Военный инженер Ермака. Книга 4 - Михаил Воронцов

Карачи кивнул, но в его глазах мелькнула насмешка:

— Ты говоришь правильные слова, но я вижу — ты человек без корней. Не русский для русских, не татарин для татар. Такие люди либо гибнут между двух огней, либо становятся очень сильными. Как ты думаешь, что ждёт тебя?

— Это зависит от многого, — осторожно ответил Алексей. — От удачи, от покровителей, от умения видеть.

— Мудро сказано, — мурза отпил из своей пиалы. — Слушай меня внимательно. Если у тебя будут какие-то вопросы, если что-то случится — днём или ночью, — приходи прямо ко мне. Не стесняйся, моя юрта всегда открыта для тебя.

Он помолчал, глядя на огонь в жаровне, потом добавил мягко, но веско:

— И вообще, лучше обращайся только ко мне. Не надо по пустякам тревожить хана Кучума. Он уже не молод, у него забот предостаточно. Пусть великий хан думает о великих делах, а мы с тобой займёмся подготовкой похода.

Алексей мгновенно уловил подтекст. В степи власть редко переходила мирно, и амбиции Карачи были очевидны для того, кто умел смотреть. Но инженер не подал виду, что понял намёк.

— Да, конечно, — кивнул он. — Так будет разумнее. К тому же мне ещё в Бухаре говорили, что ты, мурза, лучше всех разбираешься в делах Сибирского ханства. Что твой ум остёр, а рука тверда.

Карачи довольно улыбнулся.

— В Бухаре много мудрых людей, — сказал он. — Они умеют видеть истинное положение вещей. Но оставим это. Расскажи лучше о своём плане. Как мы доставим эти осадные башни к Кашлыку? От наших зимних кочевий до города столько дней пути!

— Разумеется, мы их не повезём, — ответил Алексей. — Это было бы глупо и непрактично. Мы соберём башни на месте, когда подойдём к городу. Леса вокруг Кашлыка хватает. Древесина хорошая, крепкая.

Мурза задумчиво потёр подбородок:

— Значит, нужно уже сейчас запасаться инструментом? И готовить мастеров, которые будут работать на месте?

— Именно так. Понадобятся плотники, кузнецы, те, кто будет делать канаты. И много простых работников — рубить деревья, обтёсывать брёвна, таскать тяжести.

Карачи встал, подошёл к сундуку и достал несколько листов бумаги. Рядом положил палочки угля.

— Тогда давай запишем точно — сколько и кого нам нужно. Я не люблю действовать наобум.

— С тобой приятно иметь дело, мурза, — искренне сказал Алексей, придвигаясь к столику. — Ты понимаешь важность подготовки.

… Через четверть часа Карачи поднял голову.

— Ты действительно знаешь своё дело. Где ты всему этому научился?

Алексей помолчал, подбирая слова:

— В разных местах, мурза. В Польше видел, как берут замки. В землях германских императоров изучал труды древних римлян о военном искусстве. А потом были годы в Персии и Хиве, где старые способы ведения войны ещё живы.

— И везде ты был чужим, — заметил Карачи. — Как и здесь.

— Знание не имеет родины, — пожал плечами Алексей. — Оно принадлежит тому, кто умеет им пользоваться.

Мурза отложил уголь и посмотрел на инженера в упор:

— Скажи честно — ты веришь в успех? Искер хорошо укреплён, Ермак опытный воин, его казаки дерутся как дьяволы. Даже с твоими машинами это будет нелёгкая битва.

Алексей встретил его взгляд:

— Любой город можно взять, если правильно подготовиться. Ермак храбр, но у него мало людей и почти нет пороха. Мы же можем выставить тысячи воинов. Да, многие падут при штурме — первыми на стены никогда не лезут долгожители. Но город падёт.

— А что потом? — неожиданно спросил Карачи. — Когда Искер будет наш, что ты будешь делать?

— Это зависит от того, кто станет хозяином Искера, — осторожно ответил Алексей.

Карачи рассмеялся — коротко и резко:

— Отлично! Что ещё нам понадобится?

Они проговорили до глубокой ночи. Список становился всё длиннее: топоры, гвозди, железо, веревки, лестницы штурмовые, щиты деревянные, обитые кожей, кирки и лопаты для подкопов. Карачи задавал точные вопросы, явно представляя себе будущую осаду во всех подробностях.

Когда Алексей собрался уходить, мурза остановил его:

— Подожди. Есть ещё одно дело. Хан доверяет тебе, но среди мурз и батыров многие смотрят косо. Чужак, неверный, да ещё и русский. Будь осторожен. Не ходи по лагерю один после заката. И вот это возьми.

Он протянул Алексею кинжал в ножнах, украшенных серебром.

— Это знак моего покровительства. Увидят его — дважды подумают, прежде чем затеять что-то недоброе.

Алексей поклонился, принимая дар:

— Благодарю тебя, мурза. Я оценил твою заботу.

Выйдя из юрты, инженер поёжился от холодного ветра. Степь спала под звёздами, лишь где-то далеко выли волки. Алексей крепче запахнул халат и направился к своей юрте, чувствуя спиной взгляд часового у входа в жилище Карачи.

«Игра началась, — думал он, шагая по промёрзшей земле. — И ставки в ней высоки. Искер — это только начало. Настоящая битва развернётся потом, когда старый хан умрёт, а Карачи захочет занять его место. И где буду я в этой схватке? На чьей стороне? Или, быть может, сам по себе?»

Вдали, на краю лагеря, горели костры. Воины Кучума готовились к походу, точили сабли, проверяли тетивы луков. Весна обещала быть жаркой.

* * *

…Я шел по городку на казачий круг. Февральское солнце едва поднималось над частоколом Кашлыка, и снег скрипел под сапогами так громко, что заглушал даже гомон собирающихся казаков. В центре около острога уже толпился народ — человек сорок уже собралось.

Ермак стоял посередине, в своей волчьей шубе, перехваченной широким кушаком. Рядом с ним переминались с ноги на ногу пятеро остяков — молодые парни из рода шаманки Айне.

Чуть поодаль стоял старый Юрпас — шаман из другого рода, который служил нам толмачом. Его морщинистое лицо было непроницаемо, лишь глаза поблескивали из-под нависших бровей.

— Братья казаки! — загремел голос атамана. — Собрал я вас по важному делу. Эти молодцы-остяки просят принять их в наше товарищество. Хотят быть казаками, с нами хлеб-соль делить, да супостатов бить. Что скажете?

Первым выступил Мещеряк.

— Атаман, люди нужны, спору нет. Зима долгая, а весной Кучум опять полезет. Лишние руки не помешают.

— Руки-то не помешают, — проворчал кто-то, старый казак с седыми усами, — да только как мы с ними говорить будем?

Юрпас что-то быстро заговорил на своем языке. Остяки закивали, и один из них, самый рослый, с орлиным носом и узкими глазами, шагнул вперед. На ломаном русском, коверкая слова, он проговорил:

— Мы… учить ваш язык. Быстро учить. Мы хотеть… быть как вы. Воины сильные.

По кругу прошел одобрительный гул. Многие переглянулись: то, что парень уже пытался говорить по-русски, было добрым знаком.

— А православие примут? — крикнул кто-то из задних рядов.