Карп в сухой колее. Том 1 - Софья Ленская

иначе понять его невозможно. То, с какой настойчивостью он подставлял Хэ Циюя... Явно дело не только в подпиленных струнах, и между братьями Хэ таилась глубокая вражда. Юн Шэню хотелось схватиться за голову. Тайны и распри этой семьи были уже перебором для него. С какой стати он должен со всем этим разбираться? Ему очень хотелось пренебречь подколодными внутрисемейными игрищами, особенно с людьми, к которым он отношения не имел. Это не его дело, а дело Хэ Циюя... Которого, скорее всего, уже не было в живых. Чем больше Юн Шэнь погружался в жизнь прошлого хозяина тела, тем сильнее росло беспокойство, что его могут поймать на обмане.

— Вы оставили довольно много средств в Павильоне ароматов за последние полгода...

Павильон ароматов? Звучит как название публичного дома. Ожидаемо, что именно в подобном месте Хэ Циюй и оставлял большую часть денег, но Юн Шэнь все еще не понимал, к чему все это.

— Вы захотели пообсуждать мою личную жизнь? — резко оборвал он. Его утомило, как долго Си Ин подводил непосредственно к делу.

— Боюсь, понятие «личная жизнь» в вашем случае не подходит, все, касающееся вас, пока вы остаетесь подозреваемым, выносится на обсуждение, — чуть нахмурив брови, серьезно ответил глава Юэлань.

— Итак? — нарочито небрежно спросил Юн Шэнь.

— Дело все в том, что именно в этом публичном доме нами обнаружен демонический след. — Си Ин повернулся к Юн Шэню и впился в него въедливым взглядом, стремясь уловить любое изменение на его лице. — Вам есть что сказать по этому поводу?

Юн Шэнь вздрогнул и невольно одернул рукава, сметая с плаща несуществующую пыль. Внутри похолодело, будто стылый зимний воздух умудрился проникнуть в его нутро. Мысли заметались очень быстро. Хэ Циюй действительно мог быть связан с демонами? Нет. Это бред. Молодой господин Хэ был смертным, в нем не было ни духовных сил, ни темной энергии, вряд ли он когда-нибудь вообще интересовался миром совершенствующихся. Нет ни шанса, что он мог быть действительно уличен в связи с демонами. Это пьяница и дебошир, которому не было дела даже до своей семьи!

С другой стороны, как много Юн Шэню известно? Да нисколько. Мысленно он сделал себе пометку расспросить Су Эра об этом Павильоне ароматов и частоте визитов туда Хэ Циюя в прошлом.

— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — пожал он плечами настолько равнодушно, насколько это вообще было возможно.

— Вы нервничаете, — отметил Си Ин, его взгляд цеплялся за каждое движение Юн Шэня.

Юн Шэнь хмыкнул.

— Это все, что вы хотели сказать?

Налетел порыв ветра. В воздухе закружились лепестки сливы мэй и редкие снежинки, серебрящиеся, словно маленькие искры, в лучах выглянувшего из-за полога облаков солнца. Юн Шэнь прищурился, но тут яркий свет, бивший в глаза, скрыла тень, внезапно выросшая прямо перед ним.

— Разве не странно, прекрасный аромат мэйхуа происходит от холода и горечи, — задумчиво проговорил Си Ин. Он подошел к Юн Шэню так близко, что теперь их разделяло расстояние меньше вытянутой руки. — Но душа того, на чьем сердце лед, весну понять не сможет.

Юн Шэнь хотел отшатнуться и вернуть допустимую дистанцию, но не сумел, замерев под чужим взглядом. Си Ин смотрел прямо ему в глаза, так проницательно, будто видел насквозь. Словно заглянул прямиком в душу. В этом взгляде не было злости или лукавства, как прежде; вместо этого царило спокойствие, такое, какое бывает у моря в штиль... и что-то еще. Нечто, что Юн Шэнь, может, и знал, но названия дать не мог. От этого стало тревожно. Он вдруг почувствовал себя крайне неуютно, словно добыча, замершая перед хищником без шансов сбежать.

