Черкес 2. Барочные жемчужины Новороссии - Greko

— Я решил, что размер моей благодарности должен соответствовать. Вот почему, мой бесценный Коста Варвакис, в этом свертке вы найдете… 499 рублей серебром! Переплюнуть императора — фи, какая бестактность! Я бы даже сказал граничащая с самоуверенностью на грани государственного преступления, — тут он не удержался и расхохотался. В устах человека, вся жизнь которого — сплошное преступление, это звучало, действительно, очень забавно.

— Воистину, царская награда! — я улыбнулся, оценив изящный жест Папы с недостающим рублем.

Папа Допуло услышал именно то, что ожидал.

— Я не ошибся в вас, мой отныне дорогой друг! — надеюсь, он не имел в виду, что я ему дорого обошелся. — Я вообще редко ошибаюсь в людях. Каковы ваши дальнейшие планы?

— Моя работа у мистера Спенсера не закончена. Мы уезжаем в Крым.

— Договор — дело серьезное. У людей моего круга есть выражение: забился — выполняй! Означает оно, что данное обещание нарушать невозможно. Смертельно опасно.

— Я понимаю.

— А я не сомневаюсь в вашей понятливости. Именно по этой причине мне хотелось бы сделать вам предложение…

«Надеюсь, сейчас не последует предложение, от которого нельзя отказаться», — напрягся я моментально. Мафия, она такая: от нее уходят лишь ногами вперед.

— Когда закончится ваш контракт с мистером Спенсером — передайте ему мои благодарности, — я буду ждать вас в Одессе. Человек вашего интеллекта и вашей храбрости займет место справа от меня. И кто знает, пройдут года, и мое кресло может перейти к вам по наследству. Не отвечайте, просто примите к сведению. На этом я прощаюсь.

Папа Допуло изящно раскланялся и удалился, оставив меня в полном недоумении.

Это что сейчас такое было? Меня хотят назначить правой рукой босса одесской мафии? Охренеть -не встать!

Но не стоило ломать над этим голову — надо думать о насущном. И в первую очередь, о прощальном разговоре с Микри! А еще нужно через нее предупредить Проскурина о планах Эдмонда.

Я задумался. Как написать таможеннику, чтобы он понял мои опасения в отношении контактов Спенсера с окружением Воронцова во время морского круиза к берегам Черкесии?

О круизе уже все знают. О планах Спенсера знаю только я. Напишу-ка я так, причем, по-английски: «Бююк мечтает о большом походе под парусами. Его общение с командой — на ваше усмотрение. Я бы предложил карантин».

Надеюсь, Проскурин все поймет. С языком у него — полный порядок. В таможне по-другому никак. Не писать же по-русски, наделав миллион ошибок? Мне дореволюционной орфографии еще учиться и учиться.

…Пошел искать Микри. Заглянул на кухню. Микри там не было. Зато к своему удивлению обнаружил сестру и племянника. Сестра что-то готовила на раскаленной сковородке. Янис сидел подле, уплетал за обе щеки черноморскую камбалу. Видимо, теперь эта страсть к калкану у него надолго.

— Ты что здесь делаешь? — спросил я сестру.

— Микри помогаю. Да и тебе мясо готовлю.

— А Микри где?

— Еду понесла гостям.

Я вышел во двор. Раскланялся со знакомой группой греческих «пикейных жилетов» с Севастопуло во главе. Микри ее обслуживала. Как раз заканчивала расставлять тарелки. Заметила меня. Поняла, что нужна мне сейчас. Кивнула на уже знакомый столик, за которым я впервые с ней столкнулся.

Я сел. Микри подошла.

— Уезжаете? — спросила, присаживаясь.

— Да, в Ялту. Через два дня. Может, и раньше.

— Ну, значит, еще успеем попрощаться. Что-нибудь нужно?

— Да, — я достал записку, сложенную как письмо. — Нужно срочно передать Проскурину.

Микри забрала.

— Скажи Марии, чтобы еще две камбалы пожарила. Я скоро.

Я вернулся на кухню, передал Марии просьбу про две камбалы.

— Хорошо. Дай мне тарелку. Мяса положу.

Вышел во дворик, сел за «свой» столик. Налил кружку красного вина, выпил медленными глотками. Начал есть мясо. Сестра все-таки очень круто готовит! Будь она хозяйкой таверны — отбоя от посетителей не было бы.

Едва успел съесть половину порции, как заметил Спенсера. Аппетит сразу куда-то пропал при виде Эдмонда в эту минуту. Он запыхался и был чем-то крайне озабочен.

«Твою ж! Что на этот раз, интересно?» — я чуть привстал, подавая знак Спенсеру.

Он бросился к моему столику. По дороге чуть задел один из стульев с гостем из кружка «пикейных жилетов». Извинился, не обращая внимания на недовольство пожилого грека. С выдохом «фуф» уселся напротив меня.

— Может, вина? — я протянул руку к кувшину.

— Нет, нет, — Спенсер достал платок, утирая выступивший пот. — Воды!

Я решил не кричать через весь дворик, отвлекая Марию. Сбегал сам. Принес кувшин с водой и кружку. Налил. Спенсер поблагодарил кивком, выпил залпом. Я наполнил кружку еще раз.

— Как я понимаю, случилось что-то крайне неприятное? — я был готов к плохим новостям.

— Увы, мой друг, — Спенсер сделал еще один глоток воды. — Нас не пускают на корабль!

Я не стал «охать-ахать», а уж тем более рвать на себе волосы, которых, впрочем, и не было. Удар судьбы? Да, несомненно. Но я подумал, что если я каждый раз буду воспринимать очередной удар, как нечто загоняющее меня в гроб, то в гроб и загонюсь. Нет уж, лучше я буду придерживаться другого правила: закрылась эта дверь, откроется другая.

— Почему? — спросил для приличия.

— Военный корабль, корвет! — развел руками Спенсер. — Да еще и переполнен высокопоставленными чинами, направляющимися к Воронцову!

— Им это только сейчас стало известно? — я усмехнулся.

— Ты, наверное, еще не совсем восстановился. — Спенсер не мог понять причины моего спокойствия.

— Эдмонд, — я потянулся за вином, — значит, нужно искать другой путь! Нам обоим нужно в Крым! Придумаем что-нибудь!

Спенсер внимательно посмотрел на меня.

— Ну, пока рано искать другой путь! Я еще с этим до конца не разобрался, — Спенсер допил воду, вскочил со стула. — Ты прав, друг мой: рано отчаиваться!

Эдмонд быстрым шагом покинул таверну.

«Кажется, он задет за живое. Это хорошо. Сейчас начнет горы ворочать», — думал я, доедая мясо.

Поев, поднялся к себе. Прилег на лежанку. Сам не заметил, как задремал…

Разбудил стук в дверь, потом голос Микри, зовущий меня. И что это с ней вдруг такое случилось, что она решила постучаться⁈ Умеет удивить, ничего не скажешь.

Еще больше удивила, когда вошла, помахивая конвертом в руке.

«Пришла беда… — подумал я.