Карп в сухой колее. Том 1 - Софья Ленская

— Вы продолжаете меня так называть, и тем не менее вам должно быть известно, что я не Хэ Циюй, — брякнул Юн Шэнь.

Осознание сказанного пришло не сразу, а когда оно все же настало, он во все глаза уставился на Цао Сяошэ, который лишь легко улыбался, как всегда. Идеальная маска. Было трудно прочитать, что же он испытывает на самом деле.

— Конечно. Я бы мог называть вас... О, придумал! Иньчэнь![38] — воскликнул он и улыбнулся шире, но Юн Шэнь его восторга не разделил. — Вы всегда так угрюмы.

— Знаете, лучше пускай остается как было.

— Как скажете, господин Иньчэнь, — не удержался от подколки Цао Сяошэ.

Привратники отворили тяжелые двери перед двумя гостями. Стоило зайти, как их окатило густым теплым воздухом, насыщенным ароматом благовоний. Приторная сладость смешивалась со жгучей пряностью, древесная терпкость — с легкостью цветов. От запаха кружилась голова, а мысли приходили в легкий беспорядок. Юн Шэню это пришлось не слишком по вкусу, невольно он обернулся к выходу, нестерпимо хотелось вновь оказаться на морозе, пусть и неприятном, но от которого в голове становилось яснее. Однако привратники снаружи уже захлопнули высокие двери.

Юн Шэнь осмотрелся. Казалось, что весь люд, схлынувший с улиц, сейчас здесь. Многочисленные столы большого зала были забиты под завязку. Смех, музыка, звучащая невпопад, сливающиеся друг с другом голоса — все это смешалось в единый гул жизни, царившей здесь. Зал был богато украшен: резные колонны, поднимающиеся к потолку и удерживавшие открытый второй ярус, были увешаны разноцветными лентами и живыми цветами, от ярких огней слепило глаза.

Цао Сяошэ тем временем прошел дальше и уже вовсю разговаривал с работницей Павильона. Барышня была молода, черные как смоль волосы она собрала в пучки-рожки и украсила заколками и живыми цветами — азалиями. Лицо было щедро напудрено, брови густо подведены углем, а губы ярко раскрашены красным. Такой яркий макияж с трудом давал понять, сколько же ей на самом деле лет, зато с ним ее черты лица бросались в глаза даже издалека. На плечах девы лежала тонкая газовая накидка, а платье было скромнее и приличнее, чем у других работниц, что сновали то тут, то там, порой задерживая томный взгляд на новых посетителях.

Юн Шэнь двинулся в сторону Цао Сяошэ, попутно вертя головой. Он оглядывал открывшееся взору буйство пестрящих красок и цветов. Трудно отвести взгляд от подобного. Юн Шэнь и не заметил, как столкнулся с кем-то плечами.

Обернувшись, он увидел еще одну барышню. Лицо ее закрывала легкая бордовая вуаль, но даже так в ней было заметно что-то экзотичное. Мимолетного взгляда хватало, чтобы понять это. Особенно внимание привлекали рыжие, как горящее пламя, волосы, собранные в высокую прическу, напоминавшую лисьи уши и увенчанную красными лентами. На ее лице не было макияжа, наверное, с такой чистой и дикой красотой в нем не было нужды. От каждого шага раздавался тихий перезвон серебряных украшений — ими оказались увешаны ее запястья, щиколотки и пояс. Даже через гомон толпы их звон странно и маняще оседал в ушах, заставлял прислушаться и обратить внимание. Юн Шэнь на мгновение встретился с загадочной девой взглядом, и стоило этому произойти, как капля крови фэнхуана на его запястье раскалилась, точно на руку плеснули крутого кипятка. Тревожные сомнения закрались в голову. Юн Шэнь заметил блеснувшие золотом звериные глаза девы в ярких подвесных огнях. Он моргнул, и иллюзия пропала, а барышня преспокойно прошла мимо. Запястье все еще жгло.

Неужели демоница?

Юн Шэнь решил проследовать за ней. Лавируя меж многочисленных посетителей Павильона, он старался быть незаметным настолько, насколько это вообще возможно, но и барышня, казалось, не обращала никакого внимания на снующих вокруг людей. Босая, она шла легко и грациозно, словно была невесомым лепестком цветка, что подхвачен весенним ветром, но, помимо очарования, в ней скрывалось нечто другое. Нечто опасное. Как прекрасная роза, чьи острые и ядовитые шипы замечаешь не сразу.

