Свой среди чужих, или Гауптман с Олерона - Владимир Германович Корешков

– Алекс, ты посмотри на его спину, – шепотом, чтобы не разбудить пацанов, прокричал Уинсли.

– Ну ни фига себе, – присвистнул Алекс. – Это что, она тебя так?

– Нет, это проклятые сепаратисты.

– Ну не томи, Яр, делись подробностями.

– А вот хрен вам, извращенцы долбанные. До обеда не кантовать, если гауптман меня будет спрашивать, скажете, что, защищая честь мундира, я жестоко устал. Да, кстати, а было хорошо, – сказал я, проваливаясь в сон. Последнее, что я услышал – обиженный голос Джона:

– Не, Алекс, ты видел эту скотиняку, мы его в такое место привели, подстраховали, так сказать, все для него. А он, гаденыш этакий, даже поделиться с друзьями не хочет.

Глава 33

Весь следующий день я провел, слоняясь по части и отбивая атаки моих друзей, которые всенепременно хотели узнать подробности нашего свидания с оберштурмфюрером. И еще искал повод, чтобы свалить в увольнительную, но не находил его. Все мои задумки сводились к болезни любимой бабушки или дню рождения дедушки. А это по вполне понятным причинам ну никак не прокатывало. Мой скудный разум повод посерьезнее придумать не мог. Что-то в голову ничего не лезло, чтобы убедить ротного дать мне увольнительную. А самое плохое здесь, что Кейшу я предупредить, что не приду, не мог, ни номера ее голографона, ни тем более никакой другой связи с ней у меня не было, поскольку, находясь в некоторой эйфории после бурно проведенной ночи, я, остолоп этакий, забыл поинтересоваться, как с ней связаться или хотя бы в каком подразделении она служит. И о чем я только думал, правильно знающие люди говорят о мужском поле: «Если в одной голове все твердеет, то в другой все разжижается». Пока я, напрягая свой мозг до изнеможения, искал повод, чтобы убедить ротного в необходимости дать мне на сегодня увольнительную, неожиданно ротный меня сам вызвал к себе. Зашел к нему в каморку и доложил по форме: «Унтер-офицер Ковалефф по вашему приказанию прибыл». Гауптман смотрел на меня озадаченно, машинально перебирая у себя на столе какие-то бумаги.

– Ну, рассказывай, братец кролик, где ты позавчера накосорезил?

– А что такое, гер гауптман? – поинтересовался я.

– Что такое? В гестапо тебя вызывают, голубь ты наш сизокрылый. Сегодня же, срочно в шестнадцать ноль-ноль обязан прибыть в четвертый кабинет для дачи пояснений. Вот повесточка, полюбуйся.

У меня все упало, в животе стало противно, пусто. Вызов в гестапо не сулил ничего хорошего, обычно после этого человек отправлялся в исправительный лагерь. А там уже исчезал в полной безвестности.

– Каких пояснений? – спросил я, голос предательски дрогнул.

– А я знаю каких? Ты позавчера случайно, напившись, не вспоминал имя нашего канцлера всуе?

– Да никак нет. Мне позавчера как-то не до этой священной особы было.

Гауптман, видя мое состояние, подошел ко мне, полуобнял:

– Да не трясись ты так, Ковалефф, может, и ничего страшного, полюбасу мы тебя в обиду не дадим. Вот, смотри, я характеристику на тебя подготовил, связался с полковником, он в курсе, если что, с ним вместе пойдем тебя выручать.

– А что если что? – спросил я.

– Ну, мало ли, – развел руками гауптман.

Я, конечно, был благодарен гауптману за его заботу и участие, но отчетливо осознавал, что если гестапо серьезно за меня возьмется, то никакой гауптман, никакой полковник меня не спасет. Я лихорадочно вспоминал, что я мог такого сказать или сотворить, что мной заинтересовалась такая серьезная организация, и ничего такого, чтобы мной занялось гестапо, вспомнить не мог. Сказал, куда меня вызывают, только Алексу, он смотрел на меня с тревогой.

– Какая-то сука настучала. Не волнуйся, Яр, там разберутся, – пытался он успокоить и меня, и себя. – Ничего тебе не будет, ты герой, вон Ребендорфа по тылам сепаров на себе сколько тащил.

– Ты серьезно думаешь, что об этом кто-то вспомнит?

– Конечно, – уверенно ответил Алекс. – Без сомнений.

Простился я с Алексом так, как будто эта наша последняя встреча и больше мы никогда не увидимся. Обнялись.

– Ты, главное, Яр, не ссы, держи хвост пистолетом, вот увидишь, все будет пучком.

– Давай, дружище, не поминай лихом, – сказал я, садясь в ротную машину, которая была снаряжена специально для того, чтобы отвезти меня в город.

Глава 34

Высадив меня возле неприметного серого двухэтажного здания, которое мне показалось очень зловещим, машина умчалась назад в часть. Понятное дело, обратно на ужин меня уже никто не ждет. Я взглянул на противно душное фиолетовое олеронское солнце. На душе скребли кошки. И шагнул в неизвестность. Унтер-штурмфюрер на входе проверил мою повестку, с кем-то связался по внутренней связи.

– Вам в четвертый кабинет, по коридору направо.

Подойдя по ничем не примечательному серому пустому коридору к кабинету номер четыре, приложил руку с идентификационным чипом к индикатору. Электронный секретарь, считав информацию, бесстрастным голосом сообщил:

– Унтер-офицер Ковалефф, вам назначено на шестнадцать ноль-ноль. Подождите.

Я уселся на неудобный стул. Время остановилось, тягостные минуты ожидания, наглухо запертые в корпусе хронометра, еле ворочались, бездействие выматывало, хотелось наконец побыстрее узнать в чем дело. В чем я провинился. Дверь кабинета неожиданно распахнулась, на пороге появился всклокоченный ярко-красный, как помидор, гауптштурмфюрер. Со всей силы захлопнув за собой дверь, он еще несколько секунд постоял на пороге, пытаясь отдышаться, достал носовой платок, промокнул крупные капли пота на лбу.

– Вот сука, – зло пробормотал гауптштурмфюрер и зашагал по коридору. Зажглась зеленая лампочка, и тот же бесцветный голос сообщил мне:

– Унтер-офицер Ковалефф, заходите.

Сердце бешено заколотилось, я сделал пару вдохов-выдохов, чтобы хоть как-то успокоиться, и потянул ручку массивной деревянной двери на себя. За столом сидела и ехидно ухмылялась… Кейша.

– Ну что, герой, не обделался со страху? Проходи. Присаживайся.

– Ну ты и сука, – шумно, с явным облегчением выдохнул я и примостил свою задницу на стул.

– Фи… И разве так с девушками разговаривают? – скривила губки Кейша. Выйдя из-за стола, села напротив меня, высоко закинув ногу на ногу, отчего ее черная форменная юбка поползла вверх, открывая на мое обозрение соблазнительные загорелые бедра, что Кейшу нисколько не смутило, она не стала поправлять юбку, потому что сделала это намеренно, вдобавок она откинулась назад, отчего черный эсэсовский мундир натянулся на упругой груди, рискуя вот-вот разойтись по швам. В ее красивых карих глазах плясали бесенята.

– Ну, вообще-то, милый, ты прав, я сучка еще та. Но с другой стороны, я должна была быть на сто процентов уверена, что ты сегодня появишься, а то начнется: «Я не мог,