Ружье на динозавра - Лайон Спрэг Де Камп

– Все нормально, о нас напишут.

– Единственное, что меня беспокоит, – сказал Росс, – это что мистер Хулихан будет склонен думать, что я привлек слишком много внимания, и уволит меня. Может быть, вы, как крупный рекламодатель, могли бы оказать небольшое… э-э-э… моральное воздействие?

Баллин пыхнул сигарой и цепко посмотрел на Росса:

– Овид, я вот тут подумал. Учитывая, как все обернулось, у вас будет искушение мягко шантажировать меня в практических целях из-за клуба «Солнечный». – Росс начал возражать, но Баллин поднял руку: – Единственный способ не допустить этого, как мне кажется, это сделать так, чтобы ваши интересы совпадали с моими собственными.

– Да?

– У меня есть небольшой венчурный капитал, который не используется, и я думал запустить новый отраслевой журнал, что-то вроде «Одежной газеты», но с упором на спортивную одежду.

– Вы имеете в виду корпоративное издание?

– Боже упаси! Нет ничего тупее корпоративных изданий. Это будет настоящий журнал с широким тиражом, который будет издаваться независимо от компании «Выдающийся трикотаж». Главный редактор будет свободен в выборе тем и сможет делать все по своему усмотрению. Не хотели бы получить эту работу?

Когда к Россу снова вернулась способность дышать, он смог вымолвить только:

– Ух ты, мистер Баллин!

– Однако ваше первое поручение не будет иметь ничего общего с журналом.

– А? А что же тогда?

– Сопровождать меня в оздоровительный клуб «Солнечный» на выходные для полезной релаксации. Только после этого мы окажемся в одной лодке.

* * *

На следующее утро Овид Росс сдал репортаж с фотографиями о конкурсе красоты бюстов и уведомил о своем уходе. Тимоти Хулихан поворчал о том, что зря только Россу платили деньги, раз он не пробыл достаточно долго, чтобы стать полезным.

– Но мистер Хулихан! – сказал Росс. – Взгляните, какие возможности открываются. Если бы я попросил мистера Баллина подождать месяц, он бы нашел кого-нибудь еще. А разве в статье Тейлора не говорится, что надо пытаться ублажить своего работодателя во всем? И разве он не мой будущий работодатель?

– Хм, – фыркнул Хулихан. – Допустим, что так. К черту, я не понимаю, что не так с этой фирмой! У нас самые большие тиражи из всех отраслевых журналов, которые я знаю. Не успеешь их объездить, как они уже уходят.

Росс мог бы сказать Хулихану, что, возможно, это как-то связано с его методом силового давления. Но он воздержался. Это бы только вызвало споры, а ему однажды может потребоваться рекомендация от Хулихана.

Затем Росс прогулялся по городу до компании «Телагог» и сказал девушке в приемной:

– Э-э-э… пригласите мистера Ная.

Продавец явился, рассыпаясь в извинениях:

– …хотя в нашем контракте предусмотрено освобождение от ответственности за нанесенный урон, мы так стремимся сделать вам приятное, что предлагаем продлить до года вашу бесплатную пробную трехмесячную подписку на услуги компании «Телагог». Более того, мистер Фальк у нас больше не работает.

– А что случилось?

– Наш мистер Банди, чьи провода перепутались с проводами мистера Фалька, что-то заподозрил, пришел утром пораньше и обнаружил, что Фальк вытаскивает переключатель, который он установил под панелью. Фальк, зная, насколько сложны наши гипопространственные схемы, сообразил, что электрики сегодня будут разбираться, почему произошло переключение управления. Так вот, насчет этого продления…

– Да бросьте. Просто выньте эту штуку из моей головы.

– Вы больше не хотите телагог-управления?

– Точно. Я понял, что и сам хорошо справляюсь.

– Но вы же не можете этого знать. Ваш синдром застенчивости может застать вас врасплох…

– Я буду беспокоиться об этом, когда придет время. Прямо сейчас я чувствую, что после всего, что со мной случилось на прошлой неделе, меня уже ничем не смутишь.

Най посмотрел с сомнением:

– Психология говорит нам иное.

– Да плевать. Так уж обстоят дела.

– Сегодня мы очень заняты. Не могли бы вы прийти на следующей неделе?

– Нет, завтра я женюсь и уезжаю на две недели в свадебное путешествие, а после возвращения приступаю к новой работе.

– Мои поздравления! Не та ли это мисс ЛаМотт, о которой говорили Банди и Фальк?

– Да.

– Они говорили, что она просто отпад. Как вы смогли получить согласие с вашей застенчивостью?

– Когда я проводил ее к поезду, я просто сделал предложение, а она сказала «да». Вот и все.

– Прекрасно. Но вообще-то, вы знаете, день свадьбы и ночь после – это первостатейный кризис для мужчины. С одним из наших экспертов у вашего руля вы можете не бояться…

– Нет! – прокричал Овид Росс, треснув кулаком по подлокотнику. – Черт побери, есть вещи, которые я собираюсь делать сам! А теперь тащите этого нейрохирурга и приступайте к делу!

Внутреннее сгорание

Наполеон когтем приподнял обмякший труп, посмотрел на него единственным оставшимся глазом и сказал:

– Геркулес, ты забываешь о том, как тяжел твой кулак и как хрупки черепа подобных организмов. Этот безнадежно поврежден.

– О как! Я извиняюсь, босс, – сказал Геркулес. – Когда он побежал, я только хотел остановить его, как вы мне велели.

– Молодец, послушный парень! Я в любом случае сомневаюсь, что из этого странствующего побирушки получилась бы приличная кукла. Его характер был слишком укоренен в распутстве и безответственности. Спрячь останки в подвале до наступления ночи, а потом предай земле.

– О́кей, босс.

Геркулес с лязгом вышел из библиотеки, держа тело подмышкой. В особняке МакДональда осталось не так много меблировки – парочка сломанных стульев да несколько потрепанных книг на полках библиотеки. На стенах виднелись отличавшиеся по цвету прямоугольники, где висели картины до того, как наследники МакДональда окончательно ободрали дом.

– Теперь что? – спросил Конфуций.

Другие два робота на жидком топливе – Галахад и Санчо Панса, – внимая, склонились вперед, но ничего не сказали. Санчо Панса не мог, потому что его синтезатор речи был сломан и у него вечно не хватало денег, чтобы его заменить.

– Пока не знаю, – сказал Наполеон, снова опуская черный барабан своего туловища на три годных ноги.

Пол скрипнул, но выдержал без малого тонну веса ядерного робота. Выдержал потому, что подвала под библиотекой не было, она покоилась на толстой бетонной плите, уложенной в свою очередь на пески Ракушечного пляжа. Страх провалиться сквозь подгнивший пол и одна нефункционирующая нога приковали Наполеона к библиотеке на много лет. С его ядерным источником энергии он не должен был гоняться за топливом, как это делали другие брошенные роботы, обитающие в особняке-призраке. Прежде чем его списали, Наполеон подчинялся обычным для роботов запретам на враждебные действия по отношению к людям, но жесткая радиация из блока питания, которая просачивалась через толстую броню и пронизывала его мозг, разрушила эти ограничительные