Си Ин невесомо, едва касаясь, провел пальцами по его лбу, аккуратно смахивая угодивший в волосы лепесток цветка сливы мэй. Рука опустилась ниже, чуть задевая висок, затем скулу, дотронувшись до порезов, оставшихся от пощечины великой госпожи Цянь. Юн Шэнь на мгновение, кажется, перестал дышать. Каждое нежное, едва ощутимое касание, отдавалось теплом, от которого начинало гореть лицо. Юн Шэня охватил странный трепет и чувство, словно ему все это что-то напоминает. Только вот в воспоминаниях легкое прикосновение сменялось жесткой и грубой хваткой. Руки, затянутые в металлические перчатки, смыкались на его горле, а острые как бритва когти вонзались в нежную плоть, размозжая ее. От этого пробрала дрожь, и Юн Шэнь нашел в себе силы отстраниться и отступить на шаг.

Наваждение спало. Он отвел взгляд, резко выдохнув.

— Этим вечером я и мои заклинатели посетим Павильон ароматов для беседы с владелицей, — сжав руку в кулак и непринужденно вернув ее за спину, как ни в чем не бывало сказал Си Ин. — Теперь, пожалуй, да. Это все, что я хотел сказать.

— Тогда... — вышло тише, чем планировалось, — тогда я вынужден откланяться, мне еще нужно принять лекарства.

Скомканно проговорив последние слова и поспешно поклонившись, он развернулся и устремился прочь. Как можно дальше. Ноги несли его сами собой. Сердце быстро, почти болезненно колотилось в груди, а в такт ему глухо грохотала кровь в ушах. Это был страх. Почему ему было так страшно? Юн Шэнь продолжал затылком чувствовать устремленный ему вслед взгляд, пока не вышел из поля чужого зрения, скрывшись за поворотом.

* * *

Спустя некоторое время мучительных поисков нужных покоев в лабиринте коридоров и веранд Юн Шэнь все же нашел лекарскую и теперь, вдыхая густой и жаркий воздух, наполненный ароматом лекарственных трав, от которого начинало горчить во рту, сидел за низким столом напротив прославленного лекаря. Здесь даже днем было темно. Окна затягивала бумага, как и во всем поместье, но она была более толстой и темной, через нее почти не проходил свет. Полутьму помещения разгоняли тусклые огоньки огарков свечей, расставленных на нескольких рабочих столах. В целом это порождало крайне неуютную атмосферу, будто каждый уголок в этой комнате давил и стремился впитать в свою темень все без остатка.

— Ну и о чем вы говорили с клинком Си Ин? — безо всяких предисловий начал старик Сун, ставя перед Юн Шэнем очередную пиалу с мерзким лекарственным варевом, от которого мерно поднимались клубы пара.

Юн Шэнь нахмурился, глядя в мутную зеленоватую жидкость, темневшую ближе ко дну, — это был осадок из мелких трав и пыли. Выглядело совершенно непривлекательно.

Он мог поклясться, что вокруг не было ни души, когда они с главой Юэлань беседовали на веранде. Откуда Сун мог прознать об этом? Неужели Цао Сяошэ успел донести? Юн Шэнь перевел смурной взгляд на старика. Отчитываться перед кем-то для него было унизительно. В целом сегодня произошло достаточно унизительных вещей, начиная от пренебрежения со стороны Хэ Цияня и заканчивая пощечинами великой госпожи Цянь. Но если эти прецеденты можно было списать на грехи бедового Хэ Циюя, то сейчас, в этот самый момент, именно он, Юн Шэнь, вынужден, словно слуга, докладывать о своих делах кому-то, кто мнит себя выше. Сложенные на коленях ладони сжались в кулаки. Ногти впились в тонкую кожу. Неприятно, но Юн Шэнь был напряжен, точно струна, и не мог расслабиться.

— Не нужно смотреть так. Или ты забыл, о чем мы говорили в прошлый раз? Мне напомнить?

Юн Шэнь невольно потянулся одной рукой к шее и потер ее, отведя взгляд. Он еще хорошо помнил то ощущение, когда Сун применил свое нечто — заклятие или яд — против него, заставив почти что задохнуться.

— Нет, — процедил он сквозь зубы и поспешно выдохнул, чтобы не наговорить лишнего, все же быть удушенным не шибко хотелось. Он вкратце пересказал содержание их с Си Ином разговора, деликатно умолчав о странностях, которые подметил. Он не хотел хоть как-то раскрывать тот факт, что ранее был знаком с главой Юэлань в немного иных обстоятельствах.

— И все? — с сомнением спросил лекарь Сун и скрестил руки на груди.

Немного замявшись, Юн Шэнь кивнул. Он надеялся, что старик проглотит самый важный отрезок информации.

— Хм, — задумчиво протянул Сун, а затем с несвойственной старикам прытью поднялся с места и подошел к рабочему