а именно антикварная. Хрусталю и фарфору тоже, небось, под сотню лет. Хотя встречались на полках за пыльным стеклом и анахронизмы: аниме-фигурка, дешёвый электронный будильник из весёленького салатового пластика, современные глянцевые журналы. Ловец не любил однообразия.

Я прошёл насквозь длинный узкий коридор с высоким потолком, стены которого составляли книжные стеллажи. Уверен, я не смог бы вытащить ни один из них: Ловец многократно прошил толстые фолианты. Открывшееся за коридором помещение походило на ателье. На столе стояла старинная механическая швейная машинка: чёрная и гладкая, как косатка, с прихотливой золотой гравировкой на боку. Вместо катушек нити шли к ней, конечно же, из Ловца. Под иглой машинки лежало недошитое платье, какое сейчас можно встретить только на тематических вечеринках в ретростиле. Тяжелые складки бардового бархата, обрамлённого кружевом, струились до самого пола.

Моё внимание привлекло высокое овальное зеркало в тяжёлой золочёной раме. Я дунул на него, закашлялся, попытался стереть остатки пыли рукавом и только после этого смог кое-как посмотреться. Я бы не удивился, если бы зеркало отразило меня со старомодными усами, моноклем, в цилиндре и фраке. Но не судьба: всё тот же раздолбай в порванной куртке, мешковатых джоггерах с ремешками и ободранных кроссовках. Ещё и всё лицо исцарапано. И как я домой вернусь? Мама наверняка спросит, где я нашёл стаю бешеных собак и зачем украл одежду у бомжа. Но для начала главное – выбраться отсюда и вернуться домой.

Я уже набрал в грудь воздуха для тяжкого вздоха, но так и оставил его в себе, плотно сжав губы и вытаращив глаза. Дело в том, что я увидел в отражении ещё одного человека позади себя. По классике жанра, если обернуться, в комнате будет пусто. А когда снова посмотришь в зеркало, он тут как тут, приставил к горлу твоего отражения ржавый зазубренный нож. Я нервно сглотнул, боком отошёл от зеркала, не спуская глаз с отражённого человека, а потом резко развернулся, прижался спиной к стене (точнее, к Ловцу) и выставил вперёд лыжную палку.

Человек неторопливо раскурил трубку и укоризненно помотал головой. При этом движении его уши, имевшие заострённую форму и длину около десяти сантиметров, плавно закачались, побрякивая многочисленными колечками из меди и