Барышня незаметно скользнула за плотный полог, висевший на одной из стен. Тайный проход? Юн Шэнь ускорил шаг. Он был близок к потере своей цели! Если это в действительности была демоница, в чем Юн Шэнь почти что не сомневался, то ему нужно знать, куда она отправилась!

Он подошел совсем близко, его рука почти коснулась нежной ткани занавеси, как перед ним выскочили две юные прелестницы. С двух сторон его подхватили тонкие и гибкие, точно ивовые ветви, руки. Широко улыбаясь, барышни принялись щебетать наперебой:

— Гэгэ, тебя так давно не было! Где пропадал гэгэ?

— А-Мяо и А-Нян переживали. Гэгэ в порядке?

Щебет двух женских голосов, говорящих в унисон, ворвался в уши. Юн Шэня окутал сладкий аромат цветов, благовоний и пудры, исходящий от барышень. Голова вдруг закружилась сильнее, но его крепко удерживали под руки, потому упасть он не смог бы при всем желании. Пудра сыпалась с лиц юных дев от их резких движений, их волосы были убраны в сложные прически, пестрящие украшениями, а полупрозрачные платья, перетянутые на груди широкими лентами, не оставляли пространства воображению, прикрывая лишь срамные части их тел. Юн Шэнь почувствовал подступающую тошноту.

— Ах, гэгэ так слаб! Руки гэгэ такие холодные! Позволь А-Нян поухаживать за тобой!

— Не стоит, — сухо ответил Юн Шэнь и попытался выпутаться из чужой хватки.

Одна из вцепившихся в Юн Шэня девушек, А-Нян, протянула свободную руку, чтобы погладить его по голове. Но он ловко увернулся от чужого прикосновения и дернул локтями, чтобы высвободиться из хватки, вот только ничего не вышло. От взгляда А-Мяо это не укрылось, поэтому она сразу же принялась отчитывать А-Нян:

— Куда ты руки распускаешь?! Бесстыжая!

— Помолчала бы лучше!

— Нет, это ты помолчи, а лучше уйди, твое страшное лицо все только портит. Вдруг гэгэ станет хуже от твоего уродства? Гэгэ, не смотри на нее!

А-Мяо с силой дернула Юн Шэня на себя, и он, оступившись, навалился на барышню. Та, восприняв это как сигнал к действию, словно дикая лоза, крепко оплела плечи и шею Юн Шэня, чуть ли не залезая на него.

— Ты кого уродиной назвала?! Дура!

— Сама дура!

— Куда ты руки тянешь! А ну иди прочь!

— Ну уж нет! Отцепись!

Юн Шэня начало мотать из стороны в сторону, а визгливые голоса цветочных дев смешались в единый раздражающий звон. Они продолжали перепалку, перетягивая Юн Шэня словно канат, пока он наконец не собрался с силами и не сбросил с себя цепкие женские объятия. Он зло оглядел А-Мяо и А-Нян, которые оторопело хлопали глазами, и не успел прикрикнуть на них, как обе разразились криками вперемежку со скорбными завываниями и вновь бросились к нему:

— Гэгэ! Гэгэ! Прости этих глупых А-Нян и А-Мяо! Мы такие глупые! Прости-прости-прости! Мы были слишком настойчивы! Гэгэ, не сердись!

Пустоголовые девицы! И с ними Хэ Циюй проводил вечера?!

Юн Шэнь стиснул зубы, каждый их выкрик был словно удар колокола в его голове, он выставил руки вперед и попятился от напирающих и любвеобильных сестричек, чтобы вскоре упереться спиной во что-то твердое и теплое. Нет, не стена, это...

Кто-то прокашлялся, явно маскируя смех, прямо рядом с его головой.

— Так вот куда вы запропастились! Господин Хэ сегодня нарасхват! — хохотнул Цао Сяошэ, делая шаг назад и тем самым давая Юн Шэню больше пространства. — Прекрасные барышни, не позволите мне украсть вашего гэгэ ненадолго?

Юн Шэнь вдруг подумал, что в данный момент согласился бы быть украденным надолго.

Не дожидаясь ответа растерянных ивовых сестричек, Цао Сяошэ дернул Юн Шэня за край длинного рукава накидки, увлекая за собой. Они вышли к лестнице, что вела на второй ярус. Несмотря на довольно широкий проход, порой приходилось прижиматься к перилам, пропуская тех, кто шел вниз. Юн Шэнь то и дело оборачивался, глядя на ту занавесь, за которой скрылась рыжеволосая демоница.