Отражение зверя - Галина Дмитриевна Гончарова

Море – или кровь?

Неважно!

Важно убить, уничтожить врага! Чтобы на крашенные красным доски лилась алая кровь, чтобы брызгала, чтобы хоть ненадолго чужая боль заглушила его собственную…

Так – легче!

Вскоре все было кончено.

Пираты добили последних защитников и принялись потрошить трюмы, хотя там мало что удалось взять в добычу. «Барракуды» строились не как купеческие лоханки, они были более узкими и быстрыми, если бы не потрепавший корабль шторм, может «Барракуда» и уйти бы попыталась. Хотя «Крылатый» все равно лучше.

Дерек оценил состояние корабля, посмотрел на палубу, которая продолжала гореть, и махнул рукой.

– Затопить! Идем дальше!

Пираты спорить не стали.

Один корабль им уже достался призом, и с хорошим грузом, а «Барракуда»… туда ей и дорога! На дно! Вместе со всем экипажем!

Крови в воде хватает, акул долго ждать не придется.

Дерек приказал продырявить дно у корабля и отчалил, не дожидаясь, пока вода закроет его полностью. В воде уже кружили акулы, несколько матросов, которых не добили по чистой случайности, были обречены.

Марк получит пощечину. Остальное Дерека не интересовало.

Он искал врага!

* * *

Эрр Демьен ждать себя не заставил.

– Ты гневаешься, о великий король. Приказать сюда плаху? Будем рубить головы?

Иоанн мотнул головой. Он уже успел глотнуть вина, да и остывал он быстро. Если сразу не убил, потом всяко обойдется.

– Иди сюда, Рене. Сядь, выпей.

Шут повиновался и вина себе налил, правда, стоило Иоанну отвернуться, как половина кубка тут же отправилась под кресло. Ковер стерпит, а шутам пьянеть не полагается, они не короли, у них работа трудная, мыслительная.

– Рене, тебе не кажется, что Мария изменилась за последнее время?

– Сильно изменилась, ваше величество.

– Вот! Ее как подменили!

Рене качнул головой.

– Иоанн, ты бы такое заметил! Лошадь – и то незаметно не подменить, а тут целая королева!

– Понимаю. Бред какой-то, но я действительно свою жену не узнаю!

Рене пожал плечами.

– Всяко бывает. Знаю случай, баба до смерти мужа была гулящей, а стала жутко набожной. Другая после одного случая, напротив, из дома ушла в бордель, третья мужа бросила ради рыбака, узнавал недавно, шестеро детей, рыбой провоняла по уши, но счастлива… загадочные они – бабы.

– Гадины они! Мария такой тихоней была… притворялась, поди!

– Может, и не притворялась, – Демьен пожал плечами. – Ты, Иоанн, не думал, что в чужой стране без характера не выживешь? Двор весь на ней был, опять же детей она хоронила… может, и было уже чего, просто пока она тебя любила, она сдерживалась. А как поняла, что у тебя другая есть, всерьез есть, так и сорвалась, и теперь словно лавина, все сметает на своем пути.

– Лавина… а куда она стремится?

– У лавины никогда нет цели. А злости хватает.

– Может быть… мне этого всегда в ней не хватало. Будь она такой раньше…

– А она, может, считала, что должна быть тихой и скромной, вот и молчала.

– Колючка, что мне теперь с ней делать?

– А что… развод не решен?

– Не знаю… ничего не знаю!

– Иоанн, так сделай просто. Выжди время, а там что-то да и само определится.

Иоанн с благодарностью поглядел на шута.

И то верно.

Выждать время, а там и правда, или он, или Мария, или Диана, надо будет подождать и посмотреть, что будет. Вот и все.

– Смотри-ка, дурак, а умный.

Рене понял, что момент откровенности закончен, и ответил привычной ухмылкой.

– Потому я и умный, что дурак! Какой с дурака спрос?

Иоанн только рукой махнул. Иди, мол…

Может, и правда не спешить разводиться?

* * *

Змея быстро ползла по улицам столицы.

Вот и нужный дом. Доползти, перекинуться, постучать в дверь – и та мигом распахнулась, словно девчонка стояла и ждала. И тут же склонилась в низком поклоне.

– Прошу вас, эрра, проходите.

Мария не заставила себя упрашивать.

Вот и повитуха, стоит, ждет, поклонилась низко-низко.

– Эрра! Я уж и не думала, что случится!

Мария сбросила плащ на лавку.

– Исса Альтон, вы тоже… двуипостасная?

– Нет, что вы, эрра! Я просто… умею кое-что. Глаза, вот, еще нюх и слух достались. А обернуться не смогла, может, сил недостало или еще чего. А вы пришли, и я поняла вы – истинная. Вы… кто? Змея?

– Почуяли?

– Да, эрра. Нюх у меня острый, и вас почуяла, и ребенка, так и работала всю жизнь, нюхом да слухом, а больше и не дано мне…

Мария опустилась на ту же лавку, потерла лицо руками.

– Исса Альтон…

– Да уж зовите Тиной, эрра. Вы ж Истинная, а я едва чего могу…

– Тина, я сама только недавно такой стала. Меня убить пытались, а вместо смерти второй облик подарили… ты змей-то не боишься?

– Нет.

Мария даже не шевельнулась. Но вот – на лавке свивает кольца здоровенная гюрза.

– Ох ты ж… настоящая!

Змея стерпела прикосновение к чешуе. Осторожное, даже трепетное, так не змеюку надо трогать, а драгоценность великую… Еще движение – и вот снова женщина. И пальцы повитухи касаются уже не чешуи, а дорогой ткани.

– Предмать!

Мария тоже оборачивалась не просто так. В человеческом обличье она это понимала хуже, в змеином лучше. И видела…

– Ты – кошка. Домашняя кошка.

– Да.

– И ты можешь обернуться, если захочешь. И обратно тоже вернешься без усилий. Почему ты не пошла до конца?

– Н-не знаю…

– Если хочешь, я помогу тебе.

Предложение было таким правильным. И камень грел кожу на груди, ему тоже это казалось правильным.

– Бабушка, нет!

Повитуха выпрямилась.

– Мисси, другого шанса у меня не будет!

– Это опасно!

Мария качнула головой.

– Нет. Твоя бабушка спокойно примет свою вторую сущность, она ее уже приняла, они уже сжились. И во сне она видит себя кошкой, которая гуляет по крышам.

Тина медленно прикрыла глаза.

– Вижу… мышей ловлю, за птицами наблюдаю, а потом просыпаюсь – и плачу. Эрра, вы правда можете?

– Даже здесь. Даже сейчас.

– Сделайте это! Отслужу, чем скажете, век вашей служанкой буду!

Мария покачала головой.

– Помощь попросить могу, но и заплачу за нее по справедливости. А служить мне не надо, слуг и без того довольно. Дай руку, Тина…

Повитуха послушно протянула вперед ладонь, и Мария накрыла ее своей рукой. Мелиссе показалось, что платье у нее на груди стало чуточку другого оттенка, красноватого такого… да показалось, понятно!

А Мария почувствовала, как от камня, по ее руке, к повитухе покатилась волна тепла. Ласкового такого, подбадривающего, уютного… ну, чего ты испугалась, глупенькая? Последнего